– Давай, Максимыч, спроси у него, что он знает о беглеце?
Майор расстегнул верхнюю пуговицу форменного бушлата, ослабил портупею. После короткого пробега с ветерком он начал согреваться. Осмотревшись, он нашел что-то вроде табурета и, поставив его на ножки, удобно устроился. Проверил, заряжено ли ружье, положил его рядом с собой. Передвинул болтавшуюся на поясе планшетку к себе на колени. Он действовал по привычке, даже не до конца осознавая, что таким образом влияет на психику задержанных.
– Да быстрее ты, Максимыч, – не выдержал Карагодин и подошел к Митричу вплотную. – Про кого ты спрашивал, дядя, когда влетел сюда, а? – Его глаза вонзились в лицо Митрича.
– Погоди, Палыч, – майор чувствовал себя как рыба в воде, – будем действовать в соответствии с законом. Фамилия, имя, отчество? – поднял он глаза на Митрича.
– Супонин Игорь Дмитриевич, – немного помолчав, ответил тот. – А что случилось-то, товарищ начальник?
Майор повторил почти слово в слово карагодинское сообщение о сбежавшем преступнике, а потом напомнил об ответственности за его укрывательство. Кроме того, он добавил, словно присутствовал на суде, об ответственности за дачу ложных показаний. Митрич в процедурных тонкостях не разбирался, но про себя решил Егора не выдавать.
– Ну, гражданин Супонин, – майор поднял на Митрича томный взгляд, – кого вы здесь искали?
– Не кого, а чего, – поправил майора Митрич. – Вчерась чуток перебрал – подлечиться нужно.
Собственно, это была половина правды, голова у Митрича действительно раскалывалась.
– Чего ты несешь? – встрял Карагодин. – Ты спросил, где Е… Е – это Егор, ведь так?
– Нет, – с трудом покачал головой Митрич, – я хотел спросить, где, елы-палы, кумыс.
– Не крути, дед, – майор перешел на «ты», – мы все равно все узнаем, тогда хуже будет. Хочешь на зону?
– Дальше Чукотки все равно не сошлют, – невесело пошутил Митрич.
– Такой умный, падла?! – взбесился Карагодин.
Он размахнулся и всадил кулак Митричу в живот. Тот охнул и переломился пополам, так что голова почти упала на колени. Тут же последовал удар ногой в лицо. Митрич откинулся назад, закатил глаза и упал навзничь. В буорджие раздались женские крики.
– Молчать, суки! – заорал Карагодин, злобно оглядываясь вокруг.
В помещении снова повисла гнетущая тишина.
– Николай Павлович, зачем же так? – проговорил в наступившей тишине Захаров.
– Старая привычка, – покачал головой Карагодин, – чую, что они знают, а молчат.
– Если знают, то расскажут, – тонкая садистская усмешка появилась на губах Ильи Александровича.
К этому времени Митрич пришел в себя и сел на полу, вытирая кровь, текущую из разбитых губ.
– Вы чего, охренели, что ли? – морщась от двойной боли – удара и похмелья, пробормотал он.
– Очухался? – Карагодин присел рядом с ним. – Будешь говорить?
– Подлечиться бы, – простонал Митрич.
– Сперва скажи, где Родионов? – продолжал давить на него Карагодин.
– Палыч, – позвал его майор.
– Ну? – Карагодин подошел.
– Нужно как-то по-другому, – шепнул ему майор, – нельзя же на виду у всех. А если убьешь? Понаедут из города… В конце концов, если что всплывет, мне отвечать придется.
– За свою шкуру трясешься? – сквозь зубы процедил Карагодин. – Если бздишь, то катись отсюда, и без тебя справимся.
От едва сдерживаемого гнева лицо майора стало красным, как раскаленная жаровня.
– Ты, Палыч, выбирай слова-то. – Майор поднялся с табурета и направился к выходу.
– Ладно, погоди. – Карагодин понял, что перегнул палку.
Он двинулся следом за майором. Словно только и ждал такой возможности, Митрич перекатился по полу к табурету, где лежала его двустволка, и двумя ловкими движениями вставил в стволы патроны. Щелкнув ружьем, он взвел курки и медленно поднялся.
– Никому не шевелиться, – предупредил он, отступая в другой конец буорджие, где, как он знал, был второй выход.
Намерение у него было простое. Выскочить наружу и броситься к лесу, чтобы отвлечь на себя основные силы противника. Тогда Егор мог бы этим воспользоваться и незаметно ускользнуть из улуса. Митрич ни секунды не сомневался, что рано или поздно эти люди из города начнут обыскивать избы. Хотя он и не знал, где точно находится Родионов, но предполагал, что тот сможет правильно понять его задумку.
Карагодин и майор обернулись одновременно. Митрич держал двустволку направленной на вход и постепенно отходил к печке, рядом с которой, словно изваяние, высился Ланах.
Митрич контролировал движения майора и Карагодина, но его беда была в том, что одолевавшее его похмелье позволило ему упустить из поля зрения Захарова. Пока Митрич отступал, тот незаметно вытащил из-за пояса девятимиллиметровый «вальтер» и почти не целясь выстрелил туда, где он находился. Но в Митрича не попал, а угодил в Ланаха. Ланах рухнул на пол как подкошенный. Под потолок взвились крики. Наркусэ схватилась за виски и застыла со стеклянным, устремленным на мужа взглядом.
Митрич быстро пригнулся и помчался к выходу. Хоть голова и болела, но жизнь была дороже.
Карагодин и Захаров, как он и рассчитывал, бросились следом за ним. На выстрелы в буорджие влетел Белый, замерзавший снаружи.
– Туда, – майор показал в противоположную сторону.
Майор тоже было дернулся, но на минуту задержался, склонившись над распростертым на полу телом Ланаха.
– О господи! – пробормотал он и собирался двинуться дальше, но кто-то его окликнул.
– Товарищ майор.
Он обернулся, сжимая в руке табельный «макаров».
– Не стреляй, я знаю, где этот человек, – прошептал Боотур.
– Знаешь? – Глаза майора расширились от предвкушения успеха.
Мысль о том, что было бы славно самому завладеть спрятанными алмазами, появилась у майора почти в тот же миг, когда он узнал об их существовании. Это была даже не мысль, а мыслишка, белым червяком выедавшая ему мозг. Если бы майору удалось первым добраться до Родионова, он бы своего шанса не упустил. Уж он бы смог разговорить этого полярника, пообещав тому жизнь взамен на алмазы. И тогда весь клад оказался бы у него в руках. Но существуя на подачки Шепелева и выслушивая всякие гадости от его прихвостня – Карагодина, майор был просто обязан выполнять их распоряжения. Конечно, можно было бы плюнуть на все и жить на одну зарплату. Но разве это жизнь? Вечное недовольство начальства, ночные дежурства, угрюмые взгляды подчиненных, вопли жены, сопли детей. И все упирается в деньги. Вернее, в их почти полное отсутствие. Настоящая жизнь представлялась майору совсем иначе. Почти как у Остапа Бендера. Рио-де-Жанейро, белые штаны… Пожалуй, можно будет купить морскую яхту, майор видел такие в журнале. Плюс сигары, водка и девочки… На большее фантазии майора не хватало. Но это было и не так важно. Уж он бы нашел куда потратить деньги.
