– Отец Василий! – крикнули ему через опустившееся тонированное стекло. – А ну-ка иди сюда!
Священник протрусил к лимузину и заглянул в окошко. Здесь пахло хорошим одеколоном, дорогим коньяком и сигарами. Вдымину пьяный глава районной администрации лежал, закинув большую седую голову на дорогущую кожу сиденья, а Скобцов раздавал карты.
– Отец Василий! – вернул его в реальность сидящий здесь же, с картами, митрополит Акинфий. – Сколько же вас ждать можно? Сами сказали, едем, и сами же мероприятие нам срываете! А ну быстро в машину!
«А как же служба?» – хотел спросить священник, но понял, что не всякий вопрос следует задавать начальству.
* * *
Вслед за лимузином на охоту потянулась целая вереница машин, хотя отец Василий прекрасно понимал, что это далеко не все: основная масса обслуживающего персонала выехала на место еще глубокой ночью, часа в два-три.
Он сидел напротив митрополита и не уставал поражаться физической мощи этого старца. Несмотря на явно проведенную без сна ночь, глубоко посаженные глаза отца Акинфия по-прежнему излучали силу и власть, словно и не знал он такого понятия, как нормальная человеческая усталость. В компании с Медведевым и Скобцовым даже сам отец Василий, несмотря на изрядную подготовку в спецназе, не смог бы так выглядеть поутру…
– Что смотришь? – строго, без тени улыбки спросил Акинфий.
– Здоровью вашему удивляюсь, – откровенно признался священник: то, что духовному начальству лучше не врать, он усвоил давно – эти искушенные глаза все одно не обманешь…
– Не обидел господь, – так же строго констатировал Акинфий. – Только ты телесной крепости не завидуй. Ништо все это. Пустое. – Он повернулся к Скобцову. – Не раздавай, хватит беса тешить.
Начальник милиции принялся суетливо собирать карты.
– Сказывают, у тебя конфликт был, – пронзительно посмотрел священнику в глаза митрополит.
Отец Василий беспомощно огляделся. Медведев так и спал, закинув голову назад. А Скобцов нервно теребил никому не нужную колоду побелевшими от внутреннего напряжения пальцами.
– Говори, – жестко распорядился митрополит.
– Было дело, – опустил глаза отец Василий.
– И морду кое-кому набил, говорят…
– В общем, да. – Священник чувствовал, что сгорает от стыда.
– И правильно. Никому не позволяй над православной церковью верха одерживать! Никому! Ты понял?!
– Понял, – заливаясь краской, кивнул отец Василий.
Как непохожи были эти слова на то, чему его учил старец Григорий! Священник прикрыл глаза, и перед ним появился его духовный учитель. «Неужели ты думаешь, что для Слова божьего, по которому и создан весь этот мир, есть в нем преграды? – спросил тогда он и немного погодя добавил: – Величайший грех думать, что сила церкви ограничена пределами храмовой ограды – для Слова божьего, которое мы несем, нет и не может быть пределов…» Эти люди были словно из двух разных миров. Он точно знал, кому из этих двух старцев верить и за кем идти… но с начальством не поспоришь.
* * *
Дорогу до, с позволения сказать, «заимки», судя по всему, расчистили буквально за полчаса до прибытия высоких гостей. Огромные, видимо, пригнанные ночью из области импортные снегоуборочные машины еще стояли на обочине, когда колонна просвистела по превосходно заасфальтированной трассе через лес и уткнулась в красивое двухэтажное здание.
Выскочила и, перекликаясь на ходу, побежала вперед охрана, о чем-то уже переговаривался с загонщиками главный егерь, а священник все смотрел и смотрел на словно возникшее из сказки строение и не мог насмотреться – так хорошо, так ладно оно было задумано и отстроено. Такая старая, добрая, русская сказка в современном финско-немецком исполнении…
– Николай Иванович! – потряс главу администрации за рукав митрополит. – Медведев!
– Да?! – вынырнуло из дремы местное начальство.
– А БТР у тебя есть?
– Какой БТР? – растерялся спросонья Медведев.
– А в Пензе нас на БТРе встречали… – то ли сожалея, то ли восхищаясь, сказал Акинфий.
– Сейчас! – спохватился Медведев. – Я только в воинскую часть позвоню! Должен быть…
Отец Василий не выдержал и прикрыл рот рукой: уж очень потешно выглядел Николай Иванович в своих потугах угодить «по полной программе»…
* * *
С этого момента все закрутилось и завертелось в каком-то сумасшедшем сне, и только теперь отец Василий осознал, что именно получает начальство от подобных мероприятий. Власть. Полное осознание своей необоримой власти. Ничто на свете не могло дать человеку такую порцию адреналина!
На работе было другое; на работе они управляли как бы от имени государства, но здесь… здесь было иное! Все здесь крутилось и вращалось только для того, чтобы уставший от забот государственный муж мог оттянуться на всю катушку. Лаяли собаки, перекликались загонщики, совершали сложные маневры автомобили… Кто-то разводил костер, кто-то нанизывал на шампуры мясо, кто-то тащил ящики с пивом и водкой, и все это подчинялось лишь капризной и своевольной прихоти одного, максимум двух человек… Все остальные, даже числившиеся в друзьях и соратниках, были обслугой – в большей или меньшей степени.
* * *
Когда из близлежащей воинской части пригнали два БТРа, все были уже изрядно навеселе. Загнанный несколькими десятками человек кабан был завален, сфотографирован и разделан, и раскрасневшееся от мороза и алкоголя начальство было вновь готово для «подвигов».
– Давненько я не катался! – хлопнул по броне митрополит Акинфий и, отодвинув солдатика, полез внутрь. – Отец Василий! – обернулся он к священнику, подошедшему к машине, на которой как раз собирался ехать глава администрации. – Айда за мной! Покатает тебя митрополит! Внукам рассказывать будешь! А ты, Коля, – ткнул он пальцем в Медведева, – давай на второй: покажешь, что умеешь!
Отец Василий обомлел, но послушно полез внутрь и, только увидев, как лихо управляется Акинфий с рычагами, успокоился.
– Вы никак с этой техникой знакомы? – с уважением обратился он к митрополиту.
– Я на таком срочную служил! – довольно хмыкнул в бороду Акинфий и надел на голову шлем. – Лучшим в полку был…
Он нашел педаль газа, и огромная тяжелая машина стронулась и, подминая под себя молодые березки, ухнула вниз, под уклон.
– А-а! Пошла, родная-а-а!!! – диким голосом гаркнул митрополит и, по-разбойничьи топорща бороду из-под шлема, уверенно повел боевую машину вдоль склона. – Догоняй, Медведь! Машину трясло и кидало, и священник судорожно цеплялся за сиденье, опасаясь вылететь к чертовой матери на очередном вираже. Он почти моментально взмок от напряжения и азарта: оба водителя – и Акинфий, и Медведев – оказались классными и дерзкими гонщиками. Овраги и пригорки, болотца и перелески – все подминалось под колеса и оставалось далеко позади во имя главного: победы.
