– Стой, – крикнул Егор, забарабанив в стекло.
– Не понял, – Карагодин остановился и тесак опустил.
Родионов, не думая больше о своей безопасности, рванул было к двери, ведущей в конторку, но почувствовал у своего виска холод металла.
– Это ты стой, – услышал он откуда-то сверху сиплый баритон.
Сильная рука схватила его руку и вывернула за спину.
– И чего же ты здесь делаешь?
– Я… – он слегка развернулся, и его голова уткнулась в красную куртку.
– Стоять, гаденыш! – Парень с силой приподнял его руку, отчего Родионов вскрикнул.
– Не нравится, – нагло усмехнулся здоровяк, – а ты не дергайся.
Он снова ткнул стволом пистолета в голову Егора и подтолкнул в спину.
– Иди.
Парень без церемоний затолкал его в конторку.
– Тю, тю, тю, – Карагодин расплылся в улыбке, – какие люди! Как говорится, на ловца и зверь бежит. Ну, присаживайся. Владик, устрой нашего нового гостя.
Владик выдвинул ногой из-под стола стул и толкнул на него Егора. Сам отошел к стене и, держа Егора на мушке, прислонился к косяку.
– Знаешь, о чем мы здесь разговариваем? – Карагодин тоже присел. – Об алмазах. Нужно делиться, а твой будущий родственник пытается утаить от нас, где он их запрятал. Там много камней. Несколько килограммов. Это целое состояние. Несколько состояний. Всем хватит.
Он говорил отрывистыми фразами, словно пытался придать им больше весу.
– Тебе ведь он все рассказал, – хитро улыбнулся он. – Если скажешь нам – получишь столько, что хватит и тебе, и твоим внукам. Ты ведь, кажется, собрался жениться? Вот и подумай о том, на что будет жить твоя семья. Зачем тебе одному столько? Ведь у человека только одна жизнь… Ты не сможешь сам все потратить. Обещаю, что отдам тебе столько, что ты никогда не задумаешься о том, на что тебе жить. Ты только представь, что это значит: никогда не думать о хлебе насущном. Не вставать утром с мыслью о том, что нужно идти на работу, как это делает быдло. Ты сможешь нанять себе прислугу, которая будет ловить каждое твое слово и ждать от тебя подачки. Тебе будут подавать тапки, виски или что ты там пьешь? Сигары из Гаваны. Устрицы из Лозанны. Английские башмаки. Костюмы от Версаче.
– Не люблю Версаче, – почему-то сказал Родионов.
– Да? – удивился Карагодин. – Хорошо, тогда от… – он на несколько секунд задумался и посмотрел на Владика. – Кто там еще у нас шьет? Ну, да это неважно, – он снова посмотрел на Родионова. – Чего ты хочешь? Все заграбастать себе? Это не по-людски. Куда ты все это денешь, ну? Давай, выкладывай, где припрятаны камушки. Я тебе обещаю, что поделюсь с тобой по-честному.
– По-честному – это как? – поднял глаза Родионов. – По понятиям?
– Чего ты остришь, остроумец? – неприязненно, но все еще сохраняя остатки спокойствия, произнес Карагодин. – Посмотри, на кого похож этот якут. Глаза бы мои не глядели. И все из-за жадности. Обуяла жадность. Сорок лет, блин, хранил секрет, а тут на тебе. Ладно уж, я понимаю, проговорился. Но уж раз сказал «А», говори и «Б». Так я понимаю. Эй, якут, – он посмотрел на Таныгина, – будешь говорить? Не хочет, – Карагодин снова перевел взгляд на Родионова. – Очень упрямый. Как осел. Ты, я надеюсь, будешь сговорчивей. Ты же образованный человек. Должен понимать, что и из-за меньшего люди друг друга убивают. Из-за куска хлеба… А здесь, блин, и хлеб, и масло, и икра… Давай выкладывай поскорее, мне уже спать хочется.
В комнатке повисло долгое молчание.
Родионов уставился в пол, на котором расплылось черное пятно, и не заметил, как Карагодин сделал Владику знак. Тот шагнул к Егору и рукой, в которой сжимал пистолет, ударил его по лицу.
– Говори, блядский потрох, – заорал он.
Егор чуть не свалился со стула, но удержался. Он схватился за лицо и сумел уклониться от следующего удара Владика.
– Ах ты, гаденыш, – Владик, промахнувшись, разозлился и начал выходить из себя, – да я тебя в бараний рог согну, тварь! Он нанес еще несколько ударов, но только один достиг цели.
Владик распалился. Он поднял обе руки и намеревался садануть Егора по шее, но тот, неожиданно для верзилы, наклонился вперед и, разогнувшись, ударил его головой в живот.
Согнувшись от нестерпимой боли, Владик едва не выронил пистолет и принялся хватать ртом воздух. Схватив его за голову, Родионов поднял колено и что было сил потянул голову Владика вниз. Раздался хруст носовых хрящей.
– Епть, – едва слышно прохрипел Владик, падая на спину.
Карагодин бросился на Егора. Тот уже стоял и встретил начальника охраны прямым ударом в живот. Но Карагодина не так-то легко было свалить. За годы работы в органах он кое-чему научился. Он выдержал удар. С перекошенным от злости лицом он заработал кулаками, словно паровой молот. Кулаки мелькали перед лицом Родионова, и он едва успевал уклоняться от мощных ударов.
– А-а-аааа! – раздался вдруг отчаянный крик.
Таныгин, вскочив со своего стула, бросился на начальника охраны. Он ударился в него, сбил с ног и пролетел по направлению к двери.
– Бежим, Егор! – закричал он, метнувшись к воротам гаража.
Перепрыгнув через лежащего Владика, Таныгин ринулся к выходу. Егор – следом. Но было поздно. Пропустивший Кюкюра Карагодин с разворота ударил его ногой в живот. Егор отшатнулся и повалился на стул, на котором сидел за несколько секунд до этого. Карагодин всем телом навалился на него, схватив обеими руками за горло. Они вместе свалились на пол.
– Не уйдешь, гаденыш, – хрипел Карагодин, сжимая горло Егора.
Родионов ударил ребрами ладоней по запястьям сжимавших его рук, вьюном вывернулся из-под начальника охраны, врезал ему кулаком в бок и, воспользовавшись моментом, попытался подняться, но тут раздался выстрел. Комнатушка наполнилась пороховыми газами.
Поднявшийся было Егор так и остался стоять на одном колене. Он увидел, как Кюкюр, у самых ворот, пошатнулся и, сделав несколько шагов назад на полусогнутых ногах, свалился на пол. Он ударился затылком о бетонный пол и остался лежать без движений с раскинутыми руками.
Владик сидел на полу, продолжая держать в вытянутых руках пистолет, из ствола которого поднимался голубоватый дымок.
Егор бросился на него и ударил коленом в голову. Но у Владика голова была как чугунная наковальня. Он только немного качнулся в сторону и направил ствол пистолета на Родионова.
– Стоять, падаль! – заорал он.
Егор его не слушал. Подскочив к Таныгину, он приподнял его голову и попытался нащупать пульс на яремной впадине. Пульса не было. Пуля прошла навылет прямо через сердце якута.
– Не стреляй, идиот! – услышал он голос Карагодина от конторки.
Окрик, как он потом понял, адресовался Владику. Но в тот момент ему было не до этого. Он стоял на коленях над поверженным телом, а его собственное тело изнывало от болезненной тоски.
