– Палермо, – обольстительно улыбнулся он.
– Ты итальянец?
– Дедушка родился в Неаполе, а потом приехал в Союз. Отец уже родился тут.
– Так Палермо твоя фамилия?
– Нет, – он покачал головой, глядя в ее большие зеленые глаза.
– А что? – Настя оказалась настойчивой девушкой.
– Прозвище.
– А имя у тебя есть?
– Зачем тебе?
– Просто интересно.
– Можешь звать меня Эдуардом.
– Можно, я буду звать тебя Эдиком?
– Тебе что, Палермо не нравится?
– Ну что, – их милую беседу прервал боцман, пришедший из бара с большим стаканом водки, – много сорвал?
– Я больше не ставил, ждал тебя. Познакомься – это Настя, – представил он свою новую подружку.
– Степан Ильич, – Череватенко поставил стакан на край стола и провел ладонью по черепу, словно приглаживая несуществующие волосы.
Он дождался, пока крупье начала принимать ставки, и выложил двадцать четыре фишки. Снова на красное. Это была уже довольно приличная сумма, если учесть, что одна фишка была достоинством в десять долларов.
– Пойдем отсюда, – Палермо наклонился к Настиному уху, – боцман сейчас снова проиграет и начнет буянить. А когда Степан Ильич буянит, лучше ему под руку не попадаться.
Настя хихикнула и отправилась следом за Палермо. Он подошел к покерному столу, за которым играли Мумба и Дудник.
– Мужики, это Настя.
– Юра, Нгамба, – оба обернулись и представились.
– Ой, какой черненький, – Настя удивленно посмотрела на ангольца.
– Папа у меня еще чернее, – Мумба улыбнулся ослепительной улыбкой.
– Хочешь присоединиться, красавица? – Дудка показал на стол.
– У меня нет фишек, – Настя развела руками.
– Давай, садись, – подтолкнул ее Палермо, – я за тебя поставлю.
Крупье, ловко орудуя специальной лопаточкой, сдала карты, когда Палермо с Настей устроились за столом. Палермо поставил по две фишки за себя и за свою новую подружку. Краем глаза Палермо заметил, что Череватенко отвалил от рулеточного стола и снова направился в бар с пустым стаканом.
– Червь опять проиграл, – шепнул он своим соседям, – еще один подход – и он взбесится.
– Может, выиграет, – предположил Дудка, глядя в карты.
– Я играю для того, чтобы получить удовольствие, – Палермо тоже посмотрел карты и попытался заглянуть в карты к Насте, но она прикрыла их рукой, – а ты?
– Хорошо, когда выигрываешь. – Настя покосилась на него, потом на свои карты. – У меня две пары.
– Неплохо. Посмотрим, что у крупье.
У девушки оказалась только пара. У Мумбы и Дудки игры не было, и они бросили карты и направились к бару, откуда только что отошел Череватенко с новой порцией водки.
– Ну как, Степан Ильич? – Дудка потрепал себя за ухо, в мочку которого была вставлена серьга.
– Я бы пустил их всех на корм кашалоту, – пробурчал боцман, – все время выпадает черное.
– На красное ставили только большевики, – заметил Дудка, – так что советую сменить цвет.
– Нет, – прорычал Череватенко, – теперь уже поздно.
Он снова приблизился к столу и выложил последние фишки, которые взял при входе. Заказав в баре новую порцию рома с кока-колой, Мумба решил заняться блондинкой, которая строила ему глазки.
– У тебя чего сегодня, только черное? – услышал он возмущенный голос боцмана.
Тот оперся руками на стол и угрожающе смотрел на крупье. Мумба понял, что боцман снова проиграл, и вернулся, чтобы отвлечь его, так как в его сторону начинали поглядывать охранники.
– Пошли выпьем, Степан Ильич, – Мумба схватил Череватенко за локоть и потащил к бару, – сегодня просто не твой день.
– Что значит не мой день?! – продолжал неистовствовать боцман. – Гребаный стол! Пусть меня разорвет в клочья, если я еще раз подойду к нему!
– Вот и правильно, – продолжал уговаривать его Мумба, – сейчас мы выпьем и отправимся дальше.
Куда они отправятся, Мумба не уточнял. Он заказал расстроенному Череватенко еще водки, которую тот одним махом выпил.
– Что, опять продулся? – с добродушной усмешкой посмотрел на него Дудник.
Этим он только раззадорил боцмана.
– Разнесу этот бордель к чертовой бабушке, – снова заорал Череватенко, грохнув пустой стакан об пол.
Хрустальный стакан разлетелся на мелкие кусочки, а Череватенко с вызовом взглянул на бармена.
– Он сам упал, – нагло заявил боцман.
– Вы должны заплатить, – бармен оставил других клиентов и замер напротив Череватенко.
– Может, ты меня заставишь? – ухмыльнулся боцман.
– Да ладно тебе, – Мумба похлопал Череватенко по плечу, – я заплачу, – повернулся он к бармену и достал из кармана деньги.
– Только попробуй, – зыркнул на него Степан Ильич, – будешь у меня неделю «машу» таскать.
– Ладно, кончай дурить, – Мумба все-таки сунул бармену помятую купюру незаметно от боцмана.
– Кто дурит?! – Боцман вскочил с банкетки и схватил Мумбу за отвороты рубахи. – Они здесь все сговорились. А ты с ними заодно?
– Остынь, Червь, – вмешался Дудка, видя, что боцман распалился не на шутку, – он-то тебе что сделал.
– Пусть не лезет не в свое дело, – Череватенко все-таки разжал свои лапищи и выпустил рубаху Мумбы. – Еще водки, – он хлопнул ладонью по барной стойке.
Не допив водку, Череватенко вдруг повернулся на сто восемьдесят градусов и устремился через весь зал к трапу, ведущему в помещение борделя. Дудник, сказав пару слов Палермо и Мумбе, оставил их в казино, а сам поспешил вслед за боцманом. Когда он поднялся по трапу, то увидел боцмана, препирающегося с охранниками. Те стояли у мозаичной двери и не давали боцману войти, учитывая его состояние.
– Мне нужен мой кэп, – голосил Череватенко, – а с вами я разговаривать не хочу, трепанги трепанированные!
Охранники грозили в ответ и еле сдерживались, чтобы не наподдать ярившемуся боцману.
– Ребята, – миролюбиво начал Дудник – он и сам уже подумывал, не лучше ли действительно вызвать капитана, – мы пройдем… мы ни к кому не имеем претензий.
– Ты не имеешь, – бестолково глянул на Дудника Череватенко, – а я имею. Прочь с дороги, лентяи!
Дудник удерживал боцмана, но тот, ловко увернувшись, толкнул одного из охранников и, прежде чем второй сообразил, что к чему, проник в холл. Тут он остановился в замешательстве, что дало возможность охранникам и Дуднику войти следом. Молодцы бросились к нему и заломили ему руки. Девицы, увидев взбешенного боцмана, испуганно заверещали, а некоторые с ногами забрались на диваны, словно боцман был диким зверем, внезапно выпущенным из клетки. На шум и крики вышла черноволосая помощница Валентины.
