– А что? Это идея! – поддержал его Тип.
– Думаете, он назовет нам код? – с сомнением спросил Хлыщ.
– А куда он денется? – небрежно спросил Сашка.
– О мой господин и повелитель! – радостно воскликнула я и даже молитвенно сложила руки у груди. – Ты гений!
– Маруся! Ты повторяешься! – с великолепной небрежностью заметил он.
– И как я сама не догадалась? – недоуменно сказала я. – Ведь мы же в студенческие годы этим баловались и вызывали дух Станиславского и Мейерхольда!
– И получалось? – с интересом спросил Хлыщ.
– Еще как! Помнится, однажды мы с девчонками... – начала было я, но Сашка прервал меня:
– Маруся! Воспоминаниям молодости ты будешь предаваться, когда мы дело сделаем! Вот тогда сядем в саду и под шашлычки, под вино хорошее будем слушать новоявленную Шахразаду, а сейчас нам надо поторопиться – полночь скоро.
– А что для этого надо? – с некоторой опаской спросил Тип.
– Круглый стол... – начала я.
– А мы за ним и сидим, – подхватил Сашка.
– Свечи! – дополнила я.
– Сколько угодно! – охотно подтвердил он. – Запас мы регулярно пополняем, потому что власти предержащие имеют паскудную привычку периодически отключать электричество, – объяснил он Хлыщу и Типу.
– Блюдо и медиум, – закончила я.
– Блюдо наличествует – можно использовать то, на которое ты обычно пироги выкладываешь, оно как раз большое и круглое, и медиум тоже есть, – заключил он и спросил: – Ты заклинание помнишь?
– А то! – обиженно ответила я. – Не один раз этим занималась!
– Тогда – за дело! – напористым тоном сказал Хлыщ.
Мы проворно освободили стол, причем я успела даже перемыть кое-что из посуды, хотя Сашка и возражал, говорил, чтобы я не отвлекалась, а настраивалась на нужный лад. Но вот все готово, мы четверо сидели за столом и руки каждого касались края блюда. Мы напряженно смотрели на часы, которые предварительно проверили, чтобы они не отставали и не спешили, и ждали полночи. Когда минутная стрелка перескочила на цифру двенадцать, я, глядя на пламя свечи, замогильным голосом начала:
– День сменяет ночь, чтобы снова вернуться! Зима сменяет осень, весна сменяет зиму, лето сменяет весну, осень сменяет лето, зима сменяет осень, и этот круговорот неизменен от сотворения мира! Так и человек, умирая, снова возвращается, ибо дух его бессмертен и живет вечно! Призываю тебя, дух Антипадиста Доримедонтовича Яхонт-Изумрудова, явиться к нам!
Пока я читала заклинание, лица мужчин были торжественно напряжены, а взгляды не отрывались от блюда, которое действительно начало двигаться само собой. Но вот я закончила, и через некоторое время мне ответил чей-то безжизненный голос:
– Я здесь! Кто потревожил мой покой?
– Меня зовут Мария, – представилась я.
– Зачем ты звала меня? – спросил дух.
– Я прошу тебя назвать мне цифры кода, которым запирается замок сейфа, где ты хранил свою коллекцию, – попросила я.
– Нет! – решительно ответил дух.
– Заклинаю тебя именем Люцифера всемогущего! – повысив голос, торжественно произнесла я.
– Нет! – упрямился дух.
– Сатаны всесильного! – настаивала я.
– Нет! – стоял на своем дух.
– Дьявола злокозненного и всех слуг его! Назови цифры! – приказала я.
Видимо, дух сдался, потому что мы услышали:
– Шесть... Шесть... Шесть... Девять... Девять... Девять...
– Шестьсот шестьдесят шесть девятьсот девяносто девять! – громко повторила я, повернувшись к приоткрытому окну, за которым уже давно мы все заметили притаившуюся фигуру.
Она немного помедлила, а потом, пригнувшись, двинулась к палатке – это был, естественно, Куркуль, кто же еще? Мы все прилипли к стеклам, наблюдая за его действиями, и поняли, что он явно торопился открыть сейф раньше нас, но тут...
Тут ему навстречу из палатки вышло самое настоящее доброкачественное привидение спирита, одетое в потрепанный балахон неопределенного цвета с капюшоном. Лица привидения четко видно не было – что-то очень бледно-зеленое и размытое, но вот темные провалы глаз не разобрать было нельзя. Оно протянуло к Куркулю свои скелетированные руки и глухим голосом возопило:
– Не отдам! Это мое! Это принадлежало нашей семье из поколения в поколение! Это передавалось от отца к сыну! Никто и никогда не коснется этого своими грязными руками!
Несмотря на всю свою армейскую закалку, Куркуль остолбенел, покачнулся и вдруг рухнул на землю лицом вниз, как подкошенный. Привидение медленно подошло к нему и наклонилось, трогая руками неподвижное тело. Потом оно резко разогнулось и закричало:
– Маша! Он, кажется, умер!
Мы все испуганно переглянулись и мухами вылетели во двор, а привидение тем временем снимало с себя балахон и перчатки с нарисованными на них костями – это был Павел.
– Нет, Маша! – прерывающимся голосом заявил он. – Я так больше не играю. Мы договаривались, что я его только испугаю, а он умер! Кто теперь отвечать будет?
Сашка с помощью Хлыща и Типа – один он бы не справился, потому что Куркуль был мужик не только высокий, но и излишне дородный – перевернул тело на спину и быстро пощупал пульс на шее.
– Жив! – с огромным облегчением сказал он.
Тут я просто физически почувствовала, как с меня спадает нечеловеческое напряжение, и сразу же как-то сдулась, словно воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Взглянув на Хлыща и Типа, я увидела, что они испытали то же.
– Чего стоишь? – напустился на меня муж. – «Скорую» вызывай!
Я непослушными руками взяла сотовый, который всегда висел у меня на шее, и начала нажимать кнопки, но все безрезультатно.
– Ты же его выключила перед сеансом, чтобы чей-нибудь звонок не помешал! – заорал на меня Сашка, и от его крика я как-то очнулась и начала соображать.
Пока я звонила, муж продолжал распоряжаться:
– Павел! Вытри лицо и дуй отсюда немедленно! Свои причиндалы не забудь забрать! И запомни накрепко – тебя тут не было!
Павел тут же испарился, как лед на солнце, и только звук автомобильного мотора напомнил нам о том, что он здесь был. Затем Сашка велел Типу:
– Воды принеси, а то он что-то долго в себя не приходит!
Принесенная вода оказала на безжизненное тело на редкость оживляющий эффект – еще бы! Тип целого ведра не пожалел! Тут кто угодно зашевелится, тем более что ночь выдалась прохладной!
– Где я? – неуверенным голосом спросил Куркуль.
– На земле, Виктор Петрович, – заботливым тоном ответила я. – Вы лежите! Лежите! «Скорая» вот-вот приедет!
– Почему? – вяло удивился он.
