Все призадумались. Венька внимательно окинул взглядом пространство впереди, прошептал что-то одними губами, видимо, вырабатывая тактику, и предположил:
– Может, в обход?
– Вот! – победоносно выставив указательный палец вперед и даже хихикнув от удовольствия, воскликнул дядя Саня. – Все начинают с этого, – он многозначительно перекатился с пятки на носок, заложив руки за спину. – Но преступник тоже не дурак, заметьте. Посмотрите на него, на эти коварные рожи. – Ребята взглянули на равнодушные железяки и мешки с опилками. Признаков интеллекта не наблюдалось. – Преступник как размышляет? «Вот придут меня брать с поличным, обязательно зайдут с тылу». Так он подумает и будет нас ждать именно там. Усекли?
В словах дяди Сани чувствовалась какая-то логика. Курсанты внимательнее прислушались, мотая на ус, воодушевляясь азартом, с которым говорил кладовщик.
– Лучшая тактика – это тактика неожиданности. Откуда преступный элемент нас не ждет?
Лицо Пешкодралова просияло озарением.
– С переднего фланга! – довольный собою, выкрикнул он.
– Верно, мальчик, – покровительственно положив руку на плечо курсанту, подтвердил дядя Саня. – Посматривает он к себе за спину, хитро потирая ручки, хочет встретить нас тепленькими.
Но мы ему такого удовольствия не доставим! – патетично воскликнул он, воздев перст к небу. – Ведь не доставим?
– Нет! – самозабвенно прокричал Леха, сорвавши голос до фальцета.
– Не слышу?
– Нет! – выкрикнуло несколько голосов, заражаясь настроением наставника.
В глазах слушателей засветились безумные огоньки. Хотелось захватить преступника любой ценой, разнести его в клочья, отомстить за все то, что коварные люди сделали с добропорядочными и законопослушными гражданами.
За тысячи ограбленных, за убитых, изнасилованных... за болезнь Ганги.
Леха хлюпнул носом, взглянув на жертву женщины, которую не заботит здоровье нации и катастрофически падающая численность населения страны.
Такого парня вывела из строя.
Выведенный из строя Федя, поддавшись общему настроению, держал автомат с холостыми патронами наперевес и нисколько не интересовался стрекозами и кузнечиками. Теперь он знал наверняка, в чем смысл его недолгой жизни – он поможет сделать жизнь чище, светлее, он внесет свою лепту в дело освобождения города от преступного элемента. В патриотическом экстазе гордо крикнув: «Ура-а-а!» – Ганга ринулся в самую гущу «малины», в которой беспечно расположились воры в законе, коварные дурковеды и прочие нарушители правопорядка. Их насквозь прогнивший умишко и предположить не мог, что расплата за содеянные грехи не заставит себя ждать, причем нагрянет не с тыла, как они рассчитывают, а совсем наоборот.
Следом за Федей одновременно снялись с места Леха и дядя Саня, лихо перемахивая через кусты. Дядя Саня грозно потрясал излюбленным своим оружием – финкой, выменянной у урки пятнадцать лет назад на три пачки «Мальборо».
Видя такое дело, и остальные долго не заставили себя ждать, придерживаясь кустов и высокой травы, короткими перебежками начали наступление.
Случайно оказавшиеся рядом грибники испуганно отшатнулись, намертво вцепившись в свои авоськи, и скоро припустили в обратную от стрельбища сторону, предположив, что на город напали бандиты, захват которых они и увидели.
Мишени в ужасе встрепенулись, когда лавина разъяренных людей набросилась на них, терзая самым жестоким образом. Если бы неодушевленные предметы имели кровь, все пространство вокруг залили бы красные потоки. Мишени сдавали свои позиции сразу же, без боя, падая ниц под ноги храбрых оперативников, с хрустом ломая ребра, усеивая опилками изумленную поляну. Леха достал из-за пазухи учебную гранату, зубами вырвал чеку и бросил в дом, ставший убежищем для преступников. Граната пробила аккуратную дырку в подгнивших досках.
– Отрезайте пути к отступлению, – орал во всю глотку дядя Саня. По его челу градом стекал пот, попадал в глаза, в рот, оставляя неприятный, солоноватый вкус, но дядя Саня этого не замечал.
Подскочив высоко в воздух и сделав кувырок через голову, братья Утконесовы слаженно ввалились в выбитую дверь, буквально внеся туда на руках распоровшийся мешок, позорно терявший в воздух опилки, словно перепуганный ребенок продукты своей жизнедеятельности. В мгновение ока Кулапудов оказался на железной крыше, с громким криком «Ки-я» сделал головокружительный выпад и рухнул вниз вместе с листами ржавого железа. Пыль и опилки вихрем взвились в воздух, туманом застилая обозримое пространство. Ганга, вытянув вперед руки, нащупал что-то мягкое и, произведя захват, перекинул преступника через голову, упав на спину и сделав упор ногой в живот мишени.
– Меня-то за что? – изумленно осведомился дядя Саня, закатываясь под деревянный столик.
Он почувствовал, как хрустнул протез на ноге, стал саднить старый шрам на пояснице, пробитая пулей кость в предплечье заломила. Да и вообще, надвигающаяся старость все больше давала о себе знать. Ситуация начинала выходить из-под контроля, пугая человеческими жертвами. Когда Пешкодралов, попытавшийся эффектно просвистеть над столом, не рассчитав сил, тяжеловесно плюхнулся на его крышку и стол рассыпался, как потревоженный карточный домик, чудом оставшийся живым дядя Саня сдался.
– Отбой! – нечеловеческим голосом взревел он и вытер со лба бисеринки пота.
Мгновенная тишина накрыла полуразрушенный домик, и ребятам на минуту показалось, что они оглохли. Все замерли в позах, на которых застиг их крик. Пыль, весело кружа в прорывающихся сквозь окно лучах света, тихо оседала на мужественные плечи, носы и стрижки. Поскрипывая, болталась на одной петле ставенька – единственный звук, который достигал уха.
– Для начала пойдет, – вынес вердикт наставник, потирая ушибленное Лехой плечо, в котором еще с семьдесят пятого стояла пластина. – Если за вас хорошенько взяться – толк будет.
Гордая и уставшая новоиспеченная группа захвата медленной походкой, вперевалочку, вышла из сарая и направилась вниз по склону.
Ни у кого уже не оставалось сомнений, что опасный дурковед не уйдет сегодня от возмездия. Ребята готовы были его встретить. Будь этих дурковедов хоть сотня, лучший курс школы милиции справится с ними голыми руками, одной левой, и никто не уйдет от суровой буквы закона.
Они оставляли за собой полуразрушенные стены разбойничьего притона, поверженные все до единой мишени, которые восстановлению уже не подлежали. Даже мухи признали силу подрастающих кадров непобедимой российской милиции, забившись по углам и приглушив свое глупое жужжание.
Они и нос высунуть боялись, робко прячась под завалами сломанных досок.
Из-под лома, утыканный щепками, показался нос, робко принюхался и потянул за собой мученически искривленное лицо, которое, по всем признакам, оказалось лицом мужчины, настолько запыленным и покрытым ссадинами, что узнать его не было никакой возможности. Мужчина с трудом поднялся на ноги, со стоном оперся рукой о косяк двери, второю стряхивая пыль с одежды. Он был одет в знакомое уже нам... нет, не зеленое трико, – обмундирование.
