– Оставь на потом и приезжай ко мне. Здесь есть некоторые бумаги, с которыми тебе лучше познакомиться сейчас, еще до того, как я официально представлю тебя всей нашей честной компании в качестве моего преемника.
На лбу у Никитина выступил пот.
«Откуда он узнал?! Или это просто совпадение? Если киллер уже на месте… Или он хочет насладиться тем, как я буду дергаться? Делать вид, что мне ничего неизвестно, или вообще отказаться от предложения? Перенести его на послезавтра, к этому времени все закончится».
– Что молчишь? Машина уже выехала. Прошу тебя, не заставляй моих людей ждать.
«Теперь отказываться поздно. Может, замочить посланников? Тогда это откровенное объявление войны. Старикан за пять минут телефонных разговоров обстряпает все так, что меня уже не будет через пару часов. Вот попал! Почему после стольких лет спокойной жизни мне захотелось риска? Вначале на разборку съездил, потом целую банду порешил, теперь замахнулся на старшего партнера. Нервы».
– Я еще не раздевался после ресторана.
– Жди. Они сейчас приедут.
Старик отключился, оставив Никитина гадать, не его ли смерть сейчас шуршит по дорогам города. Узнав о готовящемся покушении, Хорин мог и киллеров заслать, а официальное приглашение подъехать – не что иное, как трюк, дающий время ребяткам на то, чтобы спокойно выйти из машины и подняться к нему.
Дарья не стала сидеть в кабинете, отделанном в стандартных для такого сорта людей темно-коричневых тонах. Здесь действительно не было окон, и, против желания Филиппа, гостья вышла в коридор и выглянула в окно. Во дворе из микроавтобуса выгружались люди в военной форме. У всех было оружие.
Она почувствовала, как облегчение от ощущения превосходства захватывает ее. Теперь они в безопасности.
– Зайди в комнату, – приказным тоном посоветовал Хорин, поднимаясь по лестнице.
Она впорхнула обратно, не заставляя его повторять дважды.
Он вошел следом и, опустившись в свое кресло, вытащил сигару из деревянной шкатулочки и закурил.
– Дом моего агрессивного соседа прочесали, там никого нет. Не исключено, что он где-то поблизости.
– Нам ничто не угрожает? – ее вновь стали одолевать сомнения. – Дом такой большой, может быть, здесь остались лазейки.
– Ты молодец, что сказала мне. Теперь все пойдет так, как положено.
Старик был энергичен и свеж, несмотря на поздний час. У него даже появился румянец на щеках.
– Похоже, вам нравится все это?
Он не обиделся.
– В моем возрасте уже не остается вещей, которые могут заставить кипеть кровь.
– Неужели это так захватывающе? – она не могла его понять.
– Вот сейчас к нам привезут уже знакомого тебе господина Никитина. Посмотрим, как он будет себя вести. Ведь это он отдал приказ убить меня, а теперь ему придется поработать живым щитом.
– А вдруг он не приедет?
– У него нет выбора, – огромное облако дыма, вырвавшись из легких, повисло под высоким потолком. – Система так хорошо работает, что лишь единицам по всей стране удается плыть против течения.
– Какая система? – Дарья понимала, что она чего-то недопонимает, но вот чего именно?
– Надеюсь, тебе известно, что государство, это бесформенное, абстрактное существо – при отсутствии царя, разумеется, – держит народ в страхе с помощью армии. В результате чего население вынуждено платить налоги, не обижать ближнего своего – я имею в виду уголовный кодекс – и блюсти, наконец, правила дорожного движения. Был момент, когда государство из-за экономического развала утратило свои позиции и ряд сфер заняли частные структуры, которые, точно так же, как и государство, гарантируют личности покой и порядок. Иногда, правда, бывают некоторые недоразумения, но это крайне редко.
Не понять, что речь идет о рэкете, было невозможно. Хорин практически чистосердечно признавался в бандитском образе жизни.
«Разожрался, хоромы отгрохал, и все это на крови простых смертных. Хотя вот Варалов, откуда у него столько денег? – она и не подозревала, что задает себе самый распространенный в России вопрос. – Сейчас это называется умением жить, кажется, раньше были в ходу несколько иные определения».
* * *
В первый раз эта яма выручила его, когда пришлось спасаться от нагрянувших чистильщиков. С ними потом разобрались, но той ночью все еще не было решено. Он спал, когда в его дом влезли двое. Удача отвернулась от них в тот день. Сигнализация зафиксировала движение, и зуммер поднял его с постели.
Выхватив из тумбочки пистолет, он быстренько открыл окно и спрыгнул вниз со второго этажа в сад. Пробежав пару метров, открыл люк с растущей на нем травой и сиганул голышом в забетонированное углубление, засунул искусно вделанную трубку в рот для дыхания и затаился, сняв пистолет с предохранителя.
Они были без собак и не могли позволить себе долго искать его, поэтому ушли ни с чем.
Сегодня он еще не спал. Когда к нему пожаловали гости, он был на кухне и лакомился воблой. Растяжки стояли у него по всему саду, делая невозможным незаметное продвижение. Проволочка очень тоненькая, порвешь ночью – с веточкой перепутаешь.
Свет потух. Взглянув на крохотный светодиод, вмонтированный в настенные часы, Сергей увидел прерывистое мигание. Со времени первого вторжения прошел целый год. За это время он успел модернизировать возможный вариант спасения: узким тоннелем соединил яму с подвалом. Теперь, спустившись в обитый досками хозблок, он отодвинул деревянный щит вместе с частью стены и попал в тоннель. Ему пришлось пахать почти две недели для того, чтобы сделать все как надо, но если ты убиваешь кого-то, почему не предположить, что рано или поздно захотят убить и тебя?
Ушел он от них, отсиделся, затаился, не рискуя вылезать в огород. Топтались они минут двадцать. И ничего.
Только глубокой ночью киллер решил высунуть нос. Он хотел потихоньку вылезти из укрытия и не возвращаться обратно в дом.
Осторожно поднимая крышку, он слушал. Луна светила безобразно ярко. По его прикидкам, Хорин мог оставить в доме и на участке четверых. Богатый хрыч. Надо было так выбираться из ямы, чтобы с трех метров невозможно было заметить движения. Люк с дерном был очень тяжелый. Когда рука от колоссальной, почти статической нагрузки начинала дрожать, качок менял руки и продолжал медленно отжимать от себя один край. Наконец щель стала достаточной для того, чтобы он мог выбраться. Предусмотрительность – великая вещь. Не положи он в яму нож, «беретту» и две тысячи «зелени», быть бы ему сейчас в трусах, рубашке и только с одним пистолетом, а так у него их целых два.
У него в яме было время поразмышлять над тем, кто его сдал. Никитин? Саня? Дада? Наивно полагать, что при прямом вопросе кто-то сознается. «Придется убирать всех. Жалко девчонку, дура она малолетняя. Но оставить ее в живых значит сделать стукачество нормой жизни, а этого допустить нельзя. Да и старика забывать не надо, он ведь первый начал. Я же ему пока ничего плохого практически не делал. Ну грозился – с кем не бывает».
