Отец Василий с волнением принял шершавый от оберточной бумаги и теплый от тела сторожа пакет в руки. Теперь он казался гораздо тяжелее, чем в первый раз, намного тяжелее. Священник сунул было пакет под рясу, но потом подумал, что самое лучшее место, чтобы осмотреть его содержимое, именно здесь, в сторожке. В левое окошко великолепно просматривалась единственная улочка, по которой можно было подъехать к храму на автомобиле, а в правом прекрасно была видна прихрамовая площадка и часть парадных ворот, через которые люди и приходили в храм.
Отец Василий присел на обитую дерматином кушетку, внимательно осмотрел поверхность пакета, нашел место склейки, немного подергал, но бумага рвалась, и он просто попросил у сторожа нож, аккуратно взрезал плотную бумагу и заглянул внутрь. Там лежало что-то похожее на книгу или журнал. Священник осторожно вытряхнул содержимое. Это действительно оказался журнал, стандартный канцелярский журнал. Он снова заглянул внутрь и даже потряс пакет над полом, но оттуда ничего не высыпалось.
«И все? – удивился отец Василий. – Неужели весь сыр-бор из-за этого?» Он раскрыл журнал где-то на середине и сразу же наткнулся на знакомую фамилию. «Чукалин Е., – прочитал он в столбце и дальше: – Отказ. Прочерк. Прочерк. Вопросительный знак. "Возм. побег".
Отец Василий пролистал журнал дальше и вскоре обнаружил еще одну знакомую фамилию – Колесников А., за ним – Колесников С. В столбцах напротив фамилий вместо прочерков стояли жирные, многократно обведенные плюсы, а в конце короткое лаконичное слово «поп» и восклицательный знак.
У священника перехватило дыхание. К нему в руки явно попал рабочий документ из изолятора. Трудно было сказать, кто именно его заполнял, Пшенкин или сам Ковалев. Хотя скорее Пшенкин… но, чем больше отец Василий листал потрепанную по краям канцелярскую книгу, тем жутче ему становилось, а когда он дошел до конца и посмотрел последний порядковый номер, все окончательно встало на свои места. Потому что в последней графе стояла цифра 86 – то самое число, которое назвал священнику в личном разговоре покойный майор Тохтаров. Именно столько человек, по данным майора, задержал и отправил в новый изолятор Павел Александрович Ковалев. Это была улика, и очень серьезная улика. Теперь доказать, что все пропавшие без вести и, по версии Ковалева, якобы ударившиеся в бега бандиты «пропали» прямо из изолятора, не представляло труда.
Отец Василий захлопнул журнал, торопливо сунул его обратно в пакет и задумался. Держать этот документ у себя значило подвергать свою жизнь, да и Олюшкину тоже, очень серьезной опасности. «А что я так нервничаю? – вдруг подумал он. – Если верить Лосю, так моя жизнь уже целые сутки как в опасности. Кто-то же меня заказал». Он засмеялся. Угрозы его существованию сыпались со всех сторон, и он не знал, кто, кроме господа, сможет ему помочь – такой безвыходной казалась ситуация. УВД области здесь точно не поможет – для них Ковалев пусть и не очень удачливый, но вполне перспективный работник, еще неизвестно, какие у него связи в области. «Надо ехать в Москву! – внезапно осознал он. – Ольгу к родителям в Зеленоград отправлю, а сам в МВД, там должны помочь».
Священник встал и благодарно кивнул ожидающему его реакции сторожу.
– Спасибо, Николай Петрович, – с чувством сказал он. – Выручил ты меня!
– Да что вы, батюшка! – обрадовался похвале сторож. – Вам грех не помочь. Я всегда пожалуйста. Лишь бы все было хорошо.
* * *
Отец Василий помчался в бухгалтерию, схватил календарь, бумагу и карандаш и, невпопад отвечая на Олюшкины вопросы, начал прикидывать. «Ехать лучше поездом, – соображал он. – Так, сколько у меня денег? Если выехать ночью, к завтрашней ночи будем там. А успею я к Покрову?» Теперь он остро сожалел, что разрешил диакону Алексию ехать к матери на Покров, теперь не дай бог задержаться в Москве, но, если он поторопится, то вполне успеет. Даже еще время останется. Главное – не мешкать!
– Мы уезжаем, – сказал он жене.
– Куда? – вытаращила глаза Ольга.
– В Москву. Оттуда тебя – к родителям, а я к Покрову назад.
– А как же храм? – Ольга решительно не узнавала своего мужа.
– Ничего нельзя поделать, – решительно замотал он головой. – И выезжать надо срочно!
Ольга внимательно посмотрела мужу в глаза и, кажется, поняла, что он не шутит.
– Надо из дома вещи взять, – тихо сказала она.
– Правильно, – поддержал отец Василий. – И документы, и все деньги. Кстати, сколько у нас осталось?
– Тысяч восемь, наверное, – пожала плечами Ольга. – Я не помню точно.
– Ну и отличненько, вечерню отслужу, и за дело!
* * *
Диакон Алексий так и не смог взять в толк, как это батюшка бросает своих прихожан.
– Надо, Алексий, надо, – пытался убедить его священник. – К Покрову вернусь, вот увидишь.
Но убедить Алексия получалось плохо. Диакон нуждался в объяснениях, а их не было. По сути, на него просто скинули приход, а дальше разбирайся, как умеешь.
Домой отец Василий и Ольга добрались только к одиннадцати ночи. Священник сразу кинулся собирать документы – мало ли что случится в их отсутствие, а Ольга принялась подбирать разные нужные ей на время поездки тряпки.
– Не бери ты столько! – тщетно пытался вмешаться в процесс отец Василий.
– Я лучше знаю, что мне взять, – отмахивалась жена.
– Мне второй подрясник не нужен, – секвестировал содержимое чемодана отец Василий. – Посмотри, мы такими темпами до утра не соберемся! Ты что, весь гардероб надумала взять?!
– Не весь, – качала головой Ольга, – но без этих вещей нам нельзя. Это ты сейчас говоришь, что не надо, а потом обязательно что-нибудь вылезет! Надумаешь в патриархию зайти, а не в чем. Разве так можно? Что люди подумают, если ты во всем старом заявишься?
Отец Василий застонал и пошел во двор – отдышаться. Злиться и спорить было бесполезно, но и превращать двухдневную поездку в великое переселение народов он не хотел.
Стрелка подбежала к нему, и отец Василий с тоской подумал, что вопрос, как поступить с кобылой в свете наступающей зимы, так и повис в воздухе. Ни хозяин не приехал, ни сам он сена животине не купил. Сосед, правда, подкинул немного, но именно что немного, может быть, на месяц всего-то и хватит.
Стрелка, поняв, что на этот раз сахарку для нее не вынесли, обиженно отошла в сторону. Отец Василий глянул на часы – 01.45, – вздохнул и хотел было идти дособирать вещи, когда услышал этот звук – ровное, тихое ворчание хорошего двигателя. Он бы не обратил на него никакого внимания, если бы звук не приближался. Но звук приближался, а света фар на ведущей к дому дороге отец Василий не видел.
«Кого это несет?» – успел подумать он, но тут же заметил, что у самых ворот уже стоят две огромные черные автомашины. Захлопали дверцы, в полночной тишине отчетливо послышалась негромкая команда, что-то вроде «вперед» или «пошел», и к дому священника метнулись черные тени. «О-паньки! – сообразил отец Василий. – А ведь это за мной!»
