– Твердо могу заявить, что никакой опасности для окружающей среды, персонала станции и проживающих рядом с ней граждан в результате остановки энергоблока не произошло. Станция работает в штатном режиме. Я уже распорядился усилить меры безопасности и ввести дополнительную защиту компьютерной системы.
– Но между тем в аптеках города исчезли все йодосодержащие препараты, – донеслось из зала. – Как вы можете это объяснить?
– А как можно объяснить естественное желание людей защититься от возможной опасности?! Я могу только поддержать их в этом, так как и сам ежедневно пью йодосодержащие. Как говорится, – мужчина натянул на себя вымученную улыбку, – береженого бог бережет. Заболевания щитовидной железы сейчас стали так часты…
* * *
– Вот мразь! Вот гнида! – негодовал Ашот, сидя перед экраном телевизора вместе с друзьями.
К слову сказать, об идущей в прямом эфире пресс-конференции, которую дает директор атомной электростанции, Мачколяну сообщили служащие его ресторана, и он сразу же покинул общий зал, переместившись с компанией друзей в свой кабинет. Там в данную минуту они и пребывали.
– Ты только посмотри, как отмазывается, скотина! Народ за дураков держит. Сам пью… Тьфу! Чтоб ему этим йодом подавиться!
– Угомонись, Ашот, – попросил Алекс спокойно. – Ты же не думал, что он всю вину возьмет на себя, станет посыпать голову пеплом и публично просить прощения. Глупо было на это даже надеяться.
– А я вообще ничего не понимаю, – подал голос Максимов. Обиженный на то, что его оторвали от более приятного занятия ради каких-то бесед, он какое-то время дулся и молчал, замечая только Графа, с которым играл в мяч, видимо, забыв о недавней проделке пса. – Он говорит, что ничего не было. Так? Дозиметр ничего не показывает. Наши бригады вернулись целы и невредимы. Тогда что я-то тут делаю? – Он взмахнул руками.
– Какой же ты, Дрюня, эгоист, – мотнул головой Мачколян. – Да еще к тому же и наивный. На пустом месте пожар разгореться не мог, значит, что-то было, только это пытаются замять и скрыть от общественности, боясь широкой огласки и других неприятных последствий. Теперь тебе ясно, болван? – Он толкнул своей пухлой рукой Максимова в бок, отчего тот чуть не слетел с каретки дивана, на которой на манер воробья на жердочке и сидел. Эта поза была его любимой.
– Не знаю, как остальные, а я хочу разобраться в происходящем бардаке, – присоединился к этим словам Грачев, успевающий вместе с просмотром новостей еще и читать что-то в газете. – Не люблю, когда меня обводят вокруг пальца.
– Так я и знал, что опять начнется разведывательная операция. – Андрей усмехнулся и уже от себя добавил: – Спасайся кто может.
Шутку не оценили. Впрочем, в этот момент тявкнул Граф, но он вряд ли понял смысл его слов – просто поделился собачьей радостью, возникшей в связи с тем, что на него, наконец, посмотрели.
– Хорошо, – вынужден был сдаться бесшабашный Максимов, которого перспектива проторчать в компании друзей весь день не слишком прельщала, а потому он поспешил все поскорее закончить. – Что вы предлагаете?
– Пока ничего. Нужно подумать, – за всех ответил Алекс.
Макс небрежно махнул рукой, мол, валяйте, кто же вам не дает, и, запрыгнув на край стола Ашота, стал перебирать канцелярские принадлежности, дожидаясь, когда в головах друзей хоть что-нибудь наконец родится. Сам забивать мозги этой проблемой он не собирался.
В кабинете на какое-то время воцарилась тишина, сравнимая с идиллией моря и неба, когда и то и другое смотрится друг в друга, боясь лишний раз шелохнуться. Думали все, за исключением Максимова и пса. Но того хоть можно было простить, за отсутствием осознания важности человеческих проблем и владения людской речью, тогда как Андрею – одному из самых гениальных умов человечества, неплохо было лишний pаз напpячь свою коpобочку. Но, как ни странно, самое дельное предложение выдвинул все же именно Макс, да и то все по той же причине, точнее страстному желанию вырваться из дружеского кольца. Устав молчать, он попросту ляпнул:
– А может, оставим это до утра? На свежую голову и думается лучше. А? Да и через сутки все равно на смену – там и обсудим. Дайте хоть законные выходные спокойно догулять.
– Мне тоже кажется, что сегодня мы уже ничего дельного не придумаем, – неожиданно поддержал Макса Алекс. – Необходимо дополнительное время на размышление. Предлагаю разойтись… до вечера.
– Я «за»! – аж подпрыгнул на своем месте Андрей, после чего на него вновь косо посмотрели.
Согласие остальных было получено, и мужчины, немного разочарованные собственной беспомощностью, стали разбредаться восвояси.
* * *
Рабочий день подходил к концу. Сотрудники института спешили закончить дела и бежали в раздевалку, где наконец-то могли расстаться с надоевшим за день белым халатом. На смену им торопились уборщики и охрана, только еще начинающие свою работу.
Каждый куда-то спешил. Двери беспрестанно хлопали, в коридоре была суета, и лишь в оранжерее, где содержались исследуемые животные и насекомые, было по-прежнему тихо, если не считать звуков, издаваемых разнообразными представителями фауны. Здесь вообще редко слышались отголоски человеческой речи, разве что в часы кормления или в моменты выбора очередной жертвы для науки. В остальные часы это был своего рода тихий уголок природы, где можно было понаблюдать за братьями нашими меньшими.
Сейчас в оранжерее, как ее ласково именовали работники института, находились два человека, оба молодые парни примерно одного возраста, темноволосые, с тонкими, интеллигентскими руками, на которые были натянуты полупрозрачные резиновые перчатки.
– Ну так ты скоро там? – заканчивая кормить подопечных, поинтересовался один у другого. – Опять последними уходим.
– Ты куда-то торопишься? – отозвался другой, неспешно продолжая совать в клетку со змеей сонных лягушек. Пробующая языком воздух гюрза, казалось, ждала своего часа, уже зная, что вскоре добыча начнет двигаться и тогда ею можно будет как следует насладиться. – У меня на вечер почти никаких планов. А у тебя?
– Друзья пригласили, но, по твоей милости, боюсь, не успею.
– Ребята, ну скоро вы там? – одновременно с хлопком двери раздался чей-то голос. Парни бросили взгляд на вход. В дверях стоял долговязый уборщик с пышной шевелюрой. На запоздавших служащих он смотрел как-то искоса. – Мне еще помыть тут надо все успеть.
– Хорошо. Мы уже сворачиваемся.
Ускорив работу, парни и впрямь быстро довели дело до конца и, рассовав остатки еды по клеткам, шумно беседуя, удалились.
Уборщик проследил за ними взглядом, дождался, когда за дверью стихнет говор, затем перенес ведро в центр зала и, оставив его там, двинулся в сторону террариума. Волоча швабру с тряпкой по полу и оставляя после себя грязные разводы, парень дошел до клетки с коброй и застыл. Взгляд его зачарованно изучал гадину, ловя каждое ее движение. Змея тоже наблюдала, плавно ворочая головой по сторонам. Затем вдруг как-то странно изогнулась, передернулась и… срыгнула на камни перед собой шматок какой-то кожи и костей.
