– Ну и что? Нарыли спецы из налоговой что-нибудь? – спросил он.
– Так, по мелочи, – пожала плечами Шевцова и впервые за вечер посмотрела Николаю в глаза. – Но ты об этом не волнуйся! Теперь с налоговой придется разбираться главбуху и директору. Я завтра еще им помогу с документацией, а затем беру целую неделю отгулов. Правда, здорово?
Щукин кивнул головой, соглашаясь с утверждением подруги. На лице его блуждала загадочная улыбка, заставившая Ларису буквально засиять от счастья, но за этой маской скрывался холодный расчет. Николай один за другим просчитывал все возможные варианты событий. Для того чтобы завершить задуманное, одного дня ему было явно недостаточно. На подготовку и проведение всей операции требовалось еще, по крайней мере, двое суток.
Лариса становилась обузой. Щукину требовалось либо избавиться от девушки еще на сутки, либо придумать то, как ее можно использовать в задуманном им плане. Но сейчас настойчивые ласки подруги требовали немедленной реакции на них. Продолжая игнорировать Шевцову, он мог возбудить у нее ненужные подозрения. Поэтому Щукин легко подхватил девушку на руки и понес в спальню, отложив решение проблемы до утра. Впрочем, Николаю было не привыкать решать подобные проблемы. Он уже выбрал свой путь однажды…
…Однажды утром все кончилось. Щукин очень долго ждал этого дня. И может быть, именно поэтому слова тюремного охранника – «на выход с вещами» – показались Николаю какими-то излишне будничными, будто приглашение к обеду. Собирать особенно было нечего. Да и все то, что Щукин хотел прихватить с собой в дорогу, уже со вчерашнего вечера лежало в вещмешке. Николай подхватил его и направился к выходу из блока.
У дверей его ждали Дыбин, несколько его «шестерок» и корешей. Зэк расставил в стороны свои короткие ручонки, предлагая Николаю обняться на прощание. Щукин лишь на миг прикоснулся к нему, похлопав по спине. С остальными либо попрощался за руку, либо и вовсе проигнорировал протянутые ладони.
– Ну, удачи тебе, – широко ухмыльнулся Дыбин, осматривая Николая с ног до головы. – Скоро на воле свидимся.
– Конечно, – хмыкнул Щукин. – Еще как скоро!..
Конвоир отвел Николая на склад, где мрачный и вечно ворчащий прапорщик выдал Щукину «гражданку». Николай тут же переоделся и все еще под конвоем направился в кабинет замполита зоны, худощавого высокого майора со вполне соответствующей должности фамилией Крикунов.
– Ну вот, Щукин, теперь и ты возвращаешься к нормальной жизни, – пробасил замполит, поднимаясь из-за стола. – Надеюсь, что пребывание здесь послужило тебе хорошим уроком…
– Да уж не сомневайтесь, Виталий Алексеевич, – усмехнувшись, перебил майора Николай. – Только давайте оставим вашу социально недоразвитую агитацию в покое. А о том, какой «нормальной» моя жизнь на свободе будет, вы и сами не хуже меня понимаете.
– Ну уж извини, Щукин! Тебя сюда, – майор постучал указательным пальцем по крышке стола, – тебя сюда никто за уши не тащил. Сам воровать полез, сам и под статью попал.
– Ну конечно! – Николай расхохотался. – А тот, кого я ограбить собирался, не сам воровал. За него все делали и ему же на блюдечке подносили.
– А это, Щукин, не тебе, а суду решать! – грозно рыкнул замполит, но тут же развел руками. – Хотя какого хрена я тебе чего-то доказываю? Вот, забирай документы. С сегодняшнего дня ты свободный человек и вновь полноправный гражданин Российской Федерации. И то, каким будет твое будущее, решать предстоит только тебе самому.
– Вторая умная фраза за весь сегодняшний разговор, – констатировал Щукин и, увидев, как лицо майора наливается кровью, спросил: – Разрешите идти?
– Вали. Кругом марш отсюда, – резко выдохнул замполит и почему-то добавил уже в спину уходящего Щукина: – И чтобы я тебя больше здесь не видел!
Николай усмехнулся и, не оборачиваясь, пошел к КПП, провожаемый завистливыми взглядами заключенных, построившихся вдоль корпусов для утренней проверки и распределения. Щукин уходил последним. В небольшом тамбуре перед дверью в другой мир уже находились трое заключенных, чей срок истек именно сегодня. Один из них был из одного с Николаем отряда – невысокий худой парнишка лет двадцати на вид. Хотя на самом деле Куликову было за тридцать.
Юра Куликов отсидел двенадцать лет за «двойное предумышленное убийство при особо отягчающих обстоятельствах». Так, по крайней мере, было сказано в его приговоре. Он отсидел свой срок от звонка до звонка. Причем лишь последние два года провел в колонии общего режима, куда был переведен за примерное поведение из «строгача». Куликов был арестован после того, как, застав своего отчима, которого считал виновником трагической смерти матери, наедине с любовницей, убил их обоих.
В отличие от Щукина, который, небрежно облокотившись на стену, ожидал разрешения выйти на волю, Куликов, не останавливаясь ни на минуту, мерил шагами коротенькое пространство тамбура и нервно теребил покрасневший кончик носа. Николай наблюдал за ним с едва заметной усмешкой. Щукину казалось, что он понимал, каково человеку после двенадцати лет, проведенных за решеткой, вновь оказаться на свободе. Сам он, отсидев четыре года из пяти, вышел по амнистии. А четыре года – это всего лишь двойная служба в армии. За такой короткий срок мир не мог сильно измениться. По крайней мере, так Щукин считал тогда.
Наконец все формальности были улажены, и один из солдатиков, дежуривших на КПП, распахнул дверь, ведущую на свободу. В тамбур ворвался свежий ветер, пахнувший первым морозцем, и четверо теперь уже бывших заключенных гуськом потянулись на улицу. Двоих мужчин встречали. Одного сразу окружила компания бритоголовых громил и буквально на руках внесла в «БМВ». У второго эскорт был попроще – какая-то старушка, поддерживаемая под руку мужчиной, женщина и паренек лет тринадцати на вид, – но и его увезли на машине от ворот зоны. Щукин остался наедине с Куликовым. Оба посмотрели друг на друга.
– Свобода, мать ее, – буркнул себе под нос Юрий. – И что мне с этой сукой теперь делать? – Щукин не ответил. – А ты почему, Молот, один? У тебя же вроде предки живы.
– И что? – Николай усмехнулся. – Мы с ними уже давно договорились, что они живут своей жизнью, а я – своей.
– И куда ты теперь собираешься? – не глядя на Щукина, поинтересовался Куликов.
– Вернусь на родину, а там посмотрим, – неопределенно ответил Николай.
– Слушай, Молот, – Куликов шмыгнул носом. – Мне все равно, куда ехать. У меня ни кола ни двора. Квартиру материну и ту, суки, отобрали. В общем, я в данный момент бомж. Возьми меня с собой.
– Куда? – Щукин внимательно посмотрел на собеседника. – Я, Кулик, и сам еще не знаю, где обоснуюсь.
– Да я не о том… – Юрий вновь начал теребить кончик носа. – Может быть, познакомишь меня с кем-нибудь. А если нет, так я сам что-нибудь придумаю. И в дороге веселее будет.
– Да хрен с тобой. Поехали. Мне-то какая разница? – пожал плечами Николай и, подхватив с земли убогие пожитки, отправился в сторону вокзала. Куликов засеменил следом.
