– Ну, я теперь скажу Светке все, что я о ней думаю! – зловеще пообещала жена, но, тут же спохватившись, спросила: – А как же загоревшаяся подушка?
– Думаю, что это был какой-то специальный состав, – пожал плечами Павел. – Этот мерзавец незаметно плеснул его, а потом от соприкосновения с воздухом началась невидимая глазу реакция и произошло самовозгорание.
– Точно! Я вспомнила, что он довольно долго около нее проторчал со своим прибором, – вспомнила жена.
– Теперь остается выяснить, кто же нам помог его разоблачить и выбросил коробочку из окна, гнусно при этом повизгивая, – сказал я.
– Как это кто? – воскликнула Маруся и уверенно заявила: – Конечно, мой барабашка! Он опять пришел ко мне на помощь в самый нужный момент!
Павел с большим сочувствием посмотрел на меня и вздохнул, а мне ничего не оставалось, как вздохнуть в ответ. А вот следователь был настроен более решительно и заявил:
– Ничего! Выясним! Чудес для милиции не бывает!
Глава 23 Маша. О, муки ревности!
Проснулись мы поздно, потому что засиделись вчера допоздна. После ухода милиционеров мы еще пообсуждали новое происшествие, причем я упирала на то, что меня спас мой барабашка, а вот Сашка с Павлом, которого мы пригласили остаться ночевать, пусть и на раскладушке – ну не ехать же на электричке в Москву в такую позднюю пору, мало ли что приключиться может? – только переглядывались, но мои слова никак не комментировали, потому что все равно ничего не смогли бы доказать.
Ночь прошла на удивление спокойно, и теперь я готовила завтрак, а мужчины устроились в саду и, что-то активно обсуждая, копались в Интернете. За едой мы продолжили вчерашний разговор о сложившейся в нашем поселке непростой ситуации, и мужчины выдвигали самые разные предположения по поводу вида и сущности местного вредителя – а на мой взгляд, так спасителя. Я же только иронично улыбалась, слушая их, – моего мнения они поколебать все равно не смогли бы.
Когда мы поели, Павел попросил мужа подбросить его до станции, но Сашка вдруг почему-то предложил отвезти его прямо в Москву, чем сильно меня удивил. Ладно бы они давно не виделись и хотели поговорить, так ведь все утро о чем-то болтали! Мужа своего я уже давно изучила от и до – не первый год жили вместе – и сразу же поняла, что он что-то темнит, неспроста он в город собрался. Требовать от него объяснений в присутствии постороннего человека я, конечно же, не захотела, потому что мне хватало и тех сочувственных взглядов, которые бросал Павел на моего мужа, когда я начинала говорить о барабашке, так что я не могла позволить, чтобы друг моего мужа считал меня не только дурой, но еще и скандальной особой. Вот мне и пришлось смириться, но я твердо решила, что по возвращении Сашки устрою ему разбор полетов – слишком уж много вопросов у меня к нему накопилось.
Сашка с Павлом уехали на нашем мини-вэне, а я, перемыв посуду, отправилась к грядкам и занялась прополкой, рассуждая параллельно о том, что же забыл в Москве мой благоверный. Я подъезжала к этой проблеме то с одного бока, то с другого и в конце концов пришла к заключению, что без блондинки здесь не обошлось, а это значит, что у Сашки с ней все-таки что-то было. С никогда не подозреваемым в самой себе моральным мазохизмом я сравнивала себя и ее, и это сравнение было отнюдь не в мою пользу. Окончательно расстроившись, я решила для успокоения выпить кофе и пошла в дом. Я ждала, пока поднимется пена в турке, и в задумчивости оглядывала веранду. И вдруг… Вдруг я увидела, что платье блондинки исчезло! Я бросилась его искать – ведь только что тут лежало, но его нигде не было. Я вдруг как-то обмякла и опустилась на стул, руки плетьми рухнули вниз, и у меня не было сил даже выключить газ, когда пошла пена. Раздалось шипение, и по комнате поплыл запах горелого кофе. С огромным трудом я протянула руку и выключила газ – мне было уже не до кофе! «Ну вот я и дождалась! – с горечью подумала я. – Сколько раз утешала своих подруг, которые застукали своих мужей на измене, но никогда не верила, что это может случиться со мной! А вот случилось! Никого и ничего не стесняясь, мой муженек тайком взял эту тряпку, чтобы отвезти своей любовнице, правда, непонятно, зачем ей это дранье, но это и неважно! Важен сам факт!» Я сидела, отупевшая от горя, и представить себе не могла, как же я теперь буду жить!
Из этого состояния умственного, морального и физического оцепенения меня вывела Лариса, появившаяся на веранде счастливая, веселая и с огромной коробкой роскошных конфет.
– Ой, Маруся! Ты не представляешь, что было! – затарахтела она прямо с порога. – Сережа так на меня орал, так орал! Мы с ним чуть-чуть совсем не разругались! Даже в разных комнатах спали! – трагически и шепотом сообщила она. – А вчера он собственными глазами увидел, как из вашего дома красный черт выскочил! Он прямо глазам своим не поверил!
– Так и было, – тусклым голосом подтвердила я.
– Вот и я ему сказала, что зря он на нас троих тогда напраслину возвел. Маруся, веришь, он на коленях у меня прощения просил, – захихикала она. – Рухнул на колени и чуть не заплакал, говорил, что не пережил бы, если бы я ему изменила!
– А у нас он прощения попросить не хочет? – невесело усмехнулась я. – Прийти и сказать: «Спасибо, Саша, что спас мою жену от нечистой силы!»
– Маруся! Он обязательно придет! – торопливо заверила меня Лариса. – Просто Сереже очень стыдно, что он второй раз так плохо о вас подумал, и он не знает, как смотреть вам в глаза после этого. Но он обязательно перед вами извинится! – Тут она не удержалась и похвалилась: – А он мне машину подарил, чтобы я его простила! Сегодня утром пригнали! Пошли покажу!
Без всякого интереса я поднялась и вышла вслед за ней в сад, откуда через забор был виден явно подержанный «Фольксваген Гольф».
– Это ничего, что он «бэушный», – торопливо заявила Лариса. – Права-то у меня есть, но я никогда толком не водила, так что на первое время он мне в самый раз, не обидно будет, если стукнут.
– Я очень рада за тебя, – вздохнула я.
Тут она, очнувшись от своего безмятежного счастья, внимательно на меня посмотрела, а потом решительно подхватила под руку, затащила обратно в дом, усадила в кресло и жестко потребовала:
– А ну колись, что у тебя приключилось! На тебе просто лица нет! С мужем поссорилась?
– А! – отмахнулась я.
– Мы с тобой подруги или нет? – возмутилась она. – Вы меня столько раз выручали, так, может, и я сейчас тебе чем-то помогу! Рассказывай давай!
Мне было очень стыдно и неудобно выносить мусор из нашей избы, но и желание излить кому-то душу было не менее сильным, а никого из близких подруг рядом не было. Плакаться же кому-то по телефону – дело совершенно бесполезное, потому что мало ли чем в этот момент твоя собеседница занята. Вполне может красить ногти, и ее гораздо больше твоих душевных терзаний занимает мысль о том, ляжет ли лак ровно или нет. И, немного поколебавшись, я рассказала Ларисе все о Сашке и блондинке, не умолчав при этом и о своих предположениях по поводу их отношений.
