Когда первый шок прошел, милиционеры бросились к своему припрятанному в тени «уазику» и, чтобы успеть схватить эти привидения, рванули с места так, что бедные покрышки только взвизгнули. Решив сократить путь, они поехали по непонятно кем, когда и зачем проделанному между двумя огромными кучами хлама узкому проезду, но не успели они продвинуться и на пятьдесят метров, как остановились, и милиционеры высыпали из машины, словно горох из порвавшегося мешка. Заинтересовавшись, мы бросились к ним, чтобы узнать, в чем дело. И узнали! Как потом оказалось, не иначе как эти привидения, желая обезопасить свое жилище, положили поперек дороги и присыпали землицей, пылью и мелким мусором утыканную гвоздями доску. Неведомым науке способом оказались пробитыми все четыре покрышки, и теперь милиционеры, почесывая затылки, изъяснялись друг с другом на таком языке, который категорически запрещен Уголовным кодексом Российской Федерации к употреблению в местах общего пользования. Самым ужасающим в этой истории было то, что луна снова спряталась в тучах, и в этой враждебной темноте отчетливо раздались леденящий душу зловещий нечеловеческий смех и удаляющийся цокот копыт.
– Ну вот! Я же вам говорил, а вы мне не верили! Смеялись надо мной! – укоризненно сказал Юрич. – А теперь вот сами все видели!
– Извини! – тихо сказал участковый и перекрестился.
И мы все дружно перекрестились вслед за ним.
Глава 11
Маша. Поздний вечер воскресенья
Все время после ухода мужа я, одевшись потеплее, просидела в саду, где ждала его, почти что молясь о том, чтобы с ним ничего не случилось, и одновременно проклиная за его идиотскую тягу к приключениям. Главное же, что мучило меня больше всего, было то, что я так и не поняла, куда и зачем он пошел с Афониным, которому я клятвенно пообещала припомнить его сегодняшние надо мной издевательства, но тут же подумала, что он первым бросился на помощь Сашке, да и за меня, пусть и совершенно напрасно, но заступился, выстрелив в Камаля, и мне стало стыдно. Вот так я и сидела, разрываясь между чувством благодарности и злостью. Наконец я услышала скрип калитки, и во двор вошел Сашка.
– Слава тебе, господи! Живой! – воскликнула я.
Я вскочила, собираясь броситься к нему, но ноги меня не держали, и я рухнула обратно.
– Бедная ты моя, бедная! – таким тоном, каким обычно говорят с детьми, сказал он, подходя ко мне.
Сашка поднял меня на руки, сел на стул, а меня усадил к себе на колени.
– Что же за муж тебе такой неугомонный достался, что никак ему на месте не сидится? – продолжил он, обнимая меня и укачивая, как ребенка. – Эдак ты его скоро бросишь! Ну, сколько же можно его фокусы терпеть!
– Не дождешься! – притворилась я сердитой, но он это понял и тихонько рассмеялся, а я потребовала: – Расскажи лучше, где ты был?
Сашка начал рассказывать, и с его слов выходило, что сегодняшнее приключение было совсем не страшным, а скорее веселым.
– Представляешь, это действительно был Всадник без головы и самая натуральная Смерть, даже с косой! – закончил он. – Они оттуда бодро драпанули, а менты остались там со своим драндулетом разбираться. Ну, а мы с Афониным и Юричем домой вернулись.
– Господи, ужас какой! – поежилась я. – Не дай бог такое увидеть!
– Да нет! Это только сначала было страшно, потому что неожиданно, а потом ничего, – успокоил меня муж и спросил: – Маруся! У нас ничего поесть нет?
– Так ты же весь ужин смел в один присест, – удивилась я.
– А сейчас снова есть хочу! – виновато признался он.
– Наверное, это на тебя нервный жор напал, – покивала я. – Такое бывает! Только в доме пусто – шаром покати.
– Слушай, а давай я шашлыки поджарю! – неожиданно предложил он.
– Так ведь уже почти ночь на дворе, – удивилась я.
– Ну и что? – возразил Сашка. – Нам с тобой завтра утром на работу не вставать, а уснуть я, честно говоря, после таких приключений вряд ли смогу.
– И я тоже, – призналась я. – Это называется нервное перевозбуждение.
– Ну, так как насчет шашлыков? – напомнил муж.
– А давай! – согласилась я.
Сашка у меня по шашлыкам мастер, и они у него всегда замечательно получаются. Вот и сейчас он достал из холодильника кастрюлю с замоченным в уксусе и специях мясом – оно у нас там всегда стоит, потому что мы частенько шашлыком балуемся, и заколдовал над мангалом. Очень скоро над участком повеяло аппетитнейшим запахом жарящегося мяса, и я почувствовала, что проголодалась. Это у меня тоже было явно на нервной почве. Пока муж жарил шашлыки, я начала накрывать стол в саду и даже достала неприкосновенный запас – бутылку водки, которую заныкала исключительно в целях экстренной медицинской помощи, потому что мы оба предпочитали вино. Но сегодня был особый случай, и нам явно нужно было выпить, чтобы отпустило нервы. Занятые оба своим делом, мы потихоньку переговаривались.
– Знаешь, – сказал Сашка, – чем больше я думаю над рассказом этого шейха, или кто он там, тем больше я ему верю! Меня еще в первый раз очень смутили его руки, но я тогда не смог понять, что именно было с ними не так, а вот потом хорошенько разглядел – и до меня дошло!
– И что же это ты заметил? – с интересом спросила я. – По-моему, руки как руки, только грязные.
– Да, были грязные! – согласился муж. – Да вот только уж очень они холеные, у гастарбайтера таких быть просто не может! И, насколько я разбираюсь в таких вещах, ему даже делали маникюр.
– Что? – изумилась я.
– Да-да! Маникюр! – покивал мне Сашка. – Ногти он, конечно, лаком не красил, но над ними явно хорошенько потрудились, причем относительно недавно!
– Он что же, получается, «голубой»? – обалдела я.
– Это при четырех женах и скольких-то там наложницах? – в свою очередь удивился муж.
– Да мало ли что он мог наболтать! И вообще, выброси из головы эту историю и больше не думай о ней! – попросила я. – Он отсюда сбежал и вряд ли снова вернется. А как там было на самом деле, пусть милиция разбирается!
– Да уж, они разберутся! – хмыкнул муж. – Сама же слышала, как с ним наш участковый разговаривал!
– Так на нем свет клином не сошелся! – отмахнулась я. – Может, в Боровске работают нормальные люди!
– А если нет? – спросил Сашка, и я в ответ пожала плечами. – Нет, Маруся! Есть в истории Камаля рациональное зерно! Он ведь не мог знать, что Юрич белую лошадь видел, а сказал, что этот Абузяров ему показывал фотографию именно белого жеребца! И привезли его сюда...
– Жеребца? – невинным тоном уточнила я.
– Брось, Маруся! – поморщился Сашка. – Ясно же, что я имел в виду Камаля! Так вот, привезли его сюда на черном джипе, а ведь именно белую лошадь и черный джип я видел тогда у ворот Мажора.
