Услышав его, Китаец понял, что она нервничает.
– Ты не похожа на мать Терезу… – вкрадчиво улыбнулся Китаец, останавливая джип у оживленного перекрестка.
– Хочешь сказать, что я похожа на стерву? – В потемневших глазах Яны мелькнула тень ненависти.
– Ну зачем же впадать в крайности, – Китаец выразительно вздохнул, вновь нажимая на газ. – Ты похожа на женщину, которой не очень уютно и которая часто пускается в авантюры, сама не зная, зачем ей это нужно.
– Очень тонкое наблюдение, – недобро усмехнулась Яна.
Вскоре Китаец остановил машину во дворе огромной девятиэтажки.
– Я думал, что дочь Бороды живет в какой-нибудь элитной избушке с башенками и прочей дребеденью, – пошутил Китаец.
– Я действительно живу, как ты выразился, в элитной избушке, а здесь живет подруга.
– Значит, я прав – тебе неуютно и тоскливо? – томно посмотрел на нее Танин.
– Да, не скрою, – исподлобья, пряча хитрую улыбку, взглянула на него Яна.
– И ты решила переночевать у подруги?
Яна отрицательно покачала головой.
– А, ладно. – Танин выбросил недокуренную сигарету на асфальт. – Ну, давай прощаться?
Яна снова покачала головой, чем вызвала недоуменный взгляд Китайца.
– Ты еще мне нужен, – с интонацией, не терпящей возражений, сказала она. – Я зайду к ней только на секунду.
Танин живописно пожал плечами.
– Подожди, хорошо? – Яна выпрыгнула из джипа с ловкостью антилопы. Китаец даже не успел предложить ей свою помощь.
Она скрылась в подъезде и вскоре появилась вновь. В темноте Китаец различил на ее лице торжествующую улыбку женщины, близкой к исполнению своего каприза.
Он вылез из машины. Яна звякнула связкой ключей у него перед носом.
– Едем?
– Куда? – непонимающе посмотрел он на нее.
– На одну славную квартирку. – Она обнажила в улыбке свои безупречные зубы.
– Давай договоримся так – я отвожу тебя на эту квартирку, и все. Это будет последний наш вояж…
– Ты не хочешь остаться со мной… там? На всю ночь я, конечно, не могу, – быстро проговорила она, желая этой торопливостью скрыть свое разочарование нерешительностью Китайца, – но на пару часов… – Она подняла на него глаза. В них стоял немой вопрос, почти укор.
– Нет, Яна, – отрезал Китаец.
– Почему?
– Я решил не поддаваться чарам роковых женщин, – тонко улыбнулся он. – И потом, у меня неотложное дело. Я понимаю: тебе одиноко и все такое, но я не могу, – выдохнул он.
– Решил, – передразнила его Яна, – как будто это можно решить: увлекаться, влюбляться, желать или нет! – с досадой воскликнула она. – Ты о себе слишком высокого мнения!
– Это один из моих недостатков, каюсь. – Танин взял ее за локоть. – Ну, ты остаешься или довезти тебя до дома?
Яна высвободила руку и порывисто прижалась к Китайцу, ища ртом его губы.
– Нет. – Он взял ее за запястья и опустил ее руки вдоль тела, а сам отстранился.
– Почему? – капризно спросила она.
– У меня нет времени… Ты едешь? – с оттенком раздражения произнес он.
– А если бы было? – Яна продолжала неподвижно стоять.
– Нет. – Он открыл перед ней дверцу.
Она подошла к джипу. В тот момент, когда он слегка приподнял ее за талию, она выскользнула у него из рук и повисла на нем. Прежде чем Китаец успел поставить ее на землю, Яна неловко поцеловала его в губы.
– Вижу, ты привыкла всегда получать то, что хочешь… Это и отличает роковых женщин. Садись, – глухо проговорил он, подставляя ей руку в качестве опоры.
Яна молча оперлась на нее и проследовала в салон. Китаец быстро захлопнул за ней дверцу и сел за руль.
За всю поездку они не перемолвились ни единым словом. Краем глаза Китаец видел напряженный профиль Яны. Он почти физически ощущал ее гнев и досаду. Когда он по ее просьбе остановился у горевшего радугой огней супермаркета, она резко повернулась к нему всем корпусом и спросила:
– Почему?
– Встретимся в другой жизни… Где-нибудь на Гавайях, – попробовал он отшутиться.
– В данной ситуации это звучит зловеще, – проявила неудовольствие Яна.
– Согласен, извини.
Он оставил Яну у супермаркета, удивляясь отсутствию у себя желания переспать с этой красивой женщиной. Да, ему было недосуг, но если бы даже перед ним ровным темным покрывалом стелилась вся ночь, он все равно бы предпочел провести ее один, в прохладных сумерках своей спальни, или, на худой конец, навестить Инну «в изгнании».
* * *
Китаец взглянул на часы на приборном щитке – они показывали начало следующих суток. Длинный денек, подумал он, направляя «Массо» к выезду из города.
Стало прохладно, как это обычно бывает в начале лета ночью. Танин с удовольствием подставлял разгоряченное лицо свежему ветру, врывавшемуся в салон через открытое окно.
Он закурил, поудобнее устроился на сиденье и выставил локоть в окно. Ближе к окраине города дома становились все меньше: двенадцати– и девятиэтажки сменились пятиэтажными хрущевками, те, в свою очередь, – четырехэтажными сталинками и трехэтажными блочными домами, и наконец перед самым выездом из города остались лишь одноэтажные деревянные постройки.
Перед КПП Китаец снизил скорость до предписанных знаком сорока километров, а миновав патрульного, который стоял на обочине возле кирпичной будки с огромными окнами, расставив ноги и похлопывая себя по ладони полосатым черно-белым жезлом, снова надавил на педаль акселератора. Преодолев крутой подъем, за которым дорога пошла среди невысоких холмов, Китаец включил радиоприемник.
«Тихо джипами шурша, крыша едет не спеша», – выдал ведущий один из нескончаемых приколов, и из динамиков поплыл российский рокапопс. Поморщившись как от зубной боли, Китаец попробовал найти что-нибудь получше, но, погуляв по волнам радиостанций, решил оставить эти попытки. Он вставил в магнитолу кассету с записями Нины Саймон, и в ночи зазвучал глубокий, обволакивающий голос, поющий о любви и одиночестве.
Минут через пятнадцать фары «Массо» выхватили из темноты указатель, сообщавший, что Малая Чистяковка находится справа в двух километрах от трассы. Дорога, которая и без того не была идеальной, стала еще хуже, и даже внедорожник Танина ощутимо потрясывало на огромных выбоинах. Растущая луна висела над леском, тянувшимся с одной стороны дороги, и бросала рассеянный молочный свет на раскинувшееся справа широкое поле.
Выехав на небольшой пригорок, Китаец увидел внизу тускло мерцавшую поверхность реки и притулившуюся на ее берегу деревеньку.
Он выехал на пустынную главную улицу Чистяковки, которая, собственно говоря, была здесь единственной улицей, и направил джип в сторону темнеющего неподалеку леса. Покосившаяся деревянная избушка, напротив которой вытянул шею колодезный журавль, на первый взгляд казалась совершенно необитаемой.
