– Погоди, – сказала она, – Капитоша, у меня только два вопроса… Нет, три. Три вопроса. Можно я их сначала задам тебе, а потом уже…
– Валяй, – разрешил Капитон.
– Первый вопрос, – начала Анна, – что я должна делать?
– Пожалуйста, – качнул головой Капитон, – ничего особенного. Просто я решил устроить вам встречу…
– Как?! – вскричала Анна, не дав Капитону договорить.
– Не ори! – повысил голос Капитон. – На встречу пойдем с охраной. Он ничего плохого не сможет тебе сделать – я обещаю…
– А как ты встречу-то собираешься устраивать? – удивилась Анна. – То не мог поймать его, то так спокойно говоришь о встрече, будто сам договорился.
– Не спокойно, – раздраженно проворчал Капитон, – это во-первых. А во-вторых – я знаю место встречи. А место встречи, как известно, изменить нельзя. Они собираются переправлять Лилю на пароме… этом Силья… как его? Ну, короче, понятно… А в-третьих… – тут Капитон помедлил и заговорил после паузы снова: – Понимаешь, Анютка, когда речь шла об услуге Седому, то дело делалось с такой скоростью и таким усердием, на какие я только был способен. Теперь – когда речь идет о моей собственной шкуре – мне приходится делать невозможное. Так что – встреча будет, и тебе на ней ничего не угрожает. Кроме того, тебя не одну нужно свести с этим нашим загадочным товарищем…
– Вот отсюда и второй мой вопрос, – сказала Анна. – А смысл встречи?
– Подтвердить мои предположения, – коротко ответил Капитон. – Все?
– Еще один вопрос, – проговорила Анна. – А что я буду со всего этого иметь?
– Не понял?
Анна повторила.
Капитон удивленно посмотрел на нее.
– Раньше ты таких вопросов не задавала, – заметил он.
– Раньше ты не просил меня встретиться с человеком, перестрелявшим целую банду «братков», – ответила на это Анна.
Капитон хмыкнул.
– Разбаловалась ты, – сказал он, – забыла, кто ты есть такая и откуда я тебя вытащил? Хочешь обратно? К родителям своим? К папашке? Самогон хлебать и говно месить в коровнике?
Анна помрачнела.
– Замнем вопрос, – сказала она.
* * *
Чем меньше оставалось времени до выхода из дома, тем взволнованнее становился Ляжечка. Потирая руки, он ходил по квартире, то и дело закуривая вонючую дешевую сигарку, пачку которых он купил взамен заказанных Щукиным сигар. Раз двадцать Ляжечка осматривал наряд Лили, критически ощупывал взглядом невозмутимого Щукина и все никак не мог успокоиться и минуту посидеть на одном месте.
– Ты чего шухер наводишь? – Щукину пришлось даже одернуть Ляжечку, когда он разбил один за другим два стакана, из которых пытался напиться воды из-под крана.
– Непонятно, почему ты так спокоен, – ответил на это Ляжечка.
– То есть?
– То есть то, что я нервничаю, – это нормально, – сказал Толик. – Но мне-то предстоит только довезти тебя до места, а потом тебя другие люди пасти будут… На тебя вся основная часть мероприятия приходится, а ты спокоен, как дохлый слон.
– А чего мне беспокоиться? – удивился Щукин. – Бабки при мне. Телка тоже. Документы, все дела… Сядем на паром – через несколько часов я буду уже в Швеции. Чего мне париться?
– Забыл, как на вас напали на пустыре? – осведомился Ляжечка. – Как выследили квартиру и вы с Матросом еле успели ноги унести?
– Так унесли же – успели… А насчет того нападения… Матрос всех тех пацанов перестрелял, – сказал Щукин, – никого не осталось. Я видел – я уезжал последний. Кто на меня теперь напасть может?
– Да тот, кто хату выследил! – взорвался Ляжечка. – Не сами же приезжие «братки» занимались слежкой! У них на это ни мозгов, ни знания города не хватит! Вот и подумай! Зуб даю, что тот, кто вас выследил, знает, на каком пароме вы поедете…
– Да? – очень натурально удивился Щукин. – Так почему же тогда вы не отмените… мероприятие?
– Почему-почему… – отводя глаза в сторону, проговорил Ляжечка. – Дураки они – вот почему… Сказано нам – сегодня, значит – сегодня…
Проговорив это, Ляжечка сверкнул на Щукина глазами и отвалил в туалет.
«Понятно, почему, даже зная об опасности очередного нападения, менты не переносят время и место операции, – мысленно усмехнулся Щукин. – Во-первых, они столько средств угрохали на документы и все остальное… Бабки вот мне достали – что просто удивительно… К тому же я ведь не их сотрудник. Если меня закабанят, то Лилю-то точно отобьют. Я, можно сказать, выступаю в качестве громоотвода. Кто из ментов подпишется на такое дело? Провезти Лилю в Швецию – а там, если я, конечно, в живых останусь, меня – в наручники и обратно в Россию. Знаю я эти ментовские штучки. Только на этот раз прокол у них выйдет…»
Появившийся из туалета Ляжечка оборвал дальнейшие мысли Николая резким восклицанием:
– Ешкин хобот! Времени-то сколько!
– Сколько? – поинтересовался Щукин.
– Много! – веско ответил Ляжечка, подтягивая штаны. – Бери девчонку и спускайся к машине. Я пойду первым.
– Почему это?
– Экономия времени и сил, – пояснил Ляжечка, – и нервов. Чтобы тебе и Лильке – только выйти и бегом к машине. А я уж стартану с места.
– Ладно, – сказал Щукин, – как говорил мой прадед Фаддей из рязанской деревни Захребетино – итс о'кей, пипл…
– Чего? – наморщился Ляжечка.
– Ничего, – сказал Щукин, – иди на позицию. Как заведешься – сигналь.
– Ага, – сказал Ляжечка и направился к двери.
* * *
Как Щукин и предполагал, едва машина, в которой находились они с Лилей и Ляжечка, двинулась с места, следом покатила черная «девятка» с тонированными стеклами.
«Очень хорошо, – оценил Щукин, – что менты еще не додумались пустить на "хвосты" "газик". Или БТР с ОМОНом».
До пристани они доехали без приключений. Ляжечка был до того взволнован, что, почти не таясь, оглядывался в зеркало заднего вида на неотступно идущую следом «девятку». Щукину – против его желания – передалось беспокойство Ляжечки.
«Как у меня все получится? – невольно подумал он. – Надо тонко сыграть. С одной стороны, менты, а с другой – те, кто пытается похитить Лилю. Уверен, что Семен со своими "братками" – не единственная сила, которая противостоит тому, чтобы Лилю вывезли из страны. Уж Седой-то расстарается из-за своей дочки».
У пристани Ляжечка остановил машину и, уже не таясь, вздохнул с облегчением.
– Все, – сказал он, – приехали.
– Нормально доехали, – констатировал Щукин. – Теперь нападения ожидать не придется. То есть вероятность остается, конечно, но минимальная.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовался Ляжечка.
