– А теперь почему никто Якубова не трогает? – насторожился священник; он прекрасно помнил, как легко тот же Виталий Сергеевич признал Романа Григорьевича ни в чем не виновным.
– Гравер сдох, платить не надо.
– Это ты его? – осторожно поинтересовался отец Василий.
– Нет. Гравера шлепнуть для ментов – святое дело; киллера приглашать не надо.
И в этот момент священника осенило:
– Это что же получается? Если тебя убьют, то живых свидетелей не останется?
– Ага, – тихо подтвердил Торпеда.
– И значит, нас тоже дергать перестанут?
Киллер хрипло рассмеялся, а отец Василий встал прямо посреди пересекающей речку дамбы. Смерть киллера, которую, кстати, тот давно уже заслужил, решала все проблемы. Кому нужны слишком близко подошедшие к Торпеде Санька и Макарыч, если Торпеда мертв и никогда ничего не расскажет? Никому! И уж тем более никому не нужен станет простой православный священник со своей жаждой справедливости и всемирного счастья.
– Что, пробило тебя, поп? – понимающе поинтересовался киллер и с горечью в голосе добавил: – Ну давай, тащи меня обратно; через пять минут меня грохнут, и ты – свободный человек…
И по всему чувствовалось: на этот раз Торпеда абсолютно правдив. «…и через пять минут я свободный человек! – стучало в висках отца Василия. – Всего через пять минут…» Сатана подкупал его нагло, бесстыдно и откровенно.
– Ну уж нет! – стиснул зубы отец Василий и тронул с места. – Я тебя еще до суда доведу! Нет, не до божьего! Всего лишь до человеческого! Но грохнуть втихую тебя не позволю!
Он выскочил на берег и помчался по пустынным ночным улочкам Татарской слободы, старательно огибая самые освещенные участки стороной. Он знал, что делает, и только однажды дрогнул – уж очень соблазнительным показалось ему завернуть в дом к Исмаилу. В том, что живущий в Татарской слободе местный мулла поможет, он не сомневался. Но и риск вовлечь муллу и себя в еще большие неприятности был: то, что поп дружен с муллой, знали многие и, надо полагать, в области тоже…
Отец Василий пересек Татарскую слободу наискосок и оказался в огромном, застроенном одинаковыми серыми пятиэтажками микрорайоне. Отсюда до центра было уже рукой подать.
– Как ты там? – время от времени приостанавливался он и, пользуясь случаем, переводил дыхание.
– Хреново, – тихо откликался истекающий кровью киллер.
– Я бы тебя в больницу отнес, тут недалеко совсем, – извиняющимся тоном говорил священник. – Но там тебя не спрятать – вытащат…
– Ага, – еще тише соглашался со всем, что ему говорят, киллер.
Отец Василий миновал последнюю перед самой площадью пятиэтажку и приостановился. Гостиница «Волга» была вот она – рукой подать. А там, на третьем этаже, временно проживает полковник Багрянский из комиссии МВД, и если представить единственного живого свидетеля минувших событий ему, все повернется совсем иначе…
– Остановитесь, пожалуйста, – громко и требовательно попросили, впрочем, нет, приказали откуда-то сбоку.
Священник быстро, насколько позволял вес его ноши, повернулся. От подъезда к нему приближались два человека в форме.
– Ребята… Как хорошо, что вы повстречались! – как бы обрадовался отец Василий.
– Ваши документы, – потребовали милиционеры.
– Да я же священник местный! – разулыбался отец Василий. – Вы что, разве не узнали?
– Документы, я сказал, – уже с надрывом произнес милиционер. – И кореш твой тоже пусть документы покажет!
– Сейчас, – как бы засуетился отец Василий, мысленно прикидывая, за сколько секунд он сумеет пересечь площадь бегом. Получалось многовато – догонят.
«А может быть, попросить их о помощи? – подумал он. – Все же не из области ребята, местные…» Но вдруг ощутил мощный дух перегара и понял, что ничего не выйдет: менты нетрезвы, а значит, просто сшибают копейку на недостающий пузырь. А у него, как на грех, с собой не было ни рубля.
Отец Василий осторожно поставил Торпеду на ноги и полез было за паспортом, но теряющий сознание киллер на ногах не стоял.
– Накачались! – прокомментировал милиционер и тоже пошатнулся.
– Я сейчас, – повторял священник, изо всех сил прижимая к себе падающего Торпеду. – Я сейчас…
Он по возможности медленно полез во внутренний карман, достал паспорт и протянул его милиционеру. Тот открыл и ругнулся.
– Он у тебя что, в соплях?!
Отец Василий недоуменно уставился на милиционера; прикол был совершенно непонятен.
– Или в компоте?! – еще агрессивнее хмыкнул милиционер.
Он поднес паспорт к свету, мазнул пальцем… И в этот момент отец Василий все понял: паспорт был залит кровью киллера.
– Ну-ка, ну-ка! – уже с профессиональным интересом и, кажется, даже протрезвев, протянул милиционер. – А ну-ка, покажи нам своего дружка…
Священник бросил Торпеду и, уцепившись левой рукой за свои документы, от души врезал менту правой. Он не мог терять столько времени. На него тут же кинулся и второй, но тот на ногах стоял еще хуже, и ему хватило затрещины. Отец Василий перекинул обмякшего Торпеду через плечо и со всех ног рванул к виднеющейся в проемах между домами площади.
* * *
Он миновал пустой по ночному времени сквер Борцов революции, небольшой, но достаточно внушительный для районного центра памятник Ильичу, прорвался сквозь группку не очень трезвой, но весьма весело встретившей его молодежи, по касательной обошел остолбеневший от неожиданности милицейский патруль и вышел на финишную прямую к гостинице «Волга».
Сзади затопали тяжелыми ботинками, закричали что-то угрожающе-предупреждающее патрульные милиционеры. Впереди, прямо перед ним, вышел из огромных стеклянных дверей еще нестарый, как ни странно, швейцар. Но священник не мог, просто не имел права отвлекаться на детали. Он взлетел вверх по ступенькам гостиницы, толкнул стеклянную дверь плечом, прошел через вторую открытую дверь и помчался мимо администратора.
– Куда?! – заорала та. – Коля! Держи его!
Она еще не успела сообразить, что целостность суверенных гостиничных границ нарушил человек, безусловно, имеющий на это право, – священник, но вбитый годами безупречного бдения служебно-сторожевой рефлекс уже взял свое, и она кричала, звала на помощь и, в конце концов, побежала вслед нарушителю сама.
– Стойте! Куда вы?! Стойте же, я сказала!
Священник торкнулся в лифт – занято. Второй – не работает. И тогда он вдохнул и помчался вверх по лестнице на своих двоих.
Этажи были очень высоки, а ступенек, казалось, невероятно много. В глазах у отца Василия плыли и полыхали разноцветные пятна, пот заливал лицо, но он не сдавался. И, лишь миновав дежурную по этажу и вплотную подбежав к заветной двери, священник понял: все! Он победил!
