– Апфельгауз Моня, Ванюков, Рамиз, Кандыбин Кэ Лэ, Краснов Вася, Краснобельмов А Вэ, Кириллов Кирик…
На этой фамилии Аня споткнулась, а потом и вовсе впаялась в страницу голодным взглядом, потому что за «Кириллов Кирик» шел телефонный номер.
Тот самый номер, который она только что набирала по просьбе кисловской жены.
Под телефоном Кириллова стояла цифра – $ 16.000. И рукой Кислова было написано: «Выбить до семнадцатого».
Это значило только одно – барыга Кирик Кириллов был должен убитому в «Аттиле» Юрию Кислову шестнадцать тысяч «зеленых». До семнадцатого.
Кислов был убит как раз вечером шестнадцатого. То есть срок платежа истекал сегодня.
Аня окинула труп Катерины успокоившимся холодным взглядом и сказала, поразившись прозвучавшему в голосе собственному цинизму:
– Отдыхай, сука. Я встречусь с барыгой вместо тебя. Мне-то терять нечего. – Взгляд ее коснулся жалкой груди Катерины со сморщенными сосками, потом перебежал на локтевой сгиб, и Аня хрипло договорила, схватившись рукой за горло:
– Ты, впрочем, тоже немного потеряла.
И, схватив вывалившийся из мертвой руки пистолет, ринулась прочь из этой проклятой квартиры.
До истечения срока оставалось тридцать часов.
* * *
Кирика она увидела сразу. Тот сидел на лавочке и, сильно смяв пальцами сигарету, подносил ее к тонким губам, но почему-то не затягивался, а только кусал фильтр. Сигарета тлела, пепел опадал прямо на колени Кирика, затянутые голубыми потертыми джинсами.
Аня подошла и села рядом. Кирик, не поворачивая головы, сказал тихим деревянным голосом:
– Ты звонила?
– Я. Принес?
– А лавэ?
– С собой.
Денег у Ани не было. Не могла же она, в самом деле, учинить обыск в кисловской квартире. Да и не то ее интересовало.
– Перекинь сюда, – бесцветно произнес Кирик и впервые удосужился посмотреть на Аню. Наморщил лоб, отчего по пятнистому его лбу поползли извивающиеся складки. – Где-то я тебя уже вырисовывал. Па-гади… не-а, че-та не смекну. Ладна-а, по барабану. Грузи лавэ.
И он протянул руку.
– Не тут, – сказала Аня. – В подъезд. В новостройку. Давай, пошли.
Кирик встал и, бросив сигарету, сказал:
– Ну, пошли. А чего эт тя перекосило на крэк запасть? «Геринг» тебе хуже, что ли? «Дурь», конечно, финтовая, но…
– Тебе-то какая разница? – грубо оборвала его Аня. – Деятель морального фронта.
Кирик равнодушно передернул плечами и засмеялся. Аня знала, что у него это обозначало смех: он втянул голову в плечи, чуть откинулся назад всем корпусом, заложив руки в карманы, и выдал через нос:
– Кхе-е-е-е…
Они зашли в подъезд новостройки. Поднялись сразу на четвертый этаж. Кирик прислонился к стене и, бросив на Аню глубоко равнодушный пустой взгляд, выдохнул:
– Ну че… бабеус давай.
– Товар покажи, – хмуро сказала она.
Кирик пожал плечами, а потом полез куда-то в штаны, долго там рылся, вероятно, высвобождая хитро заныканную наркоту, и показал Ане маленький полупрозрачный пакетик, через который тускло просвечивал порошок:
– Ну.
Аня кивнула, а потом ее рука скользнула под куртку и вынырнула уже с пистолетом.
Кирик, который вряд ли ожидал такого от девицы в потертом затрапезе, еще больше вжал голову в плечи и, упершись затылком в стену, вдруг снова выдал акт смеховой реакции:
– Кхе-е-е-е… Да ты че, мокрощелка, совсем скурвилась? Да ты за кого меня торкаешь? Ты ж на пять метров от подъезда выщемиться не успеешь, тебя уже в работу возьмут, склеют только так. А там одним разорванным мохнатым сейфом не отпишешься. Ты че, думаешь, я один буду ходить с таким товаром?
Аня ткнула его пистолетом под горло и процедила сквозь зубы:
– Какие дела у тебя были с Юркой Кисловым?
Тщедушный Кирик захрипел и попытался было ударить ее коленом, но тут же получил стволом пистолета по виску и покатился вниз по лестнице.
– А-а, бля-а-а…
Аня спустилась за ним. Никогда еще она не испытывала такого бессмысленного животного ожесточения. Быть может, этот человек, которого она видела едва ли не в первый раз в жизни, ничего конкретного и стоящего не знал, не мог внести хоть какую-то ясность в гибельную путаницу вокруг убийства Юрки… но вся ненависть, накипевшая в ее душе, как навар на стенках посуды, – всей этой ненавистью Аня готова была залить этого Кирика, как линчуемых негров заливали воском и валяли в перьях.
– Вот что, Кирик Кириллов, – сказала Аня. – Кислова убили вчера вечером в «Аттиле». Ты был должен ему шестнадцать «тонн». Мочилово хотят повесить на меня. Так что я ни перед чем не остановлюсь. – Аня перевела дыхание, а потом, не в силах отказаться от жуткого искушения вывалить на Кирика все, что пережила сама, договорила:
– Катька, его жена, тоже склеила ласты. Так что мозги выбиваются обильно, сам видишь.
В голове у нее мутилось. В том числе от собственных слов.
– Не надо стрелять, – быстро заговорил Кирик, и оказалось, что у него очень даже отчетливая дикция. – Я тебя узнал. Ты в «Аттиле» под Дамиром работаешь. Я тоже под… э-э-э… Я скажу. Кислов давал мне наркоту. Я ее реализовывал… толкал. Большими партиями. Он работал с узкоглазыми. Больше я ничего не знаю.
– Кислов торговал наркотой?!
– Тор… торговал. Он через казахов что-то там маркитанил… я не знаю.
– Значит, так, – хрипло произнесла Аня, отчетливо понимая, что не представляет себе, на что колоть Кирика и как именно. Дамир лучше знает, как трамбовать таких кадров.
– Лежи тихо, – сказала она и вынула кисловский сотовый телефон. Стала набирать номер Дамира. Кирик лежал на полу и таращился на нее пустыми глазами.
Не отвечали долго. Аня, на мгновение забыв о том, какая тварь лежит у нее под ногами, вскинула глаза на окно. За окном пучилась, готовясь изойти блеклым осенним дождем, черная туча в серых клочьях. Аня вздохнула, подумав, что Дамир, быть может, говорит по домашнему телефону, и в этот момент внизу ей почудилось какое-то движение – и…
Кирик взмахнул рукой, в которой откуда-то нарисовался нож с выкидным лезвием, и если бы Аня не успела вспрыгнуть на две ступеньки вверх, то получила бы удар в живот. Но и без того нож прошелся по левому бедру, вспорол джинсы и неглубоко, но поранил ногу.
Аня вскрикнула и машинально надавила на курок пистолета, который она минутой раньше демонстративно сняла с предохранителя. Так, как учил ее Дамир.
Бах!
Эхо выстрела скатилось по ступенькам, шероховато огладило стены, ударяясь в двери еще не заселенных квартир и в окна, частью не застекленные. Вслед за эхом скатился по ступенькам и сам Кирик.
