– Да уж! – согласно поддакнул Борька. – Дела – как сажа бела.
Они дошли до конца аллейки и расстались. Каждый пошел в свою сторону.
Вернувшись домой, Григорий упал в кресло, механическим движением включил телевизор и отсутствующим взглядом уставился на экран, думая о своем. Неожиданно мелькнувшие на экране кадры заинтересовали его.
– Больше, чем на несколько миллионов… – взволнованным голосом говорила дикторша. Далее пошли кадры репортажа. Показывали железнодорожную платформу и сожженные машины.
Телерепортер на фоне последствий пожара рассказывал о том, что мафия вконец обнаглела и нужно срочно принимать меры. Глядя на то, с каким негодованием молодой человек говорил, можно было подумать, что сгорели именно его личные автомобили.
Пожарные уже закончили свою работу. Станция представляла собой довольно жалкое зрелище, ведь кроме платформ с «десятками» пострадали и соседние вагоны.
Рублев резко встал и набрал домашний номер Хлюздина. Трубку долго никто не брал, а когда он услышал голос Виктора Семеновича, то сразу стало ясно, что никакого продуктивного разговора получиться не сможет. Судя по голосу, тот был в стельку пьян.
Григорий со злостью швырнул трубку на рычаг.
«Черт знает что творится в этом городе! – ошеломленно подумал он. – Менты не могут так беспредельничать! Ну, моих пацанов погубить они могли. Но устроить такое! Это же скандал, начальство всех на уши поставит! Джафару такая шумиха тоже вряд ли нужна. По сути, его наказали не меньше, чем Виктора Семеновича!»
Вопрос: «Кому и зачем все это понадобилось?!» оставался открытым. Похитители Катерины по-прежнему не звонили.
Григорий набрал номер Галины Захаровны. Из трубки доносились только беспрерывные длинные гудки.
«Не хватало, чтобы и старую умыкнули!» – невесело подумал Крытый.
Он не знал, что тетка, наплевав на его запрет не выходить из дома и не ходить в милицию, как раз в это время наседала на дежурного капитана.
* * *
Андрея Викторовича Хлюздина больше семейных неприятностей волновали свои собственные, а именно – отсутствие денег.
Молодой человек уже вступил в тот возраст, когда карманные деньги ему были просто необходимы. Андрюша понимал, что у отца крупные неприятности. Один только факт, что родитель напился в стельку и теперь мог разве что-то мычать, говорил сам за себя. Такого с Хлюздиным-старшим не случалось никогда, сколько себя Андрей помнил.
Мать, поплакав, ушла к тетке жаловаться на жизнь, и молодой человек совершенно не знал, что ему теперь делать.
Утром он смотрел телевизор и видел, что стало с отцовскими машинами. Конечно, Андрей здорово переживал и сочувствовал родителю.
Он всегда рос очень сообразительным ребенком и быстро вник, какое несчастье постигло их семью, но… Андрей был воспитан так, что никогда не знал ни в чем отказа. Единственный ребенок, в жизни он всегда получал то, что хотел. Отец его был не просто состоятельный человек, а один из самых состоятельных в городе. Поэтому молодой человек всегда ощущал зависть со стороны сверстников. Ему это нравилось, и он всеми силами старался поддерживать марку.
Все бы ничего, можно было бы подождать, пока отец проспится или когда вернется мать, но вчера…
Андрей возвращался из музыкальной школы, когда встретил Антона.
– Привет балалаечникам, – миролюбиво подколол он приятеля.
– Много ты понимаешь – «балалаечники»! – на всякий случай задрал нос Андрей. – Это тебе не в «Сигме» виртуальных бандитов щелкать, тут учиться нужно!
«Сигма» – салон компьютерных игр – был любимым местом сбора местной молодежи подросткового возраста. Пацаны там просиживали целыми ночами, сражаясь в виртуальном мире со всякой нечистью.
– Ой-ой! Скажи мне, какой крутой! – передразнил приятеля Антон. – Ты и пяти минут не продержишься, как тебя ухлопают!
Отпрыск Хлюздина набрал полные легкие воздуха, приготовившись дать достойный ответ, как неожиданно услышал позади радостный и мелодичный, как весенняя капель, голос:
– О чем спорите, мальчики?
Голос принадлежал не просто их знакомой, а Лене Сорокиной – по общему мнению, самой красивой девочке во дворе. В нее были влюблены все сверстники. И Андрей не был исключением.
– Да вот, наш вундеркинд хвастает, что сможет меня на «компе» обойти, – тут же подтрунил над другом Антон.
В другой раз Андрей просто выдал бы в ответ что-нибудь язвительное и на этом все бы закончилось. Но сейчас, когда Лена смотрела на него, слегка прищурившись, лукавым взглядом, краска мгновенно прилила к его щекам.
– И обойду! Только не в твои дурацкие «стрелялки»! В «гонки» – слабо?!
– Мне?! – тут же завелся Антошка. – На что мажем?!
Мальчишки быстро договорились об условиях спора: проигравший ведет всю троицу в кино. Билет стоил восемьдесят рублей. Проигравшим оказался Андрей. И все бы не беда – отец даже не стал бы вникать в проблему, а просто выдал бы ему полтыщи рублей на мероприятие. Но сгорели машины, батяня был в стельку пьян, а Антон с Леной через полчаса будут ждать его у «Экрана».
«Что же делать?!» – Противоречивые чувства обуревали молодого человека. С одной стороны – одноклассники наверняка смотрели с утра новости или слышали от соседей или родных. Город не такой уж большой, и события такого масштаба, как пожар на железнодорожной станции, вряд ли не на слуху у всего города. Можно просто прийти к ребятам и сказать, что поход в кино переносится на другой день. Наверняка его поймут и даже посочувствуют. Но именно этого не хотел мальчик! Тем более что одним из сочувствующих стала бы Лена!
«Все, что угодно, только не это!» – сказал сам себе Андрей и решительно двинулся к отцовскому кабинету.
Вообще-то к кабинету отца Андрей всегда испытывал трепетное отношение. Вход туда был строго ограничен не только для него, но даже для матери. Очень часто, когда Андрей был еще маленьким, мать подхватывала под мышки на пороге расшалившегося шкета и говорила строго: «Не мешай! Отец работает». Это означало строжайшее табу на проход в его святилище.
Да и позднее старший Хлюздин нередко встречал сына суровым взглядом, когда тот вторгался без спроса в его кабинет.
Прежде чем переступить порог, мальчишка вернулся в спальню и убедился лишний раз, что родитель находится в состоянии алкогольной комы и вряд ли до вечера проснется. Затем Андрей вернулся в коридор и закрыл на всякий случай стальную дверь на внутреннюю защелку, чтобы мать неожиданно не застукала его. Только после этого парень переступил порог отцовского кабинета.
Оказавшись в кабинете, младший Хлюздин на мгновение застыл, словно видел отцовские владения впервые.
Кабинет не был большим и размерами уступал всем остальным помещениям четырехкомнатной квартиры семьи Хлюздиных. Пол был выстлан ковролином. Справа всю стену занимал стеллаж с выставленными на нем аккуратными томиками книг. Слева располагался секретер, а в углу – небольшой сейф. В центре комнаты стоял письменный стол отца. Именно этот предмет мебели в первую очередь и интересовал отпрыска выдающегося представителя отечественного бизнеса.
