– Что же ты с ним не поделил? Я бы на твоем месте побоялся нарываться на Муромцева, ведь у него, как говорится, сила есть, а вот насчет ума…
– Да это мы просто решили поразмяться, а Фрол Петрович не так все понял, – заискивающе улыбаясь, проговорил Андрей. – Это он нас, можно сказать, незаслуженно наказал, а мы с Васей очень даже хорошие друзья. Правда.
– Эх, ладно, думаете, я не понимаю. Сам таким же был недавно, и меня тоже наказывали. Особенно часто доставалось от Глеба Ефимовича. – При этих словах курсанты так и замерли в тех позах, в которых в этот момент находились, Андрей бросил восхищенный взгляд на Пешкодралова, а Володя тем временем продолжал: – Вот, помнится, я один раз рыбок в живом уголке накормил чипсами, а они все передохли. Мочилов, когда об этом узнал, заставил меня две недели по общежитию дежурить.
– Неужели? – удивился Ганга.
– Да, так и было, – подтвердил Смурной. – Эх, строгим был Мочилов.
– Почему это был? – мгновенно насторожился Пешкодралов.
– Потому что я уже не курсант, а Глеб Ефимович не мой преподаватель, – пояснил Владимир Эммануилович, но ребят такое объяснение не устроило. Каждый подумал о том, что Леха был прав, подозревая в похищении Мочилова Володю Смурного.
– А вас не удивляет, что сегодня Мочилова целый день не было? – осторожно задал вопрос Федя.
– Нисколько, – покачал головой Смурной и, как показалось курсантам, как-то злобно ухмыльнулся. – Сам виноват. – Тут он посмотрел на часы и неожиданно спохватился: – Ну все, мне пора. А вы, Андрей или Антон, не знаю, кто из вас кто, больше не деритесь с моей группой. Среди курсантов должна быть солидарность, а не вражда, потому что делаем мы одно дело.
Сказав это, Смурной развернулся и вышел.
– И что это было? – с совершенно ошалевшим видом задал всем вопрос Андрей.
– Это был Смурной, – объяснил Ганга.
– Знаю, что Смурной, – замахал на него руками Андрей. – Зачем он приходил-то?
– А ты у него в следующий раз при встрече спроси, – заботливо посоветовал Дирол. – Но, мне кажется, не к добру этот поздний визит.
– Выведывал, знаем ли мы, что Мочилов пропал, – подал голос Пешкодралов, бросаясь к двери.
– Леха, ты куда? – бросился за ним Андрей.
– За ним. Смурной же только что сам признался, что убил Глеба Ефимовича ну или похитил. Вы же сами слышали, как он сказал, что Мочила, мол, сам виноват, а потом посмотрел на часы и заторопился. Это он на встречу с соучастником так заспешил, точно вам говорю. Как хотите, а я за ним.
– И мы с тобой, – одновременно вызвались близнецы.
– А я с вами не пойду, – наотрез отказался Дирол. – Я спать хочу. Преступников, конечно, ловить надо, но у меня уже нет сил куда-то бежать, – и он начал демонстративно раздеваться, готовясь ко сну.
У Феди был очень растерянный вид. С одной стороны, ему очень хотелось остаться в комнате и лечь спать, как это сделал Дирол. Но, с другой стороны, ему совесть не позволяла идти на поводу собственных желаний в тот момент, когда его друзья будут рисковать своими жизнями, обезвреживая преступников.
– Я, наверное, тоже с вами пойду, – наконец нерешительно сказал он. Однако близнецы и Пешкодралов с таким решением не согласились.
– Нет, Федя, ты оставайся тут. Комендант как раз сейчас обход делает, вдруг он решит проверить, на месте ли мы. Ты должен караулить и в случае чего отвлечь его. К тому же, если Веня вернется, кто ему расскажет, куда мы все подевались? Не Дирол же, – он бросил укоризненный взгляд на Зубоскалина, который в этот момент уже лег на кровать и укрылся одеялом с головой.
– Хорошо, – обрадовался Федя такому решению, которое позволяло ему и долг перед друзьями выполнить и, если удастся, немного поспать. – Не беспокойтесь и идите.
Близнецы и Леха выскочили в коридор, а Федя принялся сбивать на их кроватях одеяла так, чтобы создавалось впечатление, будто под ними спят люди. Через несколько минут, убедившись, что все сделано правильно и хорошо, Федя закрыл дверь, выключил свет и со спокойно душой, но не раздеваясь, лег спать.
* * *
Леха и Близнецы Утконесовы неслись по коридорам общежития сломя голову, да еще при этом стараясь не топать. Со стороны они были похожи на мимов, изображающих стремительный бег, с той разницей, что бежали-то они на самом деле.
– Стойте, – неожиданно остановился Леха. – Вон он, – и ткнул пальцем вперед.
Близнецы как по команде одновременно повернули головы в указанную сторону и успели заметить скрывшегося за угол человека.
– Странно, он что, к себе пошел? – удивился Антон. – Ха, а мы-то напридумывали себе, что он с соучастником будет встречаться.
Смурной тоже жил в школьном общежитии, но только в другом крыле, поэтому ребята и решили, что он направляется в свою комнату. Однако всех и вся подозревающий в похищении Мочилова Пешкодралов решил все же удостовериться, что дело обстоит именно так.
– За мной, – тихо скомандовал он и двинулся вперед.
Близнецы переглянулись, пожали плечами и на цыпочках пошли следом.
Пешкодралов дошел до угла, за которым скрылся Смурной, молниеносно выглянул и вернулся в исходное положение со словами:
– Я оказался прав.
– В чем? – удивленно спросил Антон, который не припоминал, чтобы за последние несколько минут Пешкодралов изрек что-то важное, кроме приказа следовать за ним.
– А разве я не сказал? – в свою очередь, удивился Леха. – Я был уверен, что Владимир Эммануилович не к себе пойдет.
Так и случилось.
– А куда он пошел? – в один голос поинтересовались близнецы.
– В другую сторону от своей двери, – еще раз выглянув из-за угла, сообщил Пешкодралов. – Стоп, кажется, это дверь комнаты Садюкина. Интересно, какие у них могут быть дела с Фролом Петровичем в такой поздний час?
– Неужели Садюкин и есть соучастник? – пораженно выдохнул Андрей.
– Вполне возможно, – бесстрастно отчеканил Леха. – Водку-то они с Мочиловым вчера тоже вместе пили.
Тем временем Смурной постучался в дверь комнаты Садюкина. Та открылась, и Владимир Эммануилович прошмыгнул внутрь. Леха окончательно вылез из-за угла, метнулся к двери и прижался к ней ухом.
Близнецы выходить из своего укрытия побоялись. Ведь в случае чего убегать одному легче, чем втроем. Поэтому братья решили ждать Пешкодралова на безопасном расстоянии от прослушиваемой комнаты.
А Леха в это время, до невозможности напрягая слух, пытался понять, о чем говорят Садюкин и Смурной. Правда, сначала было слышно только бормотанье, но потом то ли Пешкодралов достиг предела возможностей своих ушей, то ли преподаватели стали говорить громче, но Лехе все же удалось услышать несколько слов, из которых он, используя логическое мышление, составил фразы, а из них уже и общую суть разговора. Вот что из этого получилось.
