— С кем же вы имели дело? Уж не с самим ли Сатаной? — переспросил Валентин, пристально глядя на Соболенко.
Владислав горестно усмехнулся:
— До Сатаны ему не так уж и далеко. Мой враг — Одинцов Дмитрий Яковлевич, в определенном кругу прозванный Дядей.
— Впервые о таком слышу, — почесав затылок, изрек Ашот. — Кто он такой? Все бизнесмены и олигархи нашего Желтогорска мне доподлинно известны.
— Он не местный. Одинцов укрепился в Хвалынске. Там он контролирует почти весь бизнес. Он далеко не юноша, но на покой уходить не собирается. Почти ничего не боится, считает, что не может ничего потерять. И слишком самоуверен.
— А что же связало с ним вас? — полюбопытствовал Грачев. — Наверняка тоже не дела домашние?
— Он мой бывший компаньон. — Соболенко пожевал губами, решая, говорить ли дальше или же лучше опустить какую-то часть истории. Глянув же на внимательно следящими за каждым его движением спасателей, он понял, что за кадром оставить ничего не удастся и либо он выкладывает все как есть, либо может уже сейчас начинать искать помощи у кого-то еще. — Наше сотрудничество основывалось на наркоторговле, — вынужден был признаться он. — Я помогал ему проворачивать грязные делишки и получал с этого неплохой процент.
На лицах спасателей не отразилось ни тени удивления. Единственной реакцией на произнесенное были слова Валентина:
— Сорок миллионов долларов не тянут ни на какой процент.
Владислав Николаевич занервничал. Ему не нравился взгляд Валентина и его каверзные вопросы. Казалось, что этот человек заранее знает все, что ему собираются сказать, и сразу чувствует, что из произнесенного является правдой, а что ложью. Но ходу назад уже не было, и он продолжил:
— Вы правы — это не процент. Это стоимость одной из партий товара.
— Уже лучше, — похвалил мужчину Грачев и вновь замолчал, ожидая продолжения.
Владислав встал, прошелся по комнате и, остановившись у окна спиной к своим гостям, продолжил рассказ:
— Выражаясь на жаргоне нашей молодежи, я кинул этого человека на огромную сумму, прибрав к рукам наркотики. Вышло это само собой и в мои планы не входило. Чисто случайно мои люди убили наркокурьера, приняв его за мента, и смылись с места встречи вместе с товаром. Товар мы, естественно, продали, деньги поделили.
— А мысли вернуть товар и все объяснить у вас не возникало?
— Возникала такая мысль, но наркокурьер был родственником Одинцова, и сразу было ясно, что он не удовлетворится возвратом одного товара. Мы бы остались внакладе, если бы попытались урегулировать все мирным путем.
— И вы решили попросту затаиться? — спросил теперь уже Ашот.
— Нет. Мы устроили все так, что он должен был решить, будто товар забрали менты, налетев на его и моих людей, они же убили и его человека. Мы все продумали и подготовили так, что комар носа не должен был подточить. И даже не представляю, как он узнал, что все это обман… Я не ожидал, что последуют такие ответные действия, поэтому и не беспокоился об охране членов своей семьи. О том, что все выйдет так, я даже и не думал.
— И он что же, не требовал у вас денег, не пытался угрожать? — не верилось Ашоту.
— Нет. Если бы он начал это делать, я бы предпринял какие-нибудь меры, обязательно увез бы семью, усилил охрану…
— Он знал, что так все и будет, потому сразу и перешел к радикальным мерам. Он просто не дал вам шанса вновь обойти его.
— Возможно. Хотя это его обычные методы, я должен был догадаться, что так все и выйдет.
— Вы хоть знаете, где его искать?
— Нет, на связь всегда выходил его человек.
— Тот самый, которого вы кокнули, — догадался Ашот. — А что вы на меня так смотрите, не я же это сделал. Впрочем, ладно, вашу проблему мы поняли, теперь что вы можете предложить по ее разрешению?
— Я надеялся, что предложения как раз поступят от вас.
— Мы ничего сейчас не можем обещать. Дети на теплоходе, теплоход на связь не выходит, и его сейчас ищут работники речной службы в том районе, где найден экипаж и пассажиры корабля. Что с детьми, никто не знает, куда их собираются высадить и собираются ли, тоже неизвестно. Где искать Одинцова, вы не говорите…
— Я этого не знаю, — вздохнул Соболенко. — Неужели вы думаете, что я намеренно что-то от вас утаиваю. Да среди этих школьников и моя дочь тоже. Если бы я знал, где ее искать, я бы никого об этом не просил. Но в том-то и дело, что я этого не знаю. Боюсь, что они могут убить мою девочку.
— А вот это, — Ашот поднял свой толстый указательный палец вверх и хитро прищурился, — как раз самое важное. Не будь ее там, разве вы стали бы так беспокоиться относительно их поиска?! Пожалуй, что нет. А так ваш Дядюшка убил одним выстрелом сразу двух зайцев — чувствуется, что профессионал.
— Я вам хорошо заплачу, если вы найдете и вернете детей, — с немного обреченным видом произнес Владислав Николаевич.
— О, я в этом даже не сомневаюсь, — взялся за свое Ашот. — С таким-то кушем, это даже неудивительно. Стойте-ка, а что бы вам не отдать эти деньги тем, кто их так теперь требует, если они у вас все же есть.
Спасатели вопросительно уставились на Соболенко, ожидая увидеть, как он станет выкручиваться. И Грач и Ашот были почти уверены, что эта сумма у Соболенко есть, только вот делиться ею он ни с кем не желает. Что-то не особенно чувствовалось, будто судьба собственного ребенка его сильно заботит — вряд ли он будет долго горевать, потеряв дочь.
— Я, конечно, богат, — выдержав тяжелые взгляды спасателей, произнес мужчина, — но такой суммой в наличных не обладаю. Потребуется время, и немалое, чтобы ее собрать.
— А вас разве кто торопит? И потом, вы можете занять у друзей, они ведь наверняка у вас тоже не бедствуют, должны понимать сложность проблемы.
— У меня сложилось ощущение, что вы не желаете мне помогать, — сурово изрек Соболенко, сверля недобрым взглядом своих гостей.
— Вам? Не-ет! — не задумываясь парировал Валентин. — Если мы кому и станем помогать, то только детям. И все же спасибо, что все рассказали нам, возможно, это поможет поискам. А теперь до свидания.
Валентин встал и, кивнув Ашоту, молча направился к выходу. Мачколян заковылял следом, предпочитая более ничего не добавлять — последняя точка в разговоре поставлена, а все остальное было бы лишним. Как сказал один философ: «Уходить нужно вовремя и всегда оставляя последнее слово за собой».
* * *
Андрей всеми силами старался не заснуть. Он сидел прямо на холодной, слегка влажной земле, прислонившись спиной к широкому стволу дерева. Спать хотелось страшно. Глаза слипались, словно их кто-то намазал клеем. Тело было ватным и то и дело норовило расслабиться, утонув в безмятежном сне, не заботясь более ни о чем. Но Андрей помнил, что рядом с ним те, кого он согласился охранять, а значит, со сном придется повременить.
