Китаец помог ей сесть в машину, потом забрался сам, и вскоре они отчалили. По дороге Инна рассказала, как найти Пашу и как он выглядит. Если убрать все острые словечки и насмешливые комментарии и сосредоточиться на главном, то портрет получился следующим: среднего роста, коренастый, с неопределенного цвета – ввиду сверхкороткой стрижки – волосами, с серо-голубыми, глубоко посаженными глазами, смотрящими хмуро и безучастно, с мясистым обрубком вместо носа и невыразительным ртом. Немногословен, даже вроде туповат, но все замечающий, несмотря на показное равнодушие. Улыбается криво, ведет себя сносно.
Подруга Инны жила на Тулупной, странной улице с облупленной штукатуркой, воронками окон и развалами красного кирпича вместо домов, напоминавшей не то бедные кварталы Неаполя, не то Берлин после бомбежки. На живописных кирпичных склонах лепились деревянные веранды а-ля Тбилиси, что окончательно замутняло поток ассоциаций, возникших в голове у Китайца.
– Даже не подозревал, что у нас есть такие улицы, – сказал немного сбитый с толку открывшимся ему городским пейзажем Танин.
– Наташка живет как раз в этом доме, – показала она на стоящий в глубине заросшего бурьяном участка земли дом в три этажа. – Впечатляет?
– Еще бы!
Этот мирок, словно сошедший с витебских полотен Шагала, жил своей жизнью. У подножия дома резвились чумазые дети, хозяйки в пестрых халатах развешивали белье, крикливо обменивались репликами, выносили мусор, ссыпая его в стоящие здесь же мусорные баки, тощие облезлые кошки с пофигистским видом лениво дефилировали мимо детей, хозяек и стариков, рубившихся в домино под сенью покореженного дуба.
– Идиллия, – Танин помог Инне спуститься с подножки. – «Негустыми рядами обступает дикий бамбук обнаженные ветром груды тысячелетних камней…»
– Сам придумал? – наивно спросила Инна.
– Это написал Бо Цзюй-и. Был такой китайский поэт.
– Твой любимый?
– Нет. Мой любимый – Цюй Юань. Хотя Бо Цзюй-и порой мне ближе…
– Не знаю ни того, ни другого, – с беззаботным пренебрежением отозвалась Инна.
– Это не удивительно, – с тонкой улыбкой сказал Китаец. – Тебя подождать? Вдруг твоей подруги не окажется дома?
– Да дома она – после ночного дежурства дрыхнет. Хочешь, вместе зайдем?
– Нет, у меня дела. В другой раз.
– Мы еще увидимся? – подняла она на него серьезный донельзя взгляд.
Китаец улыбнулся и кивнул. Инна чмокнула его в угол рта и, подхватив сумку, побежала к дому, ловко преодолевая препятствия в виде кучек мусора, гигантских колдобин, разбросанных кирпичей и любопытных взоров жителей этого причудливого мирка. Он смотрел, как мелькают ее сильные стройные икры, и вспоминал то, что уже стало прошлым, – миг наслаждения, подаренного ими друг другу.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вывернув на Московскую, он доехал до магазина «Олимп». В этом доме как раз и жил Паша.
Он припарковал «Массо» на въезде во двор и пешком отправился к нужному подъезду. Дверь оказалась металлической, с кодовым замком. Китаец сел на лавочку, ожидая, пока кто-нибудь выйдет, и закурил. Ему пришлось выкурить две сигареты, прежде чем из подъезда вышла молодая парочка. Он попросил молодую чету не закрывать дверь.
На лифте Китаец поднялся на шестой этаж и нажал на кнопку звонка. Звонок напоминал пение канарейки. Китаец выслушал несколько трелей, но стальная, выкрашенная коричнево-красной краской дверь так и не открылась. Выждав пару минут, он позвонил еще. То же самое.
Танин вышел из подъезда, прикрыв дверь, но не захлопывая ее. Прогулявшись до джипа, он вернулся к квартире Паши с набором отмычек, парой тонких хлопчатобумажных перчаток и несколькими «жучками» в кармане пиджака.
