– А с чего бы нам иметь общие дела? – с легкой обидой и недоумением пожал плечами Пеньков.
– Ты вот что, тезка, мозги мне не пудри, – лицо мэра приняло жесткое выражение. – Тебя все время видят с ним вместе, ты систематически появляешься у него в доме, разве этого недостаточно?!
– Это наговоры, – сделал попытку оправдания Пеньков.
– Глупости, – повысил голос мэр, – вас видели не только работники мэрии, но и журналисты. Ты забыл, что на носу выборы?
Ты хочешь все испоганить? Не забывай, что, водя дружбу с такими людьми, ты тем самым всю администрацию под удар ставишь! Журналистам, сам ведь знаешь, палец в рот не клади!
– Все знают вашу репутацию, – неумело польстил Пеньков.
– При чем тут репутация! – со скрытой горечью сказал Артеменко. – Люди, они ведь как думают: «Раз замы мэра – дерьмо, значит, и сам мэр – негодяй». Они не разделяют, судят всех скопом.
Или ты полагаешь, что простые обыватели станут эту ситуацию анализировать, вдаваться в подробности. Каждая твоя махинация… молчи, уж я-то знаю!
Пеньков сделал протестующий жест и открыл было рот, но мэр пресек его очередную попытку возразить.
– Если честно, жду, когда ты уйдешь, – сурово посмотрел на Пенькова Артеменко. – Но это не значит, что мне все равно, чем ты занимаешься. И потом, что это еще за личные контакты с Сошкиным?
– Никаких личных контактов… – Пеньков почувствовал в области сердца неприятную саднящую пустоту. – Только деловые отношения.
На лбу вице-мэра выступила густая испарина. Он достал платок и приложил к голове.
– У меня есть надежные осведомители – иначе нельзя, – чуть более сдержанно продолжал мэр. – Так что ты от меня так просто не ускользнешь.
– Да я и не собираюсь, – изобразил на лице незаслуженное страдание Пеньков.
– И правильно делаешь, – оптимистично подытожил мэр. – Ну, рассказывай, что за казна?
– Так я не в курсе, – сделал удивленное лицо и при этом развел руками Пеньков.
– Ну да, – пронзил его недоверчивым взглядом Артеменко. – Жаль, конечно, что профессор, как рыба с крючка, сорвался, – глухо рассмеялся он, – но ты-то ведь должен знать… Не выдумал же он все, не страдает же он галлюцинациями! Тем более что у тебя с Хазаром добросердечные отношения.
– Да нет у меня ничего такого с Хазаром, – горячо запротестовал обливающийся потом Пеньков. – А этот профессор… между нами… – доверительно понизил голос вице-мэр, хотя в этом не было никакой необходимости, – форменный псих. У него с головой не в порядке, он одержим…
– А говоришь, с Хазаром не знаешься, – с насмешливой укоризной покачал головой Артеменко. – До меня дошли слухи, что ты отсебятиной занимаешься, вкупе с Сошкиным. Все ловишь кого-то…
Сергей Кузьмич мученически улыбнулся.
– Что это еще за сведения?! – изображая обиду, спросил он.
– Ты вот что, будь поаккуратнее. Я за тобой присматривать буду.
Ну иди, у меня еще есть дела…
Артеменко напоследок улыбнулся своей настораживающе лукавой улыбкой.
Пенькову ничего не оставалось, как встать с кресла и покинуть кабинет.
По пути до своего кабинета и позже, когда, нервно закурив, он опустился в крутящееся черное кресло, он размышлял о том, как могло получиться, что профессор позвонил Артеменко и почти все ему выболтал. Пеньков проанализировал ситуацию и понял, что в погоне за мифическими сокровищами может утратить то единственное, чем пока обладает – местом у кормушки, возможностью и дальше обделывать свои темные делишки. Кроме того, он рассчитывал если и не стать новым мэром, то занять место в городской думе. И все же мифические сокровища манили его своим блеском.
Он закурил другую сигарету, затушив окурок в пепельнице, а решение, как быть, как совместить свое положение чиновника с охотой за сокровищами, так и не пришло. Он морщил лоб, кривил рот, что-то бубнил себе под нос, но так и не смог выбрать линию поведения. В раздражительном замешательстве прибыл он домой, где посвятил ночь активному возлиянию.
* * *
В небе уже несколько минут барражировал вертолет, словно выбирая место для посадки. Иннокентий тревожно выглянул в окно и, ничего не увидев, поглядел на сержанта-пограничника. Тот не подавал никаких признаков волнения. И, как оказалось, зря. Но не из-за вертолета.
Спустя примерно полчаса после того, как сержант провел их в горную избушку, расположенную на опушке леса, дверь в нее распахнулась, и на пороге возник огромный парень с седой бородой и автоматом Калашникова в руках. Сержант было схватился за свой, но не успел даже передернуть затвор.
– Остынь, – парень направил на него ствол «АКСа» с укороченным прикладом. – Не узнаешь? – он весело посмотрел на пограничника.
– Ираклий? – удивленно произнес тот, и в ту же секунду в маленькую комнатку ворвались еще несколько человек в черных шапочках, натянутых на лицо, с прорезями для глаз и рта.
У всех у них в руках было оружие. Они бесцеремонно скрутили путешественникам руки и вывели на середину комнаты.
– Куда их, Ика? – спросил один из нападавших.
Они совершенно не обращали внимания на пограничника, который продолжал сидеть с автоматом в руках.
– Забираем, – парень с бородой кивнул в сторону выхода.
– Что значит – забираем? – Иннокентий попытался высвободиться, но получил тычок кулаком под ребра.
– Не нужно дергаться, – сказал Ираклий, растягивая губы в улыбке, – тогда с вами ничего плохого не случится.
Что оставалось делать, когда даже страж порядка не предпринимал никаких действий, чтобы воспрепятствовать бандитам. Принадлежность нападавших к бандитам никаких сомнений не вызывала. Хоть на некоторых из них и была камуфляжная форма, выглядели они как-то разболтанно: разная обувь, разнокалиберное оружие, никаких знаков различия. Впрочем, знаки различия на камуфляжной форме встречаются довольно редко.
– Брось, – Ираклий подошел к сержанту и замер рядом с ним на расставленных ногах.
Тот аккуратно положил свой автомат на пол и протянул вперед руки.
Ираклий снял с пояса наручники и защелкнул их на руках пограничника.
– Ну, чего ждете? – обернулся он к своим подчиненным.
Те торопливо вытолкали Иннокентия, Юрку и Галину за дверь. Один из них шел впереди, указывая дорогу, другие сопровождали их сзади. Бежать не было никакой возможности.
Да Иннокентий и не рискнул бы сейчас бежать. Боевики действовали с такой решимостью, что не было никакого сомнения, что они, не задумываясь, применили бы свое оружие, сделай кто-нибудь из ребят попытку к бегству.
Как это было ни странно, но пленников вели в направлении российско-абхазской границы.
Группа состояла из двадцати человек – загорелых, волосатых людей, с поросшими щетиной лицами, с жестокими глазами и орлиными носами.
