Николай с Ляжечкой перетащили Лилю в «шестерку» и двинули в центр города, оставив джип Семена в ближайшей подворотне.
Ляжечка был бледен и необычно молчалив. Когда Щукин по дороге поведал ему о своих ночных приключениях, ни словом, естественно, не обмолвившись о встрече со старинным приятелем Семеном, но ярко живописав паскудства обдолбанного Матроса, Ляжечка едва слышно присвистнул и проговорил негромко:
– Зря я Матроса на это дело подписал… Я-то думал, что он поможет тебе, если подобная ситуация случится. Откуда же мне было знать, что Санька обдолбается настолько вусмерть, что своих перестреляет… Боже мой, как мне теперь отчитываться? Не-ет, надо что-нибудь поправдоподобней придумать…
«Ага, – злорадно усмехнулся про себя Щукин, – получишь теперь нагоняй от своего хозяина. Придумывай, придумывай… На то ты и крыса, чтобы изворачиваться…»
Щукин снова почувствовал прилив энергии.
– Короче, так, Толик, – сказал он, серьезно глядя перед собой, – на такую туфту я не подписывался. Мы договаривались о чем? Чтобы я просто доставил девчонку на паром, а с парома туда, куда мне скажут. А что получилось? Я, как сумасшедший из заморских боевиков, кручусь целыми днями и ночами со «стволом», стреляю, в меня стреляют… Кровь льется, машины бьются, взрывы и выстрелы… Нет, ты меня, Толик, извини, но я честный российский вор, а не терминатор какой-нибудь. Я выхожу из игры. И на этот раз ты меня не заставишь передумать. Вот сейчас доедем с тобой к центру, ты меня высадишь, и я в аэропорт пойду…
– Да ты чего, Колян?! – взвыл перепуганный Ляжечка. – Как же я без тебя управлюсь?! Ведь осталось-то совсем немного – завтра вечером паром уже отходит. Билеты есть – места забиты для вас. Сядете спокойно и доедете. А потом ты получишь свои деньги. У тебя что – миллионный счет в банке, если ты такими бабками бросаешься?
– Какими бабками? – деланно удивился Николай. – Никаких бабок я не видел. Только обещаниями кормишь. Не, Толик, я ухожу…
– Да погоди ты! – воскликнул несчастный Ляжечка.
– Чего годить? – невозмутимо сказал Николай. – Поедем мы с Лилей на паром, а там таких же гавриков со «стволами», как те, которых я перестрелял на пустыре, – видимо-невидимо. Ты их, что ли, отводить будешь? А как все дело закончится, так сунешь мне пару тысяч в лапы и до свидания скажешь. Что ж я, твои методы не знаю, что ли.
– Не знаешь, – поспешно ответил Ляжечка, – вот век воли не видать… Последняя блядь и распадла буду, если с бабками тебя кину, Колян. Можешь мне поверить – у меня уже и чемодан с бабками для тебя подготовлен, стоит и ждет. Как дело сделаешь – сразу и получишь. Честное благородное слово…
– Чемодан? – усмехнувшись, переспросил Щукин. – А что – и посмотреть можно? Мы ведь сейчас к тебе едем, так ведь? Вот и покажешь.
Ляжечка даже икнул от неожиданности.
– Чемодан я на съемной квартире не храню, – быстро сказал он, – что я, лох, что ли? В камере хранения он. Так что…
– Так что, – перебил его Щукин, – если чемодан не покажешь… Нет, если прямо сейчас не передашь мне чемодан со всей суммой, мне причитающейся, то я работать не буду. Ухожу. Понял? Нет денег – нет работы.
– Да ты чего?! – заголосил Ляжечка. – Где же я тебе такие бабки… То есть – как так можно?! Ты будешь работать – везти Лильку из города, – тебе нужно следить за ситуацией, быть собранным, а ты еще отвлекаться будешь на то, чтобы смотреть, как бы твой чемодан не сперли! Ты же профессионал, Колян, ты же знаешь, что…
– Это моя забота, – очень спокойно отозвался Щукин, он даже сумел зевнуть. – Короче, завтра… то есть сегодня к утру у меня будут деньги?
