– Папа! – разревелась прошмандовка. – Ну не трогай ты Женьку! Я же его люблю!
– Раньше думать надо было! – отрезал отец.
– Ну, папочка! – Она бросилась к нему и повисла у него на шее. – Ну пожалуйста! Он больше не будет! Ты же сам сказал, что он хороший!
– Был! А кем стал? – не сдавался Наумов.
– Да он и есть хороший! Это все в нем наносное! Он только хотел казаться таким крутым перед остальными, а на самом деле он очень добрый и внимательный!
– Но тщательно это скрывает! – хмыкнул полковник.
– И деньги мы людям вернем! – уговаривала она Наумова.
– Интересно знать, откуда они возьмутся? – покачал головой полковник. – На мою помощь не рассчитывайте!
– У меня в банке есть! – ответил Жека. – Я на свадьбу копил! Так что я все отдам!
– Ну, ладно! – смилостивился Наумов. – У меня к тебе, Евгений, претензий нет! А вот с людьми ты сам договаривайся! Простят они тебя – хорошо, а не простят, – он развел руками, – сядешь как миленький!
Тут качок с прошмандовкой бросились прямо ко мне, и я даже растерялся – я-то тут при чем? Ладно бы Афонин с Богдановым, но я? Но оказалось, что у меня за спиной собрались уже все дачники и все это время жадно внимали происходящему.
– Простите нас, пожалуйста! – на два голоса взмолились эти негодяи. – Ну, хотите, мы на колени встанем!
Тут натерпевшихся от этой парочки дачников прорвало, и на их головы посыпались совершенно заслуженные упреки и оскорбления:
– Мерзавцы, чтоб вам пусто было!
– Да чтоб вам самим на нашем месте оказаться, подлецам!
– Чтоб вам ни дна, ни покрышки, паразиты!
– Все лето нам испоганили, сволочи!
Парня с девчонкой крыли на чем свет стоит еще где-то минут пятнадцать, но постепенно всеобщий гнев стал сходить на нет и послышалось:
– Несчастная мать! Столько сил в этого ирода вложила, а теперь будет слезы лить да посылки ему собирать!
– Да уж! Кого и пожалеть здесь, так это ее!
– Ну, давайте простим этого недоумка хотя бы ради его матери? Она ведь действительно не переживет того, что ее ненаглядного сыночка посадят?
– Черт с ним, дураком набитым! Прощаем! – пришли все к окончательному мнению.
Но радовались Жека со своей невестой недолго, потому что известная на весь поселок скандальная особа заявила:
– Нет! Я этого так не оставлю!
И она бодро, совсем не по возрасту, обежав толпу, влетела в калитку и с ходу влепила качку одну пощечину, а потом вторую, что он стоически вытерпел и даже не поморщился.
– Тогда и я поддержу хорошее начинание! – заявил Афонин и поманил Жеку пальцем. – А иди-ка сюда, голубчик! Пришло время по счетам платить!
Тот безропотно подошел, и Виктор Петрович с размаха врезал ему кулаком по лицу так, что тот пошатнулся. Прошмандовка взвизгнула и бросилась к своему ненаглядному Жеке, но тот отстранил ее и сам подошел к Богданову.
– Ну, если сам напросился, то получай! – довольным голосом сказал Сергей Сергеевич.
– Да бейте, только заявления не пишите! – попросил качок.
– Но деньги вернешь! – сказал Сергей Сергеевич. – Одно другому не мешает!
С этими словами он врезал Жеке так, что тот не смог удержаться на ногах и упал на землю, а прошмандовка кинулась к нему и стала помогать подняться.
– И мне тоже вернешь! – поддержал его Афонин. – И за раздавленную курицу тоже! – добавил он – все-таки Куркуль и есть Куркуль.
– Больше желающих нет? – спросил качок, оглядывая толпу.
Таковых не оказалось, и Наумов сказал:
– Ну, теперь вы поняли, как к таким, как вы, народ относится? – Его дочь со своим женихом подавленно молчали. – Радуйтесь, что люди у нас отходчивые и вас простили! А теперь марш в машину!
К этому времени его джип уже стоял на новых колесах и был готов к использованию по прямому назначению.
– Папа! А можно, мы здесь останемся? – неожиданно попросила прошмандовка.
– Ну да! – поддержал ее Жека. – Это будет у нас что-то вроде медового месяца!
– Обычно он после свадьбы бывает, а не до, – заметил Наумов.
– А он у нас всю жизнь будет! – заверила его прошмандовка, прижимаясь к Жеке.
– Ну, оставайтесь! – согласился полковник. – Только как бы вас здесь не побили за ваши художества!
– А мы теперь будем белыми и пушистыми, – пообещала его дочь.
– Посмотрим, что у вас из этого выйдет, – с сомнением сказал Наумов и повернулся к участковому: – Лейтенант! Если узнаешь о малейших нарушениях с их стороны, тут же сообщай! И тогда получит у меня этот герой-любовник на полную катушку!
– Есть, товарищ полковник! Я теперь с них глаз не спущу! – пообещал милиционер.
– Смотри, Женя! Я не шучу! Мне преступник в семье не нужен! – совершенно серьезно сказал будущему зятю Наумов.
– Обещаю вам, Антон Васильевич, что больше у вас не будет ко мне никаких претензий! – твердо пообещал тот.
– Очень на это надеюсь! – не менее серьезно ответил полковник и повернулся к дочери: – Про беременность-то наврала?
– Да! – радостно подтвердила она. – Я очень за Женю испугалась, вот и сказала! Папочка! Неужели ты думаешь, я такая дура, чтобы пьяной ребенка зачинать? Я же все-таки в меде учусь!
– Хоть на этом спасибо! – облегченно вздохнул Наумов и спросил: – Матери-то что передать?
– А я ей сама позвоню! – пообещала она.
– Только не забудь! – предупредил ее полковник и направился к Марусе.
Тут появились с большой толстой папкой Кряков с Артамоновой – наверное, они уже успели сгонять в Боровск и привезли свои документы, чтобы доказать Наумову, что чисты перед законом, как свежевымытые стеклышки.
– Вот посмотрите, товарищ полковник! – начал Кряков. – Арендованная мной на дачный сезон территория имеет статус клуба. А вот мои уставные документы, из которых следует, что я имею право оказывать клиентам такого рода услуги, как организация нудистского пляжа на озере, проведение соревнований по пейнтболу и все прочее... Вот перечень! Нудисты же предупреждены о том, что разгуливать по территории дач голяком ни в коем случае нельзя, а можно только на специально отведенном для этого месте на пляже!
Видимо, Кряков с Артамоновой здорово перепугались, что проверкой их деятельности могут заняться компетентные органы, и изо всех сил пытались это предупредить. Я не стал дожидаться, чем дело кончится, и повернулся к Богданову:
– Сергеич! Можно я поживу у тебя некоторое время?
– О чем разговор? – удивился тот. – Живи сколько хочешь! – И тут же спросил: – А что случилось? С женой поругался?