Посопротивлявшись несколько минут, замок сдался. За тяжелой металлической дверью оказалась еще одна – деревянная, открывающаяся внутрь, но она была не заперта, а служила только как звукоизоляция. Закрыв за собой дверь, Китаец очутился в длинной прихожей, отделанной богато, но безвкусно. Гостиная тоже была «упакована» под самый потолок. Лишь тяжелые бархатные шторы, спадавшие до самого пола, выложенного штучным паркетом, создавали какое-то подобие уюта. Две другие комнаты мало чем отличались от гостиной.
Интерьер квартиры обычно может многое сказать о хозяине, поэтому, прежде чем установить «жучки», Китаец решил сделать хотя бы беглый обыск. Судя по обстановке данной квартиры и ее убранству, Паша не отличался большим умом, но был человеком упрямым и немного наивным, с налетом романтизма. Что-то вроде болта в шоколадной глазури. Прямолинейная, почти что офисная мебель соседствовала с расписными матрешками; на полке среди кассет с триллерами и порнухой Танин заметил несколько мелодрам и комедий. Книги занимали всего одну полку и были в основном боевиками и ужастиками, но и между ними каким-то образом затесалось несколько любовных романов в тонких цветных обложках.
Покончив с визуальной фазой, Китаец натянул перчатки и приступил к обыску, который занял минут пятнадцать. Толстый медицинский справочник, невесть как оказавшийся в шкафу, привлек его внимание. Открыв фолиант, он обнаружил внутри тайник, в котором мирно покоился вороненый «ТТ» с полной обоймой. Понюхав ствол и убедившись, что из пистолета давным-давно не стреляли, он снова положил его в тайник и спрятал справочник на место. «Мог бы купить для этого какой-нибудь словарь или энциклопедию, выглядело бы более правдоподобно», – усмехнулся Китаец.
Во второй комнате ничего существенного ему найти не удалось, зато в спальне, в крышке стола, он обнаружил еще один тайник. Выдвинув ящик и пошарив по крышке с нижней стороны, он наткнулся на какую-то царапину. Она показалась ему слишком уж правильной формы, и, пропальпировав крышку рядом с ней, он сумел открыть маленький ящичек размером с пачку сигарет, из которого вывалилось несколько пластиковых пакетиков с белым порошком. «Наркотик», – решил Китаец и, чтобы в этом убедиться, вскрыл один из контейнеров и попробовал его содержимое на вкус. Он не ошибся – порошок оказался героином очень хорошего качества. По рыночным ценам он стоил несколько тысяч долларов.
Убрав пакетики на место, он закрыл тайник и собрался установить «жучки», для которых уже присмотрел подходящие места, как его тонкий слух уловил слабый звук отпираемого замка, доносящийся из прихожей. Планом это не было предусмотрено, но Китаец выбирался и не из таких переплетов. Мягко, по-кошачьи, он ринулся в гостиную и замер у окна между шторой и стеной. Ему даже удалось устроиться так, чтобы из-за края шторы видеть часть гостиной, где рядом с инкрустированным столиком стояли два огромных кожаных кресла.
Как раз в это время в гостиную вошли двое – мужчина и женщина. В нем, невысоком и крепком, он узнал Пашу – Инна очень доходчиво его описала. На Паше были сине-белые кроссовки, фирменные спортивные штаны и серая майка навыпуск, которая топорщилась на округлившемся животике.
Но в первую очередь Китаец, конечно, обратил внимание на женщину. Ее он узнал сразу же. Да и трудно было бы не узнать в этой стройной даме ту эффектную блондинку, у которой он день назад позаимствовал машину для погони за похитителями Жени Крестовской. Да, это была она, Яна Аркадьевна Митрохина. На сей раз она была одета в элегантный золотистый костюм, юбка которого доходила до середины коленей. Цокая по паркету острыми высокими каблуками бежевых туфель, она прошла через комнату и опустилась в одно из кресел, закинув ногу на ногу.