Ляжечка попробовал было еще поторговаться, но Николай оборвал его:
– Не пыхти, как я сказал, так и будет. Если мне опять под пули лезть, деньги мне душу согреют. Я буду думать не о том, что погибаю за телку, которую в первый и последний раз вижу, а за кровно заработанные бабки…
– Да я просто…
– Я же сказал – не пыхти…
Тяжело вздохнув, Ляжечка смолк. Молчал он несколько минут, делая вид, что очень занят управлением автомобиля, – они как раз свернули с центральной улицы и въехали через узкое и длинное горло подворотни в какой-то темный маленький дворик.
У одного из подъезда дома во дворе Ляжечка остановил машину.
– Приехали, – сказал он.
– Ну так что? – продолжая прерванный разговор, жестко спросил Щукин.
Ляжечка ответил – неожиданно весело прозвучал его голос:
– Не ссы, Колян, будут тебе деньги. Утром и будут. Мое слово верное – если обещал, выполню.
– Вот это дело! – преувеличенно громко произнес Щукин и, наклонившись вперед, сильно хлопнул Толика по плечу. – Вот это по-нашему!
– Ага, – проговорил Ляжечка, – рад, что тебе угодил. Ну, чего?
Он опустил стекло и выглянул наружу, потом вышел из машины и воровато оглянулся.
– Давай, – скомандовал он Щукину, – выволакивай эту мочалку из тачки и тащи в подъезд… Вроде никого вокруг нету.
– Понял, – легко согласился Николай и взял под руку Лилю, смирно сидящую рядом с ним на заднем сиденье автомобиля.
Через минуту, когда они с Лилей вслед за Ляжечкой поднимались по темной и воняющей кошками и мочой лестнице, Щукин мрачно тряхнул головой.
«Очень нехороший знак, что Ляжечка согласился передать мне все бабки авансом, – подумал он, – это значит, что меня ожидает либо серьезная слежка во время всего дела, либо… пуля в затылок после дела… А скорее всего, и то и другое… Ну ладно. Надеюсь, до этого не дойдет. Мне только нужно все еще раз обдумать и… и, кажется, в голове моей зарождается какой-то план, для окончательного составления которого не хватает полной и ясной картины происходящего. Не хватает, в частности, маленького штришка… Я выяснил, против кого ведется игра, но пока не выяснил, кем эта игра ведется… Что ж… Думаю, скоро это узнать…»
– Сюда, – раздался сверху хриплый шепот Ляжечки, – вот дверь.
Щукин втолкнул Лилю, а потом сам вошел следом в какую-то темную дыру, где воздух отдавал чем-то кислым так сильно, что сводило скулы и было трудно дышать.
– А почему темно так? – спросил Николай и услышал, как захлопнулась за его спиной дверь, щелкнув английским замком.
– Сейчас все будет, – сказал Ляжечка и нашарил в темноте выключатель.
Через секунду действительно вспыхнул яркий электрический свет.
* * *
В институт Анна в этот день не пошла. Капитон, хоть и относился недоброжелательно к ее прогулам, сегодня, кажется, просто забыл о том, что Анна, помимо основной своей работы, является и студенткой высшего учебного заведения.
Он оставил Анну при себе. Возможно, просто по рассеянности – из-за столь страшных и неожиданных событий даже хваткий и хитрый Капитон мог быть выбит из колеи, а может быть, ему был нужен рядом человек, с которым можно поделиться своими размышлениями и тревогами. Могли быть у Капитона и какие-то другие причины оставить Анну сегодня при себе. То, что Анна не знала полного расклада, его мало волновало. По его мнению, она знала достаточно.
