Макарыч виновато пожал плечами.
– Ладно, – вздохнул начальник РОВД. – Соплями делу не поможешь. Короче, так! В городе сейчас комиссия МВД работает, меня пытаются снять. Но мужики, по-моему, неплохие…
Макарыч напрягся.
– Давайте-ка я вас вместе сведу, а вы изложите все, что знаете. Гарантий никаких не дам, но шанс отмазаться у вас есть.
– Прямо сейчас? – поинтересовался священник.
– Сейчас, батюшка, ночь на дворе, – ядовито напомнил Скобцов. – Товарищи проверяющие баиньки делают.
– Нам надо сейчас! – решительно отрезал священник. – Иначе можно не успеть.
Аркадий Николаевич окинул собеседников внимательным взглядом и вдруг кивнул.
– Ладно. Ситуация и впрямь ни к черту. Поехали, – он повернулся к жене. – Что там у вас, Анечка?
– Рана неглубокая, заживет, – отозвалась жена. – Но легкое сотрясение мозга ты ему сотворил. Ему бы полежать денька три…
– Ничего, – махнул рукой уже пришедший в себя лейтенант. – Для мента сотрясение мозгов – почти рабочее состояние…
Все дружно рассмеялись.
– Ну, правильно, только травмированный будет за такую зарплату рисковать!
Анечка многозначительно посмотрела на мужа.
– Кстати, Аркаша, ты бы не нарывался… Не надо им прямо сейчас звонить, никакой нормальный человек не любит, чтобы его посреди ночи будили…
– Я в курсе, – кивнул начальник РОВД, – да боюсь, что выбора у меня уже нет. Слишком уж круто все завертелось. Да и все одно хуже не станет…
* * *
Скобцов не стал никому звонить, а просто оделся, вышел вместе с «гостями» во двор, вывел из гаража свой новенький «Опель» и через четверть часа лично отвез в гостиницу, в которой остановились проверяющие из Москвы.
– Здрасьте, Аркадий Николаич! – маслено разулыбалась ему администратор. – А ваши московские друзья только что по номерам разошлись… Спят уже, наверное.
– Значит, будем будить, – констатировал начальник РОВД. – Мне, собственно, Багрянский нужен. Что там разведка доложила: он у себя?
– Прям и не знаю, как сказать… – замялась администратор и все-таки решилась: – Не один Константин Борисович в номере. Как бы не помешать человеку, все-таки такая трудная работа. Надо человеку и расслабиться…
Скобцов кашлянул и недовольно покачал головой.
– Ладно, на месте сориентируемся.
Они поднялись на третий этаж и присели на диван возле стола, а Скобцов, детально выяснив у дежурной по этажу, когда Константин Борисович Багрянский зашел в номер, глянул на часы, затем на секунду подошел к дверям нужного номера и, прислушавшись, покачал головой и вернулся к остальным на диванчик.
– Пусть кончит, – деловито махнул он рукой.
Они посидели минут пять, затем для страховки еще немного, и Скобцов, шумно вдохнув через ноздри и выпустив ртом воздух, решительно подошел к двери номера проверяющего и постучал.
– Кого там нелегкая принесла?! – услышали все громкий раздраженный голос.
– Это я, Константин Борисович, Скобцов. Можно вас на минутку?
Дверь приоткрылась.
– Какого хрена?! – прорычал Скобцову председатель московской комиссии. – Тебе что, погоны носить надоело?
– Дело неотложное. – Кивком головы тот показал на притихшую троицу на диване.
Проверяющий выглянул из двери, но ничего не понял.
– Ну и что? Кто это?
Отец Василий степенно поднялся и только тогда понял, почему его не опознали: в рясе уехала в область попадья, а сам он в обычном мирском пиджаке, натянутом поверх футболки, выглядел неизвестно кем, даже борода не спасала.
– Меня зовите отцом Василием, – представился он.
– Майор Пасюк! – вскочил и принял положение «смирно» Макарыч.
– И лейтенант Мальцев! – завершил Санька.
– А-а… это же из-за вас весь этот сыр-бор начался… – начал припоминать Багрянский и внезапно кинул взгляд назад, внутрь номера, и распорядился: – Одевайся. Свободна…
Мужики терпеливо ждали.
Из номера выскочила легкомысленно одетая юная особа, которая, окинув оценивающим взглядом стоящих навытяжку перед диваном мужичков, сквозанула по лестнице вниз.
– Заходите, – пригласил Константин Борисович нежданых и незваных гостей.
* * *
Номер оказался двухкомнатным. Багрянский, плотно затворив дверь в спальню, жестом указал гостям на диван, а сам уселся в кресло у журнального столика и налил себе газировки. Священник раздул ноздри и понял: судя по запаху, здесь не только занимались любовью, но и не просыхали от коньяка.
– Выкладывай, – глянув на Скобцова, властно распорядился проверяющий.
Начальник Усть-Кудеярского РОВД собрался и вкратце изложил суть дела, каждый раз подчеркивая происхождение информации либо «по словам майора Пасюка», либо «как утверждает лейтенант Мальцев». Багрянский слушал внимательно, не перебивая и не вставляя неуместных замечаний. И только когда узнал, каким образом эта сошедшаяся вместе самым противоестественным и противозаконным образом троица обвела вокруг пальца областной ОМОН, улыбнулся, но тут же неодобрительно покачал головой:
– Таких вещей не прощают… Вы хоть понимаете?
– Понимаем, – признал Макарыч и тут же добавил: – Но, Константин Борисович, мы не напрашивались… Лядов сам начал…
Проверяющий побагровел.
– Молчать! – гаркнул он. – Когда старший по званию разговаривает!
Макарыч побледнел.
– Между прочим, этот Лядов тебя не только по званию старше, но и по должности, и по сроку службы, товарищ майор! – уже спокойнее, но все еще «с градусом» в голосе добавил проверяющий. – Так что не тебе решать, кто «напрашивается», как ты изволил выразиться, а кто боевую задачу выполняет!
Макарыч смутился.
– Извините, товарищ полковник, – пробормотал он.
– Эх, провинция… – вздохнул Багрянский и налил себе еще газировки. – Ладно. Напортачили вы тут все, как я погляжу, прилично. А теперь ко мне прибежали: «Разведите, товарищ полковник…» А между прочим, областная пресса уже кое-что пронюхала и ждет не дождется, когда менты друг друга сажать начнут…
– Лучше, конечно, если мы сами разберемся, – неуверенно вставил Скобцов.
– Правильно мыслишь, Аркадий Николаевич, – поддержал его проверяющий. – Это, можно сказать, наше внутреннее, почти семейное дело, и не хрен этим бумагомаракам сюда свой нос совать.
Он встал, прошел в спальню и вскоре вернулся с сотовым телефоном в руках. Набрал несколько цифр и приложил аппарат к уху.
– Семен Игнатьевич? Багрянский беспокоит, – деловито представился он, как только ему ответили. – Ты, как всегда, еще на службе… А между прочим, уже четвертый час ночи… Да-да, знаю. Да, вот они все, гаврики, у меня сидят…
