– Предлагаю рабочую версию, – снова оживился Чистяков. – Мачеха с отцом все время ругалась, пасынка третировала и продолжает третировать до сих пор. Домработница служит в доме давно, мальчика очень любит, а покойного отца очень жалела. На этой почве у нее с вдовой антагонизм, что усугубляет нездоровую атмосферу в доме. Соответственно, воздействует на нездоровую психику мальчика.
– А что! – похвалил Мостовой. – Вполне реально и жизненно. Но есть одно слабое место. Если бы у вдовы был антагонизм с наемной работницей, то она ее в два счета выставила бы из дома.
– Предлагаю поправку к моей версии, – не согласился Чистяков. – Домработница прописана в доме, она покойному как родная. В силу этого вдова и не может ее выгнать. А?
– Сложно, – покачал головой Борис.
– А я вам сейчас все еще больше усложню, – добавила Ольга. – Александр Михайлович и сам перебрал все варианты, чтобы разобраться в корнях болезни. Он просил навещать мальчика и одну Ирину, и Полину Васильевну без своей хозяйки.
– И что? – почти хором спросили спасатели, заинтригованные таким оборотом.
– А то! Мальчик обеих воспринимает негативно. Полину Васильевну даже хуже, чем мачеху.
– То-то она мне сразу не понравилась, – задумчиво сказал Чистяков. – С самого первого раза. Но это ничего не объясняет. У домработницы-то какой мотив извести сначала хозяина, а потом его сына? Ей-то ничего из наследства не светит.
– Вот это и есть самое таинственное и непонятное место во всей этой истории. Либо это ничего не значит, либо это значит слишком много. Кстати, домработница перестала навещать мальчика. По собственной инициативе и без просьбы со стороны лечащего врача. А мачеха стала навещать очень редко. Александр Михайлович ее визиты охарактеризовал как дежурные. Говорит, что невооруженным взглядом видно, что мальчик ей чужой и никаких чувств она к нему не испытывает.
– Из пальца мы все высасываем, – с сомнением сказал Мостовой.
– Нет, Боря, – возразил Игорь убежденно, – в Ольгиных суждениях есть рациональное зерно. Ее предчувствиям верить нужно, потому что она женщина. Ей все это понятнее, чем нам, мужикам. Она такие ситуации чувствует глубже.
– Тогда чего проще? – пожал плечами Борис. – Обратись к своей пассии, этой следовательше Алле. Попроси, чтобы она там по своей линии подняла материалы по факту смерти самого Сухинина и его первой жены. Может, она в своих кругах как-то инициирует оперативную разработку этой семейки?
– Пардон, ребята, – скорчил Чистяков кислую мину. – Нету у меня никакой пассии. Мы разошлись как в море корабли, по причине несходства характеров.
– Это было понятно с самого начала, – не удержалась от колкости Синицкая. – А насчет милиции я бы не обольщалась. Что мы им предъявим? Наши умозаключения? Так для них это вода, и только. Эмоции. Результаты вскрытия можно получить и без чистяковских баб.
– Фу, какой цинизм! – буркнул Игорь.
– Могу попробовать сделать это через папу, – продолжила Ольга, пропустив мимо ушей замечание Чистякова. – Все-таки у него связи в медицинском мире, бывшие студенты, коллеги…
– Тогда давайте таким путем и пойдем, – снова оживился Чистяков. – Ты займешься прояснением официальной версии смерти Сухинина и его первой жены. Возможно, что там найдется кое-что интересное. Ты, Боря, сходишь домой к Ирине. Ты кровать курочил, тебе и карты в руки. Навестишь, как будто хочешь помочь с починкой, от себя еще версию на месте придумаешь. Главное – получить координаты того друга детства, который Сухинину раритетную кованую кровать подарил. Если друг детства, то он много чего расскажет и о первой жене, и о второй, и о бизнесе покойного друга.
