– Пургу метёшь, Пугач, – небрежно, как смахнул
крошки со стола, сказал Гриневский. – Никакой это не общак. Ты сам
наметился увести у воров их добычу. Скрысятничал. Поэтому ты сам вне своего
закона.
– Что ты знаешь, парашник! – выкрикнул Пугач и
сморщился от боли. – Эти козлы решили хапать, не отстёгивая обществу. Меня
направил сходняк. Понял? Их до времени не трогали, как свинью не режут, пока не
нагуляет жир. И, кстати, думаешь, эти вас искать не будут? Вы крайние, вам и
отвечать…
– Последний шанс свой играет, – хмыкнул
Гриневский. – Хочет, чтобы мы приссали и пошли с ним на сделку. Типа, он
нам наобещает один ящик и отмазку от воровской расправы, за что мы ему
сохраняем жизнь и остальные ящики. Прикидывает, что ему бы сейчас как-то
выкрутиться, хрен с ним, с ящиком, а то и с двумя, ну а уж потом-то он нас
достанет.
– Какой шанс, паскуда! С такой раной мне звездец хоть
так, хоть эдак. Я вас, сук, на своё правило ставлю. Мне, понимашь, приятно
расписать по пунктам, какое вас, козлов, ждёт весёлое будущее. Жаль…
– Летит! – вскочил Гриневский.
Они вслушались. Замолчал, затвердев лицом, и Пугач.
Карташ расслышал далёкое, нарастающее зуденье. Вертолёт…
– Сколько у нас? – повернулся он к Гриневскому.
– Минут десять.
Оба одновременно посмотрели на Пугача.
– Я хочу сама, – вдруг услышали они тихий голос
Маши.
Чуть позже, чем до Карташа с Гриневским, смысл сказанного
дошёл до Пугача, и он задёргался с новой силой.
– Вы чего, бабе позволите?! Ты, Таксист, знаешь, кто я!
Я в законе! Я тебя не прошу за жизнь, не прошу! Но я имею право выбирать
смерть! Наши разборы – это наши разборы, ну так закончим их по-мужски! А рукой
бабы я откинуться не хочу!..
– Я, в отличие от Таксиста, не знаю, кто ты, –
сказала Маша, в глазах которой набухали слёзы. – Я только знаю, что ты
убил моего отца.
– Слушай, ты…
Но его не слушали. Карташ тронул Гриневского за рукав:
– Тащим его в дом… Там…
Гриневский не взял «калаш» со стола. Его взяла Маша.
* * *
– Как ты? – спросил Алексей, когда они спускались
по ступеням крыльца. Спросил, когда всё было кончено.
Маша смогла… хотя Карташ до самого конца не верил, что у неё
достанет духу.
– Нормально, – неестественно ровным голосом
ответила та.
– Послушайте, – Карташ остановил их, Машу и
Гриневского, едва они спустились, – ещё не поздно переиграть… Я понимаю,
что… Ну, короче, живы ведь тогда останемся!
– Нет, – твёрдо сказала Маша. – Поздно
отступать.
– Брось, начальник, эти интеллигентские штучки, –
поддержал её Гриневский. – Если уж ввязались в драчку, то не хрен
стопорить на полпути. Закончим, тогда поговорим.
Металлическое зуденье было уже совсем близко. Ещё немного, и
над кронами покажется тушка винтовой машины.
– Ты уверен, что сверху не разглядят? – спросил
Карташ.
– Не разглядят, начальник, отвечаю. Им только макушки
оттуда будет видать, да развевающееся шмотье на нас. Ну а потом… Потом надо
просто не дать им времени на разглядыванье.
Ещё раньше обговаривая возможность захвата вертолёта, они
сошлись на том, что много людей прилететь не может, какой бы вместительной ни
была машина. «Вертушка» должна взять груз, седого, ну ещё, вероятно, парочку
человек. Всех остальных, включая охранников, в расход – зачем нужны лишние
свидетели? В таких случаях обычно не увеличивают круг посвящённых, а наоборот
сокращают до полного, а ещё лучше до полнейшего минимума.
В доме они накинули поверх своей одежды камуфляжные штанцы и
куртки, снятые Гриневским с убитых охранников, на головы натянули тоже
защитного цвета кепки с длинными козырьками. Брезгливости они не чувствовали.
Когда на кону жизнь, становится не до мелких переживаний.
Да и недолго им носить чужие вещи. Если выгорит, то скинут,
когда «вертушка» окажется в их руках. Если не выгорит, то… То не всё ли равно,
в чём похоронят? Вернее, в чём оттащат в барак или в тот же дом…
Вертолётный гул надвигался, нарастал, и вот геликоптер
выскочил из-за верхушек деревьев, прошёл над прииском, скрылся из виду над
деревьями с противоположной стороны и, как можно было определить по звуку, стал
разворачиваться.
Они ждали гостей на ровной площадке за сараем, крытым толем.
Они – это Карташ и Гриневский, Маше ведено было остаться за столом. Помочь она
всё равно ничем не сможет, а так… Так у неё будет шанс выскочить, в случае
чего.
Бело-зелёный вертолёт (гражданский «Ка-26», узнал Карташ, на
дюжину пассажиров) появился вновь, завис над площадкой и стал плавно
опускаться. Шум молотящих воздух лопастей заполнил собой всё вокруг. Тугие
воздушные струи били по земле, трава колыхалась, будто хотела вырваться с
корнем и улететь прочь от этого грохота, ветви деревьев ходили ходуном, роняя
листву. Наклонив головы, Карташ и Гриневский придерживали кепки, заодно
прикрывая лица. Громко хлопала одежда.
Едва вертолёт коснулся земли, они припустили к нему трусцой.
Вряд ли вертолётчики смогут по фигурам определить чужих… Ну как тут определишь,
да ещё сквозь стекло? А когда отъедет в сторону дверца, они уже будут рядом.
Холодный, покрытый капельками росы борт.
Толстые заклёпки, в иллюминаторах мелькают тени… Давай! Ну
открывай же!
Совершенно не к месту Алексей вспомнил байку, рассказанную
Лупнем, – про урок и захваченный вертолёт, и вновь ощутил приступ дежавю.
Помотал головой, прогоняя картинки из прошлой жизни.
Дверь поехала в сторону, открывая доступ в кабину…
Улыбающееся лицо в обрамлении шлемофона…
Они одновременно выхватили пистолеты, одновременно открыли
огонь. Пилот повалился назад, на приборную доску. Штурмана отбросило к
противоположной дверце. Карташ запрыгнул внутрь и, увидев силуэт в глубине
салона, вдавил спуск. Человек тянулся к сумке, наверное, там находилось его
оружие. Ага, суки, значит, напрочь не готовы оказались к нападению, никак не
предполагали такую возможность! Видимо, полученный по спутниковому телефону
условный сигнал снял последнюю насторожённость…
Все. Трое. Никого больше.
Лёгкость, с которой они завладели вертолётом, вызвало у
Карташа чувство некоего неудобства – словно они уничтожили непричастных. Но не
может здесь быть непричастных, никак не может! А раз ввязался в игру без
правил, будь готов к обращению без всякой жалости.
Гриневский и Карташ сидели рядом на земле под вертолётом,
через поляну к ним шла Маша.
– Вот и управились, начальник, – сказал Гриневский
бесцветным голосом. – Теперь мы, вроде как, сказочно богаты. У нас есть
вертолёт, оружия до дури, полётная карта. Можем лететь на все четыре стороны,
пока топливо не кончится… Ну и куда лететь-то? Куда нам теперь деваться с этими
ящиками? Что ты скажешь?
