Парнишка протянул отцу Василию телефонную трубку.
– Вас…
Это был капитан Мирзоян – давний знакомец отца Василия. Не сказать, чтобы они дружили или просто знались, но судьба однажды свела их вместе при весьма неприятных обстоятельствах. И с тех самых пор Мирзоян относился ко всему, что как-то связано с местным батюшкой, довольно настороженно. Были основания…
– Что там у вас произошло? – спросил Мирзоян, и даже на расстоянии было слышно, как он недоволен.
– Похоже, готовится разбойное нападение на жилище, – кротко ответил священник.
– Похоже? А поточнее нельзя?
– За моими воротами стоит машина, а рядом с ней человек, который уже нападал на меня пару часов назад.
– Ладно, – вздохнул Мирзоян. – Пока у меня все на выезде, но через пару минут машина освободится – пришлю. А этого, как его там, Вадика… отправляйте назад к чертовой матери! У него на участке хрен знает что творится, а он там у вас чаи распивает!
– Может, лучше вы его сами заберете? – предложил священник. – Когда наряд прибудет…
– Ладно. Ждите, заберем.
Священник положил трубку на рычаги, протянул портупею вместе с кобурой Вадику и вдруг насторожился – во дворе отчетливо слышались голоса. Он снова глянул за занавеску. К крыльцу медленно приближались двое: Батя и бугай.
В принципе можно было просто не открывать дверь. Но когда приедет наряд, отец Василий не знал, а память об оставшемся в далеком прошлом пожаре снова заполонила его сердце тревогой. Он не хотел повторения старой истории. Может быть, просто боялся, возможно, не верил, что сумеет оправиться от пожара во второй раз, но повторения подобного в своем доме не хотел. И тогда священник глубоко вдохнул, шумно выдохнул и направился к дверям.
– Куда вы? – испуганно спросил его все еще застегивающий портупею милиционер.
– Встречать, – ответил отец Василий.
* * *
Они все-таки вышли вдвоем: подтянутый, в новенькой, с иголочки, форме молоденький милиционер и медленно ступающий в своей бесформенной рясе, заляпанный грязью с ног до головы, заросший густым черным волосом священник.
От ворот к ним направлялись также двое: солидный, как генеральный директор крупной компании, Батя и безымянный бугай в два метра ростом и полтора центнера весом.
Противники сблизились и почти одновременно остановились метрах в шести-семи друг от друга. И те и другие молчали. И те и другие ждали, что скажут «с той стороны». И те и другие внимательно приглядывались, словно пытались оценить исходящую от противника угрозу.
Нервный Вадик не выдержал первым.
– Немедленно покиньте частную территорию! – срывающимся мальчишеским голосом потребовал он.
Отец Василий поморщился: в этой ситуации начинать разговор первыми определенно было невыгодно.
– Ты что, поп, охрану нанял? – словно и не слышал требования, удивился Батя. – Уж не на мои ли деньги?
– У меня твоих денег нет, – твердо сказал священник.
– Ты хочешь сказать, что все это был треп? – спросил Батя. – Так сказать, с перепугу? И за прежний базар ты теперь не отвечаешь?
– У меня нет твоих денег, и где прячется Ефимов, мне тоже неизвестно, – твердо повторил отец Василий.
Вадик настороженно повернул голову в сторону священника. Понятное дело, он получал ориентировки на Ефимова, и то, что отец Василий имеет отношение к этому опасному преступнику, было для него интересной оперативной информацией… Священник мысленно чертыхнулся: он только теперь сообразил, что фамилию костолицего можно было пока и не упоминать.
– Рискуешь, поп, – зловеще усмехнулся Батя. – Ты ведь не господь бог – воскрешения не будет…
Ситуация накалялась – это отец Василий чувствовал всей шкурой. Он сам мог выдержать этот разговор бесконечно долго, но он видел: и Вадик, и бугай напротив уже исходили едким, холодным потом и адреналином. И вот это было самое опасное. Разговор следовало поворачивать в другое русло.
– Это ты рискуешь, Батя, – встречно усмехнулся он. – Я думаю, Скобцов многое отдаст, чтобы понять, какое отношение ты имеешь к Ефимову.
В глазах Бати мелькнуло удивление. Такой наглости он не ожидал. И тогда отец Василий усилил давление.
– Или ты думаешь, что человек, арестовавший сегодня больше полутысячи человек, не кинет своих лучших легавых, чтобы затравить и тебя? – спросил он.
Батя задумался. В словах священника определенно была логика. Отец Василий отчетливо видел, как борются в нем здоровая осторожность и острое нежелание отступить. «Ну! – мысленно подталкивал он Батю к единственно верному решению. – Хватит! Не доводи до греха! Уйди красиво!»
Батя дернул губой и щелкнул пальцами.
– Веди его ко мне! – тихо, но отчетливо произнес он.
Бугай тронулся с места.
Вадик судорожно зашарил в кобуре и, не успел еще священник его остановить, уже держал пистолет прямо перед собой.
– На место, мразь! – звонко крикнул он.
Бугай остановился.
– Взять его, – жестко повторил команду Батя.
– Ни с места, падла! – еще раз предупредил Вадик.
«Блин! Не дай бог им поубивать друг друга!» – испугался священник. Парни были слишком молоды и ретивы, а значит, риск такого исхода был достаточно велик.
Бугай снова остановился, и отец Василий, понимая, что «обвал» уже начался и нормального разговора не будет, шагнул вперед.
– Слушай меня, Батя, – внятно произнес он. – Даже если они друг друга поубивают, ты своих бабок у меня не возьмешь. И не потому, что я не отдаю, а просто потому, что их нет. По крайней мере, здесь. Если ты это поймешь, хотя бы никто не погибнет, а если нет… значит, ты полный дурак.
Раздался резкий треск, и Вадик вздрогнул и дернул рукой. Бугай – это отец Василий видел даже на расстоянии в три метра – мигом покрылся испариной и неконтролируемо подался назад. И в тот миг, когда священник вдруг осознал, что более ничего здесь не контролирует, Батя вытащил из кармана плаща мобильник. Телефон снова затрещал этим противным, настораживающим треском, и все с облегчением вздохнули.
– Да, – тихо произнес в трубку Батя. – Я понял. Отбой.
Он медленно повернулся к бугаю и щелкнул пальцами.
– Все, Юрок, уходим, – так же тихо распорядился он, повернулся и пошел назад, к воротам.
«Ну, вот ты и дрогнул! – усмехнулся священник. – Все верно: тебе, в конечном счете, бабки нужны, а не понты!»
* * *
Наряд прибыл через тридцать-сорок секунд после отбытия Бати. Милицейский офицер внимательно слушал сбивчивый рассказ Вадика, а священник думал о своем.
Бате определенно сообщили о выезде наряда в поповский дом. И это означало, что свои «глаза и уши» были у сектантского босса и в ментовке. «Вот она – зараза! – расстроенно думал священник. – Завелась, и не вытравишь!» Он не знал, насколько глубоко проникла эта опухоль в административные органы Усть-Кудеяра, но то, что проникла, было очевидно. В этот момент он стал намного лучше понимать Медведева, по ошибке допустившего эту инфекцию в городок и теперь хаотично творящего всякие глупости в тщетных попытках вернуть исчезнувшие деньги и утраченный контроль над ситуацией.
