– Мы нравимся друг другу.
– Это сильно, – он отхлебнул пива. – Скоро пацаны приедут и все расскажут. Нечего волноваться из-за какого-то дохлеца, который не сумел вынырнуть.
– Ты слишком жесток, – заявила она ему прямо в лицо, бросая на песок еду.
– Не жесток, а черств. Мою душу некому согреть.
– Наверное, ты отпугиваешь девушек.
Он сделал несколько глотков подряд и покосился на Дарью:
– Я беру то, что хочу, и никогда не спрашиваю, можно или нельзя.
Ровные, потемневшие за день стройные ножки манили. Он медленно придвинулся к ней.
– Они вернутся не раньше чем через два часа, – он обнял ее свободной рукой. – Знаешь, у меня был сегодня очень тяжелый день… Сплошные стрессы и заморочки… – бутылка полетела в кусты, вторая рука легла Дарье на грудь и слегка сжала ее. – Я культурный кавалер, у меня с собой всегда в запасе несколько презервативов.
– Но я не хочу! – она попыталась вырваться. Ничего не вышло – он держал ее крепко.
– Ты осознаешь, что слабее меня? Тебе придется подчинится. Слабый подчиняется сильному – таков закон природы. Женщина подчиняется мужчине.
– Перестань.
Дарья понимала, что у нее проблема и выкрутиться из этой ситуации будет практически невозможно.
– Зачем ты пошла за мной, могла бы отправиться на турбазу. Побоялась идти берегом? Или так хотела дождаться сведений из больницы? Ты понимаешь, что испортила людям вечер и теперь мы должны возиться с этим мудаком, прожигая бензин и гробя свободное время? За все надо платить. Ты же хотела спасти его. Но любое спасение имеет свою цену. У нас уже давно капитализм.
Он подмял ее под себя. Сильные пальцы раскрыли фуфайку, сорвали крохотный лифчик. Торс у него был очень мощный.
– Если ты не будешь кривляться, то у нас все пройдет очень даже хорошо, я обещаю тебе удовольствие.
– Отпусти, – простонала она.
Он проигнорировал ее слабый протест, ловко надел защиту и принялся за дело…
Она не могла понять, что с ней творится. Он не останавливался уже, наверное, около получаса, продолжая выгонять из нее соки. Сколько раз она кончала – так и осталось тайной за семью печатями на всю оставшуюся жизнь. Когда он наконец остановился, Дарья нашла себя в слезах и потерянных чувствах. Она не могла не смотреть на него.
– Думаю, что тебе этот вечер запомнится надолго, – сообщил он, прохаживаясь по берегу в поисках трусов. – Вот они, черт. Все в песке. Пойдем окунемся, Дада.
– Кто? – она не собиралась ничего надевать. К ее стыду, тело предало разум. Ей было хорошо. Просто превосходно. Для того чтобы вернуться к реальности, требовалось время. – Как ты сказал?
– Твоя фамилия Данилова. Зовут Даша. Берем первые слоги и получаем «Дада».
– Полагаю, мне твою фамилию знать не обязательно, – она прошла мимо него и окунулась в воду.
* * *
– Нюня, бери старика, Гендос – строителя, вяжите обоих к стульям, пусть сидят.
Пленников снова стали привязывать. Ни Сакурцев, ни Егорыч и не пытались сопротивляться. Численный перевес был на стороне бандитов. У них было оружие, была цель – деньги. Рана на спине Петра Аркадьевича свидетельствовала о серьезном настрое.
– Мужик, а тебя дома-то искать будут? На сколько вы на рыбалку собирались?
– Как обычно, – Егорыч смотрел перед собой в пол, в то время как его руки связывали за спинкой стула.
– А как обычно? – не унимался Воробок.
– Двое суток. Не забудьте про катер, он прямо напротив коттеджа стоит. Деревенские могут заподозрить неладное.
– Задок, отгони катер. – Самый юный член бригады сорвался с места и испарился.
Воробок хотел было поинтересоваться, с чего такая услужливость – один деньги выкладывает, другой на местных намекает, – но тут Егорыч неожиданно дернулся со своего места и, боднув головой стоявшего перед ним налетчика, как-то уж очень ловко освободился от нестянутых пут. После чего схватил со стола тот самый нож, который был в масле, и засадил его по самую рукоятку оказавшемуся рядом бандиту.
Нюня не стал дожидаться, пока дед перережет их всех, и, подойдя вплотную к старику, прижал дуло пистолета к голове.
– Не смей! – только и успел крикнуть Воробок, но было поздно. Раздался громкий хлопок, и бесчувственное тело Егорыча рухнуло на пол.
Сакурцев подсознательно понимал, что на его глазах убили человека, но реальность ускользала от него, и он не мог сложить все воедино.
«Егорыч попытался убежать, но его застрелили. Он успел ранить одного из бандитов. У меня не хватит смелости сделать то же самое».
– Ты охренел, мокрушник драный! – фраза, выброшенная в сердцах в воздух, уже не могла воскресить рыбака.
Рядом с неподвижным телом корчился и стонал один из членов банды.
– Нюня, хочешь искупить вину? – Воробок подлетел к убийце. Мозгов у постоянно слюнявого, разменявшего четыре десятка лет ребенка хватало лишь на действия. Стратегически мыслить он был не в состоянии. Если бы у него был разум, то этот маленький гаденький воробышек давно бы уже не порхал. Но у Нюни с головой было плохо, и Воробок это знал.
Конечно, облажавшийся жаждал исправиться.
– Тогда пойди вместе с раненым в другую комнату и вылечи его.
Когда Нюня уволок молившее о пощаде тело, вождь собрал скоротечное собрание, на котором разъяснил «политику партии» на предстоящие сутки. Доклад состоял из нескольких тезисов. На кону триста пятьдесят тысяч долларов. Мокруха обеспечивает каждому десять лет, это как минимум. Надо успокоиться.
Хрипы из перерезанного горла совпали с окончанием речи.
Сакурцев затрясся.
– Не ссы, – попытался успокоить его вождь. – Тебя никто не тронет… если, конечно, не захочешь вырваться на свободу.
* * *
Полотенец у них не было. Сергей стоял и смотрел на девушку, которая перевернулась на спину и лежала на воде. Зрелище, невероятно приятное мужскому глазу. Грудки – два маленьких холмика, бедрышки еле колышутся. Можно помереть от разрыва сердца. Наконец она встрепенулась и спустя мгновение уже выходила из воды. Он предложил ей все ту же фуфайку.
– Подожди, пусть с меня стечет, – она не хотела мочить одежду.
– Придется мне самому тебя вытереть, – он отбросил тряпку в сторону и обнял ее.
– Я сегодня так устала, – пожаловалась она, опускаясь возле костра. – Приехала отдохнуть, а тут… то один трахнет, то другой, – слезы полились у нее из глаз. Она тихо заревела.
– Тебе не понравилось? – озабоченно поинтересовался Сергей, усаживаясь рядом.
– Отстань, – Дарья отбросила его руку. – Ты получил, что хотел. Я хочу оказаться в своем домике.
