– Скажешь своему гребаному Хазару, – зло прошептал он, – чтобы на моей территории больше не появлялся. Понял?
– Понял, – сглотнув слюну, ответил Леха.
– Если встречу его или кого-то из вас, – он сделал выразительный жест, проведя ребром ладони по горлу. – Отпустите их.
Еще не веря своему счастливому освобождению, Леха облегченно вздохнул.
Он косился на братков Черкеса, снимающих с них наручники, все еще ожидая, что их сейчас расстреляют или просто перережут им глотки.
Но ничего такого не произошло. Видимо, Черкес посчитал, что Хазар и сам с ними расправится, узнав об их предательстве. Он уселся на заднее сиденье лимузина, и тот, почти неслышно урча мощным двигателем, выплыл из ангара. Команда Черкеса вышла следом за лимузином, устроилась в двух джипах, поджидавших их за воротами, и отчалила.
ГЛАВА 19
Иннокентий подгонял ковылявшего сзади Валентина. Тот огрызался. Проявивший понимание в момент особождения из сторожки, он снова хотел казаться независимым.
– Я устал, – говорил он с надменным выражением лица.
– А если этот усач вызовет по рации вертолет? – обеспокоенно спрашивал Иннокентий.
– Так скоро он не освободится, – упирался Валентин, еще более замедляя шаг.
Расстояние между ним и следующим за Галиной Юркой все возрастало. И он даже не пытался сократить этот разрыв. Они, правда, уже покинули запретную зону. Но кто мог знать, что взбредет в голову сторожу. Вполне возможно, что он уже освободился с помощью своих верных питомцев и накапал ментам! Они прошли не более двух километров, и хотя снова вошли в лес, основания для беспокойства были. Тем более что впереди уже брезжил просвет. Меж сплетенными кронами пробивались ослепительные солнечные лучи. Листва смягчала их, так что кустарники и трава были осенены довольно густой тенью.
– Давайте отдохнем, – заныла Галина, – у меня нога болит.
– Как раз доедим бутерброды и облегчим рюкзаки, – вторил ей Валентин. – Не станет этот козел вызывать ментов, да если и вызовет – думаете, им охота гоняться за нами по лесам?
– Не знаю, – пожал плечами Иннокентий, – погнались же они за нами из Анапы? А мы ведь ничего не нарушали, никого не убили, не ограбили… Думаю, это как-то связано с сокровищами.
– Да чего думать-гадать, – отмахнулся Валентин, – главное, не попадаться им на глаза.
– Тогда прибавь шагу, – усмехнулся Иннокентий.
Привал устроили на лесной опушке. Иннокентий поддался уговорам Галины.
Быстро проглотили бутерброды и отправились дальше. С горы открывался великолепный вид на расстилавшуюся у ее подножия долину. Вдалеке маячило село. К нему вилась, резко выделяясь белизной на фоне пышной зелени, дорога.
– Давайте остановимся, дух переведем? – Валентин кивнул в сторону села.
– Да-а, – улыбнулся Юрка, – вид живописный!
– Этот участок нужно пройти как можно быстрее, – гнул свою линию Иннокентий.
Долина, поросшая дубом и буком, утыкалась в растянувшийся вдоль горизонта хребет, напоминавший крепостную стену. Две особенно высоких горы походили на донжоны. Если бы у путешественников не ныли ноги, если бы они не тревожились душой, они бы, без сомнения, залюбовались бы открывшимся ландшафтом. Но и Иннокентий, и Галина, и Валентин, и Юрка изнемогали от усталости и беспокойства.
– А мы правильно идем? – спохватился Валентин.
– Правильно, – иронично взглянул на него Иннокентий.
Между тем по небу растянулась кипенно-белая паутина облаков. Словно клочки газовой вуали висели эти воздушные волокна.
Лиц путешественников коснулся более резвый, чем доселе, ветерок.
– Ну наконец-то, – облегченно вздохнула Галина, – может, жара поутихнет…
– Жди, – недоверчиво усмехнулся Валентин.
Село раскинулось вокруг небольшого озерца, затаившегося среди огромных дубов.
– Искупаться бы! – загорелись глаза Валентина.
– Ты же сам сказал, что нам лучше держаться подальше от кого бы то ни было, – возразил Иннокентий.
– Я говорил, подальше от ментов, не путай, – скривил рот Валентин. – Или ты думаешь, что кто-нибудь из жителей сразу настучит на нас?
– Береженого бог бережет, – откликнулся Иннокентий.
– Ничего оригинальнее не придумал? – с видимым удовольствием подковырнул его Валентин.
– Давайте условимся раз и навсегда, – Иннокентий остановился и обернулся к товарищам, – решения принимаю я.
Валентин с ироническим негодованием присвистнул.
– У каждого есть, конечно, свое мнение, – продолжал, проигнорировав злую насмешку Иннокентий, – и я его буду по возможности учитывать.
Но что касается кардинальных решений – право выбирать, что лучше для всей команды, что хуже – принадлежит мне!
– Только не строй из себя Наполеона, – с вызовом сказал Валентин, – я, например, не считаю тебя выше, чем я.
– Я не говорю, кто выше, кто ниже, – резко ответил Иннокентий, – кто не согласен, пусть уходит.
Он многозначительно посмотрел на смутьяна. Валентин улыбнулся так, словно его укусила ядовитая змея, и отвернулся.
– Хватит вам ссориться, – вмешалась Галина, – я тоже считаю, что нужно как можно быстрее снова оказаться в лесу. Успеем еще искупаться…
– Запела, – качнул головой оскорбленный Валентин.
Все уже снова шагали по проложенной меж виноградных кущ и дубов дороге.
Постепенно легкие облака, теснимые ветром, улетали куда-то назад, а с востока караваном потянулись крупные курчавые «барашки».
Ветер усилился. Теперь он трепал волосы ребят, зарывался в виноград, шевелил листву дубов. Село осталось далеко позади, а долина не думала кончаться.
– Ну и марафон, – усмехнулся Валентин.
– Еще немного, и будет лес, – Юрка выставил руку вперед и показал на затянутые в зеленый бархат горы.
По мере их продвижения дубовый лес уступил место пицундским соснам.
Ребята уже различали, что лес на горе – сосновый. Приносимые ветром облака, казалось, не успевали проплывать, они бестолково цеплялись друг за друга, прямо-таки на глазах обрастая серовато-лиловой бахромой. Теперь это были уже не острова, а целые архипелаги, слоистыми полосами пересекавшие небо. Самые дальние накрывали верхи гор и долину синим мглистым пологом, ближние – клубились и пенились, словно коктейль из молока и полыни. Зелень, игравшая под лучами солнца всеми оттенками изумруда и малахита, потускнела.
Когда ребята добрались до подножия, облака окончательно сгустились, поднялся сильный ветер. Стволы сосен откликнулись на его бурную ласку протяжными стонами. Ветви жалобно поскрипывали, словно прося пощады.
