– Это как же? – притворился, что не понял, Китаец.
– Когда ты вот так равнодушно спрашиваешь меня о чем-то или смотришь на меня, как на гадкого утенка, – прогнусавила Лиза.
– Что за чушь? – рассмеялся Китаец. – Ты далеко не гадкий утенок. Знала бы ты, – лукаво посмотрел на нее Танин, – чего мне стоит иногда сдержаться и не…
– Отлупить меня? – воскликнула Лиза.
– Нет, – Китаец укоризненно взглянул на свою секретаршу, – этого у меня и в мыслях нет. Ну разве лишь совсем немного… Для пользы дела…
– Вот-вот, – Лиза недоверчиво посмотрела на своего шефа, – все-то у тебя для дела.
– Не забывай, кто мы.
– Кто? – с насмешливым вызовом произнесла Лиза.
– Я – детектив, солидный дядя, а ты – моя сдержанная пунктуальная секретарша.
Лиза расхохоталась.
– Ты думаешь, в это кто-то верит? – задорно спросила она.
– Конечно, нет, и мне доставляет громадное наслаждение, когда в глазах нашего клиента я читаю лукавое выражение: мол, вы меня не обманете, небось спите вместе, а потом из себя строгих детективов разыгрываете. И невдомек ему, что он заблуждается. Впрочем, как сказал Цюй Юань: «…Никто не может избежать ошибок…»
– А ты ведь думаешь, что ты и этот твой Юань – одно и то же лицо… – проницательно сощурила левый глаз Лиза.
Китаец испытал чувство, похожее на то, которое испытывает преступник, застигнутый на месте преступления. Оно, это чувство, подобно вспышке фотокамеры, длилось не больше секунды.
– Это еще почему? – прикинулся он шлангом.
– Цитируешь его все время…
– Ну, это не показатель.
– А цитируешь ты его потому, что, во-первых, он – из тех же мест, что и ты, а во-вторых, потому, что тебе кажется, что и ты, как и он, изгнанник. Ты, конечно, сам уехал из Китая, вернее, тебя забрал отец, но тебе приятней себя считать изгоем, так ведь?
– Блистательный анализ! Я словно побывал на сеансе у самого доктора Фрейда или Юнга, – рассмеялся Танин, – ты еще не сказала, что в моем представлении Китай – это что-то вроде потерянного рая, материнской утробы и тому подобное… А я еще раз убедился, что доверять свои секреты женщине не стоит.
– Это твое отношение к женщине… В нем есть что-то восточное, – Лиза с упреком посмотрела на него.
– Может быть… Но мы отклонились от темы. Да, Лиза, хочу тебе заметить, что ничто тебе так хорошо не удается, как отклонять и отклоняться от темы. – Китаец скосил на девушку свои насмешливые глаза. – Вернемся к Эвансу. Где он? Как так произошло, что вы устраиваете вечеринку и приглашаете ребят? Или Эванс не ревнивый?..
– Он в Москву уехал. Стала бы Алка так рисковать!
– И когда он должен прибыть, если не секрет? Или он уехал навсегда? Может, он смыться решил?
– Алка сказала, что до четверга можем веселиться, – погрустнела снова Лиза.
– Довеселились… – мрачно процедил Китаец.
– Мы что, виноваты? – насупилась и встала в оборонительную позицию Лиза.
– Конечно, нет. Расслабься. Значит, Эванс должен прибыть завтра?
– Легко тебе говорить – расслабься! – вздохнула она.
– Он самолетом летит? – Китаец закурил.
Лиза утвердительно кивнула.
– И давно твоя подруга с ним живет?
– Около трех месяцев.
– Она тебе ничего о его работе не рассказывала?
– Нет. Но, как я поняла, у него все спокойно было. Хотя…
– Хотя что? – Китаец выпустил струйку дыма.
– Алка говорила, что больно уж он шикует. А я ей сказала, что не тебе, мол, судить.
– Вон ты какая!
– Какая? – гордо выпрямила спину Лиза.
– Принципиальная, – шутливым тоном произнес Китаец. – А как он выглядит, ее американский дружок?
– Толстый, лысый, глазки голубенькие, и все время улыбается.
Лиза состроила смешную рожицу.
– От такого загуляешь, – добавила она спустя минуту.
– Зато ты Аполлонов коллекционируешь, – поддел Лизу Китаец.
– А что? Лучше уж с красивыми бедняками спать, чем с лысыми и толстыми толстосумами, – скаламбурила Лиза. – А мы куда едем? – подавив зевок, спросила она.
– Отвезу тебя в одно укромное местечко… – улыбнулся Китаец.
– Какое такое местечко? – насторожилась секретарша.
– К приятелю своему. Поживешь у него немного. Он парень тихий, приставать не станет.
– А хоть бы и стал, – капризно поджала губы Лиза.
– Игнатом зовут. Он – художник…
– Дружок твоей художницы? – намекнула она на Анну.
– А вот это тебя не касается, – одернул Лизу Китаец, – у него есть телефон. Позвонишь, если что, родителям.
Лиза снимала однокомнатную квартиру в центре. Накопив денег, она смогла позволить себе одинокое привольное житье, молитвенную тишину которого частенько нарушали появлявшиеся, как грибы, и исчезавшие, как рассветный туман, молодые люди. Каждую свою интрижку она нарекала «страстью» и после расставания с очередным «Тристаном» думала вешаться, топиться, травиться или… забыться с Китайцем. Но последний хранил деловой нейтралитет и, обычно выслушав волнующее Лизино повествование о бросившем ее «неблагодарном» и «порочном» ухажере, советовал ей повнимательней присматриваться к охотникам до ее «цветущей девичьей плоти». Это пышное шутливое выражение действовало на Лизу, как обожаемое ею шампанское – кружило голову, спутывало мысли и одновременно смешило.
Мать Лизы и отчим, составлявшие причудливый дуэт молодящейся кокетки и честолюбивого альфонса, проживали в двухкомнатной квартире улучшенной планировки, не утруждая себя особо частыми посещениями своей «непутевой» девочки. Одно время Гена, как звали молодого маминого мужа, стал подбивать клинья к своей смазливой падчерице. Если бы не спокойное, но решительное вмешательство Китайца, то неизвестно, чем бы все это кончилось. Отдельная квартира для Лизы казалась единственным приемлемым вариантом разрешения щепетильной и тревожной ситуации. Но когда Геннадий спустя ровно месяц появился у двери ее уютного жилища, она пришла в ужас и в отчаянии доверилась своему шефу, который, движимый благородством и состраданием, мягко припугнул отчима, чем заметно облегчил существование своей секретарше и ее матери, которая начала проявлять понятное беспокойство.
– Моим «родителям» до меня нет никакого дела, – невозмутимо сказала Лиза.
– Ты уже большая девочка, – улыбнулся Китаец.
– А нельзя мне это время пожить у тебя? – неожиданно спросила Лиза.
– Нельзя, – отрезал Китаец.
– Но у тебя же такая большая квартира! – возмущенно воскликнула Лиза. – Или тебя волнует, что люди подумают?