– Ладно, – согласился Мостовой. – Информация от друга детства – это уже не из пальца высосано. Это уже интересно. Действительно может пролить свет. Либо там ничего нет, либо…
– А я займусь мальчиком, – обрадовался Чистяков, что Мостовой наконец заинтересовался этим делом. – Если уж Вадику показаны мои посещения в терапевтических целях, то будем использовать это лекарство с двойной выгодой. Буду его навещать и ненавязчиво пытаться что-нибудь узнать из истории их семьи.
– Ну-ну, развоевался, – осадила Ольга пыл Игоря. – Ты там поосторожнее. Не забывай, в каком он состоянии и в какой клинике лежит. Лучше посоветуйся с врачом о том, что можно спрашивать, а что нельзя.
…Больше всех веселилась детвора, которая сновала в небольшой толпе зевак, собравшихся возле люка на газоне. Два инспектора ГИБДД, вызвавшие спасателей, тоже с трудом сдерживали смех, но старались вести себя более или менее чинно, как и подобает блюстителям порядка. Собственно, люк был не канализационный. Это был люк коллектора, довольно обширной бетонной камеры под землей, где проходила разводка толстых труб отопления. Бомжи облюбовали коллектор себе под жилье давно. Спасатели сталкивались уже в своей практике с такими «лежбищами». Сейчас, ранним утром, два бомжа, которые, судя по их состоянию, пили всю ночь, решили выбраться на свежий воздух. Куда и зачем их понесло, но вылезти они пытались одновременно. Естественно, что пьяные в доску бомжи застряли в узком люке, причем так основательно, что вытащить их или затолкать вниз не удавалось никак.
Отчаявшись вызволить двух бродяг вручную, Чистяков сплюнул с отвращением и уступил место Синицкой. Мужикам было плохо. Ольга измеряла пульс, мерила давление торчавшим по пояс из люка бомжам и хмурилась. Врачебный долг и долг спасателя не позволяли ей махнуть рукой и оставить без помощи даже этих убогих. Она уже готовилась делать уколы, чтобы поддержать истрепанные алкоголем и другими особенностями бездомной жизни сердца этих бедолаг.
Чистяков посмотрел на свои перчатки. Они были черными – а ведь он брал бомжей только за одежду, пытаясь вытащить их на свет божий. До какой же степени она была грязной! Кроме вони от многолетней грязи, от бомжей исходил запах застарелой мочи и свежего кала. Видать, один из них не смог больше держаться, или это произошло с ним непроизвольно. Чистяков старался дышать ртом.
– И что будем делать? – спросил Мостовой, разглядывая бомжей.
– Солидолом смазать! – с ожесточением предложил Чистяков. – И выдавить, как из тюбика!
– Значит, придется обечайку резать. Иди, свяжись с дежурной частью, пусть сообщат в «Теплосеть». А я пошел инструмент готовить.
Другого выхода, кроме как разрезать чугунное кольцо люка, Мостовой не видел. Правда, и в этом варианте было все не так просто. Во-первых, обечайку нужно было откопать, поскольку край люка находился вровень с землей. Во-вторых, придется перфоратором отбивать раствор, на который обечайка была посажена. И хорошо еще, если она не приварена к закладным элементам бетонной плиты перекрытия коллектора. Потом нужно будет как-то обезопасить самих бомжей во время резки металла от горячих искр и бешено вращающегося диска инструмента.
Пока Чистяков докладывал дежурному, пока Мостовой доставал из машины необходимый инструмент, включая лопату и лом, бомжам стало совсем плохо. Сдавленные грудь к груди, они задыхались. Ко всем неприятностям, из них стал выходить хмель, что сопровождается падением артериального давления. Ольга уже готовила препарат. Милиционеры помогали, как могли, раз уж их оставили до завершения спасательной операции. Сейчас, по просьбе Синицкой, они старательно прижимали маску от кислородной подушки к лицу то одного, то другого несчастного.
