– А мне, батюшка, и переночевать-то негде, – виновато признался Санька. – Выперли из общаги-то…
– В храмовой кладовке переночуешь, – вздохнул священник. – Белье чистое дам, раскладушку, мыло… Что-нибудь еще надо?
– Не-е, спасибо, – покачал головой Санька. – И за это спасибо.
Они сели в побитые поповские «Жигули», и только здесь, на своей территории, отец Василий рассмеялся: – Вот так, Санек! Не удалось тебе в охрану к будущему тестю устроиться!
Санька что-то недовольно пробурчал и вдруг тоже рассмеялся:
– А я-то думал, хоть немного холуйской жизнью пожить! Зарплату нормальную получать, мормон себе отрастить до колен! Чифирь хлебать да на хозяйскую дочку сально поглядывать! Что еще нужно для счастья бывшему менту…
Но только смех этот получился у него горький.
* * *
Санька у священника прижился. Бог знает, как он решил проблему с пропиской, но жил он в кладовке, и, надо сказать, не похоже, чтобы шибко тужил. Правда, с того дня его словно подменили. Смешливый, отчаянный и беззаботный парень стал сосредоточен и собран.
Он поднимался в половине шестого утра и бежал купаться на речку Студенку, получившую свое название из-за обилия бьющих со дна ледяных ключей. Там, на Студенке, они со священником и встречались: отец Василий шел в храм на службу, а Санька с полной самоотдачей выделывал почти танцевальные па какого-то восточного стиля.
– Са-аш! – по-волжски протяжно окликал его священник. – Может быть, тебе детишек в обучение взять? Все ж какие-никакие, а деньги! Или вон в цирк иди выступать! А что? Красиво у тебя получается!
Но Санька больше не смеялся.
– Прежде чем учить детей, – отвечал он после глубокого и протяжного выдоха, – следует истребить зло внутри себя.
– Ох, Саня, – приостанавливался возле парнишки священник. – Рецепт истребления зла внутри давно известен. Для этого не в боевые позы следует становиться, а на колени да перед иконой Христа Спасителя… Или вон Николай Чудотворец… тоже хорошо помогает. На себе проверил.
– Я молюсь, – серьезно кивал Санька. – Каждый день. Вы же знаете.
Отец Василий знал. Санька и впрямь ежедневно по два часа стоял перед иконами и шептал молитвы. Но проходили эти два часа, и бывший милиционер так, словно исполнив служебный долг, вставал с колен и шел работать на товарный двор – там непьющие грузчики всегда были нужны, как воздух. Не было в Санькином обращении ко Христу и святым истовой, настоящей веры. И изменить это казалось невозможным. По крайней мере, пока…
О Катерине они не говорили. Но можно сказать, что они о ней молчали. Потому что, когда наступали сумерки и служба заканчивалась, отец Василий, отдав последние распоряжения диакону, шел за храмовые ворота и садился на скамью возле сосредоточенно молчавшего Саньки. Каждый вечер.
Проходило полчаса, и священник вставал, прощался и шел домой к Олюшке с твердым пониманием, что эти полчаса не прошли даром, и Саньке стало пусть немного, но легче.
В один из таких вечеров и произошло это прелюбопытное и поворотное в судьбах обоих событие.
* * *
Человек бежал по узкому темному тротуару молча. Он бежал прямо, никуда не сворачивая, как заяц в свете фар, и даже не пытался скрыться в отходящих от улицы проулках. А по дороге, вслед за ним, почти бок о бок, ехала черная, сверкающая новенькой эмалью иномарка.
Время от времени из машины что-то выкрикивали, но человек не откликался и только прибавлял ходу.
– Я тебя в последний раз предупреждаю! – услышал отец Василий, когда беглец и его преследователи приблизились достаточно близко. – Больше повторять не буду!
Тот продолжал бежать.
И тогда машина легко обошла его, резко встала, и изнутри вывалились трое крепких парней в почти одинаковых спортивных костюмах.
– Кажется, батюшка, сейчас потеха начнется! – впервые за много дней азартно хохотнул и привстал со скамейки Санька.
– Я бы это потехой не назвал, – сурово откликнулся отец Василий. – Они его, по-моему, бить собрались.
– Я и говорю – потеха! – сладко потянулся и завращал головой в разные стороны, так, что захрустели позвонки, бывший рубоповец.
А мужика уже начали бить.
Его прижали прямо к храмовой ограде. Окружили с трех сторон и принялись методично и уверенно наносить удары.
Мужик защищался умело, но численное превосходство было слишком велико.
– Эй, православные! – громко и отчетливо крикнул отец Василий. – Вы чего это возле храма божьего мордобой решили устроить?
– Завянь, чучело! – даже не оборачиваясь, отозвался один.
– Оборзели! – прокомментировал едва начавшийся диалог Санька и аж подпрыгнул на месте – так ему хотелось поучаствовать.
Отец Василий печально вздохнул и кивнул.
– Пора идти, а то, я смотрю, просто «телесные» на глазах переходят в «тяжкие телесные»…
– Ага! – радостно хохотнул Санька и помчался вперед.
– А ну посторонись, залетные! – заорал он.
– Это почему «залетные»? – не понял один. Но приостановились все.
– Во-первых, вы не местные, – охотно пояснил Санька. – А во-вторых, потому что вы попали!
– Мы попали?! – почти в голос возмутились мужики. – Ну, ты борзой!
– Ага! – радостно подтвердил Санька и сунул крайнему в челюсть.
Мужик пошатнулся, но не упал.
«Все! Понеслась! Теперь придется давить до конца!» – поставил диагноз отец Василий и кинулся в гущу событий.
В считанные секунды стало ясно, что не все так радужно, как мечталось некоторым молодым и борзым. Парни в спортивных костюмах дрались умело и жестоко. Один с ходу послал Саньку в легкий нокаут, и всю это братию отцу Василию пришлось брать на себя.
Он точно ставил блоки и грамотно пользовался тем обстоятельством, что парней слишком много, а потому они друг дружке просто мешают. Он в течение первых пятнадцати секунд боя надежно уронил самого рослого физиономией в асфальт, но изменить общую картину ему не удавалось: сказывались годы, проведенные без ежедневных, до седьмого пота, тренировок. Парни сопели, нападали, и отец Василий помаленьку отступал, но когда поднялся с колен Санька, парням сразу стало ясно, что их дело швах. Потому что теперь они были «два на два», а «батюшкина команда» мигом выучилась работать в паре.
– Держи, родной! – с диким, в духе Брюса Ли, привизгом наносил удар Санька, и отец Василий тут же ставил блок, чтобы прикрыть напарника от ответного удара.
– Хек! – делал неожиданный выпад священник, и Санька тут же, в сотые доли секунды успевал сунуть едва прикрывшемуся от одного удара противнику куда-то под ребра.
И еще через минуту или полторы последний агрессор звучно рухнул на пыльный асфальт. Отец Василий и Санька переглянулись и кинулись к недвижно лежащему у церковной ограды беглецу.
