– А нас просто зароют под кустом или вообще оставят гнить под открытым небом, – с горькой усмешкой процедил Юрка.
– Как будто он сам выбрал свою участь! – вспылила Галина. – Или ты предлагаешь ему, – оттопырила она большой палец и ткнула им в Иннокентия, – все нам рассказать.
– Зачем? – мрачно ухмыльнулся Юрий.
– Ну, если, например, Кеша будет молчать под пытками, я или ты скажем бандюганам, где клад, и тем самым спасем свои жизни… – Галина бросила на Юрия насмешливый и одновременно провоцирующий взгляд.
– Ничего такого я не имел в виду, – глухо сказал Юрка.
Он понял, что перегнул палку, но обида на судьбу распирала его, и он перевел разговор в несколько иную плоскость.
– Думаю, неспроста на нас валятся все беды. – Он скользнул осторожным взглядом по Галине.
Та подумала о брате, конечно, и лицо ее сделалось угрюмым и отрешенным.
– О чем ты? – вопросительно взглянул на скульптора Иннокентий.
– Этот клад и дорога к нему прокляты, – заявил Юрка, втайне наслаждаясь эффектом, который произвели на ребят его слова.
Иннокентий удивленно приподнял брови, а Галина, которая что-то хотела до этого сказать, снова сомкнула губы.
– Ничто не дается просто так, – возразил Иннокентий, – тем более сокровища.
– Нет, здесь что-то свыше, – упорно не соглашался Юрка. – Почему, думаете, все складывается таким образом, чтобы мы теряли товарищей, попадали то в лапы полоумного сторожа, то сюда – в сарай? Значит, что-то неладно с этим кладом. Вы что, не улавливаете параллели? – с легким возмущением спросил Юрка. – Нам нужно было давно похоронить эту идею.
– Какого ж черта ты пошел с нами? – резко произнесла Галина. – Знаешь, что для меня самое страшное? Смерть моего брата! – гневно выпалила она. – А погиб он из-за этих сокровищ!
– И я о том же… – открыл было рот Юрка.
– И ты думаешь, что я теперь остановлюсь? – продолжала на повышенных тонах Галина. – Он, значит, погиб, а я позволю этим ублюдкам, – сделала она энергичный жест, обозначая им захвативших их боевиков, – праздновать победу?!
– Я предлагаю, пока не поздно, оставить эту затею…
– Думаю, что уже поздно, – усмехнулся Иннокентий.
– Вы – два сапога пара, – поморщился скульптор.
– Пусть так, – кивнул Иннокентий, – мы действительно во многом схожи. И прежде всего в том, что идем до конца…
– И куда же вы пришли? – с иронией взглянул на Галину и Иннокентия Юрий.
– Туда, куда и ты, – нашлась Галина.
Она и Иннокентий не могли не рассмеяться – к досаде Юрия.
– Мы ведь обычные воры, – тяжело вздохнул он, – а бог не терпит…
– Какой такой бог? – с гонором спросила Галина. – Тот, который позволил Хазару спалить наш дом, а потом забрал моего брата?
В своем бунтарском пафосе против небес Галина походила сейчас на Иова, бросающего упреки Яхве. Глаза ее горели, она, казалось, забыла об общем бедственном положении и всю свою энергию сосредоточила на отстаивании собственного мнения.
– Если бы не эти сокровища, твой брат был бы жив, – противоречил Юрка.
– Брось! – Гримаса отвращения пересекла лицо Галины.
– Мы хотим присвоить себе то, что принадлежит государству, – не отступал Юрка.
– То бог, то государство, – несмешливо передернула плечами Галина. – Ты уж как-то определись с инстанцией.
– И что такое государство? – усмехнулся Иннокентий. – Те самые менты, которые лижут зад Хазару?
– Есть и другие люди, – убежденно сказал Юрка.
– Твоя наивность меня умиляет, – ухмыльнулась Галина.
– Я знаю таких, – настаивал Юрка.
– Интересно, – недоверчиво уставился на него Иннокентий.
– Например, мэр Анапы Артеменко, – гордо произнес Юрка.
– А ты откуда знаешь? – с иронией спросил Иннокентий.
– Про него так говорят… да я и лично его знаю… он хотел заказать памятник… – Юрка замялся.
– Чего ж не заказал? – добродушно усмехнулся Иннокентий.
– Я не прошел по конкурсу, – честно ответил Юрка.
– У господина мэра и нашего Микеланджело разное художественное видение, – поддела Галина Юрия и вслед за этим рассмеялась.
– Ты уж совсем жестоко, – покачал головой Иннокентий и с шутливой строгостью взглянул на все еще смеющуюся девушку.
– Пускай не болтает чепухи, – с оттенком насмешливого презрения сказала Галина и села возле подноса с едой. – Я проголодалась.
– Это еще мягко сказано, – улыбнулся Иннокентий.
Он не скрывал удовольствия от мысли, что Галина с ним заодно.
Это счастливое обстоятельство почти вытеснило из его сердца страх и беспокойство за участь свою и ребят.
– С вами бесполезно разговаривать, – уныло проговорил Юрий.
– Ну так и не говори, – с жестоким задором рассмеялась Галина.
– Это у нее нервное, – с извиняющейся улыбкой посмотрел на Юрия Иннокентий.
– Догадываюсь, – скульптор присоединился к товарищам, которые уже пробовали молоко.
* * *
Солнце шпарило по горам, виноградникам, свергало в озеро тонны расплавленного золота, но в доме старого Левана царил прохладный полумрак, и только в столовую сквозь белый тюль пыльными полосами пробивались лучи. Ждали гостей, а потому с самого раннего утра в доме суетились женщины. Нана пригласила двух родственниц, которые, впрочем, и вчера встречали бойцов Ираклия. Но сегодня должен был приехать Вахо, и потому все готовили с особенным тщанием, чтобы никто не мог сказать, что Леван не умеет принимать гостей. И хотя дед сердился на Ираклия за то, что тот позорил его фамилию таким недостойным промыслом, как вооруженный грабеж и похищение людей, он не мог изменить сложившимся традициям.
Женщины толкли в старинных ступах зелень – кинзу, петрушку, базилик, резали лук, чеснок, отваривали стручковую и красную фасоль, ставили на огонь курицу, жарили говядину, ибо четыре основных блюда всегда готовила Нана: сациви, лобио, чахохбили и цванили. И как всегда – мамалыгу. Нана только сомневалась: успеет ли остыть сациви, ведь это холодная закуска. Она пихала в мясорубку очищенные грецкие орехи, потому что не было времени толочь их в ступе, и мысленно сервировала стол. Горы зелени, крупные куски помидоров, огурцов, перья зеленого лука, гранаты, виноград, персики, яблоки – все это видела она разложенным по блюдам и вазам. Дом наполняли запахи мяса, чеснока и трав.
– Майя, режь сыр, – командовала Нана.
Она любила подавать мамалыгу на тарелках, вонзая в нее несколько ломтиков овечьего сыра.
Леван сидел в своей инвалидной коляске на террасе, обозревая округу. На тахте развалился Ираклий. Георгий еще не вернулся с озера.
