– Невероятно, – выдавил из себя пораженный Шариф.
Элизабет, рассказывая молодому пирату о существующих проблемах, специально приводила факты и проблемы, которые были ему близки и понятны. Она понимала, что убедить его фантастическими и малопонятными заявлениями будет трудно. Проще было открыть глаза бывшему сомалийскому рыбаку на то, с чем он сам сталкивался в своей жизни по роду «деятельности».
– И это еще не все. Эти нефтяные пятна движутся и переносятся океаническими течениями, попадая в те районы земли, которые очень далеки от мест этих катастроф. Вы ведь моряк, вы представляете себе схему течений в Юго-Восточной Азии. Представьте себе, что нефть, пролитая или сброшенная в океан у берегов Индонезии, в течение всего лишь каких-то недель достигнет берегов Индии и Африки. Гибнут морские птицы, рыба, морские и прибрежные животные. А водоросли и микроорганизмы – это же все то, что создает условия для органической жизни в шельфовой зоне, самой богатой и насыщенной биомассой части Мирового океана. И все это находится под страшной угрозой. Я уже не говорю об изрытых и опустошенных недрах материков. Есть еще и животные, которых на земле остались считаные сотни, десятки и единицы. Но варвары современной цивилизации губят не только природу, они тем самым губят и себя, и своих детей. Вся эта отрава попадает в человеческий организм, накапливается там, вызывая хромосомные изменения, различные ужасные мутации.
– Я сожалею, Элизабет, – выговорил, наконец, смущенный Шариф, – что мне пришлось захватить ваше судно. У меня действительно не было иного выхода. Мы случайно оказались в Индонезии. Подождите, не перебивайте. Я очень рад, что на свете есть такие люди, как вы и ваши товарищи. То, чем вы занимаетесь, это все очень важно и нужно. Тем более что занимаетесь вы этим по собственной инициативе. Вас ведь никто не заставляет это делать, правда?
Шариф поймал взгляд женщины. В нем было столько понимания и расположения, что юноше вдруг стало легко и свободно. Он стал говорить так, как будто говорил со старым другом.
– Я, конечно, пират. Понятно, что весь мир смотрит на нас как на преступников. Но нас надо и понять.
– Милый Шариф, – сказала Элизабет материнским тоном и глядя на пирата почти с нежностью, – я прекрасно знаю, что толкает сомалийцев на занятие пиратством, вы мне можете это даже не объяснять. В этом нет вашей вины.
– Я не об этом, Элизабет, – отмахнулся Шариф, – а о том, какие цели преследую именно я. Речь сейчас не идет о других пиратах с нашего побережья. Я, возможно, пошел бы работать грузчиком, нанялся за гроши на иностранное судно матросом. Но меня унижает как человека, как сомалийца, то, что, пользуясь разрухой и беспорядками в нашей стране, другие грабят то, что осталось. У наших берегов вылавливают рыбу, загрязняют воду. Самое главное – то, что сытым европейцам и американцам нет до нас никакого дела. Я хочу отнять небольшую часть их богатств и отдать сомалийцам, чтобы им было чем кормить детей.
Шариф так разгорячился своей речью, что вскочил с дивана и стал ходить по кают-компании, сжимая от возбуждения руки. Он не замечал, с какой иронией и с каким снисхождением смотрела на него Элизабет. Она вдруг поднялась на ноги и шагнула к Шарифу.
– Так примкните к нам, – сказала женщина, протягивая пирату руку, – вы можете сделать намного больше, чем любой из нас. Давайте работать вместе и спасать этот мир.
– Я к вам? – с детской улыбкой на лице и с надеждой в голосе спросил Шариф. – А что вы имеете в виду?
– Вы не волнуйтесь. Дела хватит всем. Каждый может внести свой вклад.
Глава 9
Деревня готовилась к большому празднику. Мужчины, наконец, вернулись живыми и здоровыми. Многие уже начали оплакивать своих отцов и сыновей. В котлах кипела баранина, пеклись лепешки, девушки готовились к праздничным танцам.
Шариф, едва ему удалось избавиться от объятий и отложить рассказы о своих странствиях, направился к своему строящемуся дому. Работы за недели его отсутствия не сдвинулись с места. Подрядчик Обаб суетился вокруг хозяина, пытаясь разобраться в его настроении, и врал самым бессовестным образом.
– Вы не должны беспокоиться, господин Туни! Если вы решили, что работы приостановлены только потому, что я подумал, будто вы погибли, то вы, господин Туни, ошибаетесь. У меня и в мыслях не было, что такой человек мог погибнуть вот так запросто. Все побережье беспокоилось из-за вашего длительного отсутствия, но никто не сомневался, что вы скоро вернетесь. Уверяю вас, господин Туни, что задержка вызвана чисто техническими причинами. Были некоторые сложности с доставкой материалов, кое-какие вопросы пришлось урегулировать с местными властями. Но это все за счет моих комиссионных, я же обещал, что решу все вопросы и оформлю строительство надлежащим образом. Вы же помните, господин Туни, что пожелали построить свой дом, не имея документов на земельный участок и разрешения на строительство…
– Послушайте, Обаб, – перебил подрядчика Шариф, который, казалось, пребывал совершенно в другом измерении и не слушал своего собеседника.
Строитель насторожился и весь превратился во внимание.
– Достаньте мне старинные книжные шкафы, – задумчиво попросил Шариф, глядя на свой дом каким-то затуманенным взором.
– Шкафы? – не понял Обаб. – Но мы же с вами согласовали весь интерьер внутренних помещений, там никаких шкафов не было предусмотрено.
– Да, старинные книжные шкафы. Кабинет будет одновременно и библиотекой. И интерьер будет старинный. А шкафы должны быть обязательно старыми, темного дерева, с потертым мебельным лаком и медными кармашками для табличек.
– Медные кармашки… – пробормотал Обаб, который уже совсем ничего не понимал.
Подрядчик решил, что его заказчик в своих путешествиях слегка тронулся умом, и не знал, как с ним себя вести. А на Шарифа просто накатили воспоминания и тоска по дому дяди Саши в российском городе Находка. Он вспомнил, как зимними вечерами они сидели с Асей, забравшись с ногами в кресла, и разговаривали. Это был кабинет и библиотека дяди Саши. Там стояли старинные книжные шкафы, которым было лет по пятьдесят, если не все сто. Они были громоздкими и какими-то уютными. Книги стояли в строгом порядке, и на их корешках отражался свет торшера. Там всегда пахло мебелью, кожей дивана и кресел. А еще там пахло табаком, который курил дядя Саша. На стене висели большой блестящий барометр и старинный медный секстант. Там незримо витала память о дальних плаваниях и морских приключениях. Это был мир старого капитана, мир романтический, суровый, но добрый.
Шариф хотел такой же кабинет, в котором он мог бы спрятаться от всего мира и погрузиться в воспоминания. За все свои двадцать с лишним лет, которые Шариф прожил на свете, у него только там, у дяди Саши, было чувство дома. Дома в самом его сокровенном смысле. Куда хотелось бы возвращаться, где тепло и уютно. Дом, который был его маленьким мирком, его крепостью и любовью. Шариф хотел повторить то, чего повторить было невозможно. В этот мир он мечтал привести ту единственную девушку, которая будет этого достойна, которая оценит и поймет все это… Это уже не будет Ася. Ася осталась в глубине его памяти, как частичка туманного детства со своей ностальгией и легкой болью.
