– Я попросил бы более вежливого к себе обращения, – выдавил профессор.
– Ты чего это загоняешься, Адольф? – Хазар даже привстал с кресла и поставил рюмку на стол. – Не забывай, кто тебе дает работу и кормит тебя. А разговариваю я с тобой так, как ты того заслуживаешь.
Думаешь, я не знаю, что ты прикарманиваешь мои находки с раскопов?
Я закрываю глаза на твои шашни с секретаршей, которая отсасывает у тебя, и я еще должен с тобой вежливо базарить? Да ты меня обкрадываешь прямо на глазах!
У профессора отвисла челюсть. Он и предположить не мог, что Хазару известно о его коллекции. А он, оказывается, все знает! И про секретаршу тоже. Это было ужасно!
– Это достояние нашей страны, – пробормотал профессор.
– Кончай, Адольф, – поморщился от раздражения Хазар, – нечего из себя целку-то строить. Я пока еще из ума не выжил. Мозги будешь компостировать кому-нибудь другому, понял?
Арсений Адольфович вяло кивнул.
– Вот так-то, – Хазар вновь наполнил обе рюмки. – Ты, Адольф, не юли и будешь жить как у Христа за пазухой, – нравоучительно добавил Хазар. – Знаешь, зачем я тебя взял с собой?
Профессор отрицательно помотал головой.
– Тут у одного поца малява появилась, – начал Хазар. – Говорят, что отправлена самому Митридату.
– Эвпатору? – профессор вытянулся в струнку.
– Митридату, я тебе говорю, – повысил голос Хазар, досадуя на непонятливость профессора. – Малява на свинцовой пластинке, – пояснил он. – Как ты считаешь, может такое быть в натуре?
– В принципе? – переспросил профессор.
– В натуре, в принципе, – кивнул Хазар. – Так может или нет?
– Если это действительно так и такой документ существует на самом деле, то это редчайшее событие. Для того чтобы подтвердить его подлинность, нужно провести тщательную экспертизу, – волнуясь как мальчишка, заявил профессор. – Необходим спектральный анализ, хорошо бы провести проверку на радиоактивность…
– Ну ты загнул, Адольф, – усмехнулся Хазар. – А на глаз не можешь?
– Могу, – вздохнул профессор, – но не гарантирую.
А где эта пластина? – напряженно глядя на Хазара, спросил он.
– У Кеши, – Хазар кинул взгляд на дисплей, – у одного ныряльщика. Да ты его, наверное, видел, когда он из дома этих родственничков убегал.
– Но где он ее нашел? – не выдержал профессор.
– Откуда я знаю? – Хазар поднял рюмку, сделал маленький глоток и положил на язык дольку лимона. – Но у меня есть один фраер, который может мне эту пластину добыть. Ты сможешь ее прочитать?
– Прочитать? На древнегреческом?
– Не знаю, на каком они там писали.
– Древнегреческий я хорошо знаю, – сглотнул слюну профессор. – Когда будет послание?
– Я должен быть уверен, что ты переведешь все правильно, а не будешь крутить мне мозги.
– Ну что вы, Эдуард Васильевич, как можно?
– Можно, можно, – лениво махнул рукой Хазар. – Ладно, иди. – Он безапелляционно показал на дверь. – Завтра перетрем все подробнее.
Профессор послушно поднялся с кресла и поплелся к выходу. Перед самым его носом дверь распахнулась, и в каюту заглянул Ник.
– Шеф, – он показал назад большим пальцем, – там капитан говорит, шторм усиливается, нужно с якоря сниматься.
– Пусть снимается, – согласился Хазар, – только далеко от этого места не отходит.
ГЛАВА 21
Около восьми вечера, основательно поплутав по размокшим дорогам и бездорожью, Иннокентий, Галина, Валентин и Юрка достигли берегов неведомой им реки. Она была вспученной от дождя, серой, бурливой и враждебной.
Создавалось впечатление, что она течет с самих небес. Ее русло проходило меж двух скатистых подъемов, а гора, с которой в безудержном потоке свергалась ее кипучая, пузырящаяся лента, оставалась спрятанной в густой мгле цвета голубиного крыла. Русло преграждали огромные валуны, по берегам лепился зеленый кустарник. Вспененная вода, кипя белым бешенством – как будто она только и делала, что протестовала против сковывавшего ее произвола гор – на чуть более пологом участке, к которому как раз и вышли путешественники, стелилась быстрой пенной стремниной, словно принявший горизонтальное положение распластанный водопад. А спускаясь ниже, одевалась серой поволокой. Было непонятно, падает ли дождь с неба, или это река посылает вверх разгневанную энергию своих струй.
– И как нам туда перебраться? – Валентин глотал дождь. – Нужно быть сумасшедшим или каскадером.
– Река-то, видно, неглубокая, – сказал Иннокентий, всматриваясь в бурлящую воду. – К тому же есть валуны.
– А если не удержишься? – продолжал Валентин. – Как попрет – костей не сосчитаешь…
– Да что костей, – подхватил Юрка, – захлебнешься вмиг.
– Впечатление, что она неглубокая, может быть обманчивым.
– Конечно, – согласился неохотно Иннокентий, – из-за ливня она вспухла…
Он вопросительно посмотрел на Галину, потом перевел взгляд на Юрку и Валентина.
– Но вечно же торчать мы здесь не можем! – воскликнула девушка.
– Надо рискнуть, – просветлело лицо Иннокентия, – тем более у нас есть веревка.
Юрка снял рюкзак, поставил его на скользкие камни.
– А ведь еще пара дней такого дождичка – и нас ждет настоящее наводнение! – покачал он головой.
– Тем более нельзя медлить, – решительно произнес Иннокентий.
– Единственный плюс во всей этой чертовщине, – улыбнулась Галина, – что нас не будут по такой погоде искать.
– А это немаловажно, – энергично сказал Иннокентий. – Я пойду первым, кину веревку. Ты, Юрка, будешь держать тот конец, а Валька с Галиной будут перебираться, крепко за нее держась. Все понятно?
– Нет, это самоубийство, – покачал головой Валентин. – Видно же, что река поднялась! Ты что, плыть вздумал и нас за собой тащить? Ты-то, может, и выплывешь, ты – профессионал, а мы точно утонем. Зачем мне сокровища, если, разыскивая их, я сдохну, как пес?
– Ты ему давала в детстве книжки про приключения читать? – с усмешкой повернулся Иннокентий к Галине.
– Давала, – ответила она.
– Тогда, Валя, ты должен знать, что ничего просто так не дается.
Назови мне хоть одного авантюриста, который бы не рисковал жизнью?
Иннокентий обернул веревкой талию. Юрка нацепил на плечи рюкзак. Иннокентий, сопровождаемый испуганно-напряженными взорами товарищей, направился к руслу. Едва он погрузил ногу в воду, как тут же ощутил ее дикую энергию, готовую его снести, как сухое дерево. Юрка шел за ним, не зная, надеяться ему или отчаиваться. Иннокентий сделал еще один шаг по каменистому дну и погрузился по пояс. Еле удержался за веревку и быстро вылез из воды.
