– Су-са-ни-и-н.
– Ты что, сдурел?! – ошарашенно посмотрел на него Бармен.
– Нормально, – довольный собой, пробасил детина. – Во! Гляди!
Светлое окно раскрылось, и из него высунулась косматая личность неопределенного возраста, спросившая пропитым донельзя голосом:
– Чего тебе?
– Это я, Толян, – на всякий случай представился детина. – Ключ от своей каморки скинь.
– Может, зайдешь? – поинтересовалась личность.
– Попозже, – последовал короткий ответ.
– Щас, – неизвестный исчез из видимости. Вскоре он появился вновь. – Держи, – около ног Толяна что-то тихо звякнуло. Тот, не отпуская девушку, поднял ключи.
– Пошли.
– Куда вы меня тащите? – изображая страх, пролепетала Малышева.
– Сейчас увидишь, – дергая девушку за руку, равнодушно ответил детина.
Напротив ветхого дома-инвалида располагалось одноэтажное сооружение, изгибающееся вдоль строительного забора причудливой гусеницей. Ровесник соседа, оно состояло из множества отдельных клетушек.
К одной из таких и направились прибывшие на «Шевроле».
Толик, не отпуская Малышеву, открыл дверь. Толкнул девушку вовнутрь и, загородив собой проход, деловито принялся шарить по стенке в поисках выключателя. Зажглась тусклая лампочка.
Малышева быстро осмотрела помещение. Ломать комедию больше не было никакого смысла: всего, чего девушка хотела, она уже добилась.
Помещение, к удивлению Малышевой, оказалось больших размеров, чем она предполагала. Вдоль левой стены тянулась длинная деревянная стойка, используемая ранее хозяином как верстак. На ней валялась куча всяческого металлического хлама. В противоположном углу находились несколько деревянных ящиков. На одном была постелена газета и валялась пустая консервная банка. Наверное, предполагалось, что это стол. Соответственно, два ящика рядом с ним служили стульями. Рядом с верстаком прямо на полу лежал старый матрац и на нем грязный изорванный женский халатик.
«Тут и пьют, тут и любят!» – невольно брезгливо поморщившись, Малышева отступила в угол. Быстро повернувшись навстречу входящим, она дернула «молнию» сумочки, и ее правая рука нырнула туда.
Толян, заметив ее движение, хмыкнул:
– Резинки, красавица, тебе не понадобятся, мы сейчас не этим заниматься будем!
– Верно ты сказал!..
Челюсть бандюги немного отпала, когда он увидел в руке у девушки пистолет, направленный в его сторону.
– Ты чего? – В его мозгу не могло уложиться, что такое вообще совместимо.
– Отойдите от двери, – властно приказала Малышева всем.
Светка, нырнувшая в низенькую калитку последней, испуганно ойкнула, и глаза ее округлились от страха. Бармен застыл на месте, напряженно глядя на девушку. Ему тоже было не по себе.
– Ты что, решила меня попугать? – стараясь сохранять прежнюю уверенность в себе, чуть насмешливо обратился он к девушке. – Даже если он заряжен, вряд ли ты сможешь в меня выстрелить. Кишка тонка человека застрелить.
Стараясь смотреть в глаза девушке, он сделал осторожный шаг вперед.
Лена прекрасно знала эту стратегию. Будучи стажером спецподразделения, в котором готовила свои боевые кадры организация, она обучилась и не таким фокусам.
– Стой где стоишь, иначе я тебе прострелю коленку. Тогда не ходить – ковылять всю оставшуюся жизнь придется.
Смещаясь так, чтобы видеть всех троих, Лена прошла вдоль правой от входа стены и приказала:
– Вы, двое недоносков. Ты и ты, – Малышева качнула пистолетом в сторону Светки и Толика, – марш в дальний угол. Сейчас я вас закрою и отдыхайте спокойно до утра. Ручаюсь – скучать она тебе не даст, – усмехнувшись, сказала она Толику. – Ну, живо! – добавила Лена властным голосом.
И тут детинушке пришла на ум нездоровая мысль, правда, последняя в его непродолжительной и, в общем-то, бестолковой жизни. Схватив со стола железяку, он с воплем: «Сука!!» – ринулся на Малышеву. Пистолет издал приглушенный хлопок, и Толик, чуть отпрянув от толчка назад, осел по самодельному верстаку.
Светка, побелевшая от ужаса, прижала к открытому рту обе ладони и смотрела на убитого водителя широко открытыми глазами. Голова у нее начала мелко трястись. Неожиданно она закатила глаза и рухнула на пол.
Сергей чуть дернулся в сторону двери.
– Стоять! – Ствол смотрел прямо ему в грудь.
Он расслабленно отодвинулся в угол, привалившись спиной к стенке.
– Слушай! Что тебе от меня нужно? – враз севшим голосом спросил он.
– Вот это другое дело. Двигай в угол и спокойно поговорим. Только калитку закрой – я сквозняк не люблю.
Когда он выполнил все, что от него требовала Малышева, девушка опустила пистолет.
– Как ты сказал сегодня – будешь умницей – обойдемся без грубостей. И учти, – кроме того, что я умею стрелять, я могу к тому же просто переломать тебе все кости.
– Откуда ты такая крутая появилась и что тебе от меня нужно? – Бармену было явно не по себе.
– Что мне от тебя нужно, я тебе расскажу. А вот откуда я такая появилась… Нам, Сережа, лучше на эту тему не говорить вообще. Иначе я не сдержусь и вышибу тебе мозги. Понял?
– Такое ощущение, что я раньше уже с тобой где-то встречался, – пристально вглядываясь в лицо молодой женщины, пробормотал Бармен.
– Встречался, Сережа, встречался. Но я уже говорила тебе, что лучше сейчас мне об этом не вспоминать.
Мужчина хотел еще что-то спросить, но, видимо, восприняв слова Малышевой всерьез, решил воздержаться от опасных для жизни вопросов.
– Вернемся к делу. Первый вопрос: Жанка Курдикова – где?
– Черт! Как же я сразу не сообразил, – исподлобья глядя на Лену, выдавил из себя Сергей.
– Сообразил – так молодец. Итак?
Ствол поднялся на уровень его лба.
– Ее ты можешь не искать. Она уже почти месяц как в могиле.
– Хорошо, – пистолет опустился. Лена выдохнула. То, что ее предположение подтвердилось, сейчас не принесло ей ни облегчения, ни морального удовлетворения. Словом, вообще ничего. Просто констатация факта. Человека, которого она ненавидела, больше нет.
– Хочешь, я расскажу тебе, как ее убили, – все так же исподлобья глядя на нее, негромко спросил Сергей.
– Нет, не надо, – устало махнула пистолетом Малышева. – Тебя я убивать не собираюсь. Наоборот – у меня к тебе деловое предложение.
– Тогда, может, уберешь ствол? Неуютно, знаешь, как-то.
– Уберу, Сергей. Только, прошу тебя, не дергайся, а?
– Зачем? Человеком, как я погляжу, ты стала очень серьезным. Ну а если у тебя ко мне деловое предложение – тем более.
