– Все может быть, – равнодушно согласился Васильев и посмотрел на часы. – Извините, Владимир Сергеевич, я спешу. Будьте здоровы! И держитесь подальше от людей с пистолетами – сейчас не те времена!
Он повернулся и зашагал дальше, уверенный и потерянный одновременно. Я озадаченно смотрел ему вслед. Мне показалось, что жизнь его сына стала той ниточкой, которая таинственным и необъяснимым образом связала нас с этим могущественным и, видимо, опасным человеком. И если бы не это обстоятельство, я бы так легко от этой истории не отделался.
Впрочем, теперь мне нужно было обо всем забыть. Забыть, не спеша выйти на улицу, поглубже надвинуть свою легкомысленную кепку, купить у метро букет цветов и поехать на Юго-Западную. Ведь надо предупредить Марину, что я уже выписан из больницы.
Именно так я и поступил. На этот раз я купил розы – огромный темно-красный букет, – присовокупив к нему еще и коробку конфет и бутылку шампанского. Мне очень хотелось устроить сегодня праздник.
Мне так не терпелось увидеть поскорее Марину, что я не стал пользоваться услугами метро, а поймал машину. Всю дорогу сердце мое колотилось как бешеное. Мне казалось, что шофер ведет машину нарочно медленно, что сегодня пробки на дорогах образуются с особой частотой и интенсивностью, словно кто-то хочет помешать мне увидеться с Мариной.
Наконец я все-таки доехал до ее дома и, выйдя из машины, чуть ли не бегом побежал по лестнице – лифт был занят, а ждать в данной ситуации было невыносимо.
Позвонив в дверь, я постарался хоть как-то умерить биение сердца. Правда, времени на это у меня оказалось немного – Марина почти тут же открыла дверь.
Одета она была в домашнее платье. Я обратил внимание на то, что на этот раз Марина ничем на скрыла шрамов на своей шее, и меня это очень обрадовало. Если она освободилась от комплекса, то это просто замечательно. К тому же в этом легком платье она казалась моложе.
Марина смотрела на меня с легкой улыбкой, которая вдруг перешла в веселый смех. Я подумал, что причиной этого явился мой нелепый вид, и мне сразу же показалось, что я выгляжу действительно комично. Я смутился и растерянно улыбнулся в ответ.
Я поправил на голове бейсболку и, стараясь говорить небрежно, спросил:
– Что, мой необычный вид тебя так веселит?
Марина засмеялась еще сильнее и покачала головой. Потом она кивнула на букет роз в моих руках и сказала:
– Да нет, это я совсем по другому поводу. Просто я уже не представляю тебя без этого атрибута. А бейсболка тебе очень даже идет.
– Спасибо! Ты, кстати, выглядишь великолепно в этом платье.
– Ну проходи. – Марина никак не откликнулась на мой комплимент – абсолютно искренний, кстати, – и посторонилась. – А то топчемся на пороге и смеемся, как дети.
Я разулся и прошел в комнату. Чувствовал я себя действительно каким-то ребенком, который счастлив без видимой на то причины, как умеют чувствовать себя только дети.
Пока Марина в кухне наливала в вазу воду, чтобы поставить цветы, я откупорил бутылку и раскрыл конфеты. Марина появилась с вазой в руках и поставила ее на стол.
Мы сели к столу, я наполнил приготовленные Мариной фужеры и приготовился произнести тост. Мне хотелось выпить за нас с ней, за то, чтобы все у нас было хорошо, но почему-то слова застряли в горле, и я, приняв нарочито веселый и беззаботный вид, понес что-то о том, что нужно выпить не пьянки ради, а здоровья для.
– Вот это действительно необходимо, – сказала Марина, кивнув на мою забинтованную голову, и в голосе ее мне послышалась легкая усмешка.
Видимо, она все-таки ждала от меня совсем других слов, а я, как всегда, понес чушь. Проклиная собственную нерешительность, которая и в прошлом помешала моим отношениям с Мариной, я решительно отодвинул фужер и встал.
Я походил по комнате, собираясь с мыслями и подыскивая нужные слова. В голову приходили какие-то высокопарные фразы, которые должны были, как мне казалось, выглядеть напыщенно. Потом я понял, что лучше не мудрить, а говорить спокойно и естественно.
Марина искоса следила за мной. Она спокойно допила свое шампанское и отставила фужер.
– Марина, – подходя к ней и беря ее за руки, сказал я. – Я давно хотел с тобой поговорить. Одним словом, я много думал над тем, что произошло, и понял, что ты мне нужна. Прости, что раньше я вел себя просто глупо по отношению к тебе. Я очень хочу, чтобы ты была со мной. Поверь, я говорю серьезно.
Я внимательно смотрел Марине в глаза. После моих слов мне показалось, что в них промелькнули недоверие и даже испуг, но в то же время и радость. Ободренный, я с жаром продолжал:
– Последнее время я постоянно думал только о тебе. Видишь, я даже искал разные поводы для встречи, так хотел тебя видеть. А после всей этой истории я осознал, насколько ты мне на самом деле дорога. Когда я узнал, что тебе угрожает опасность, я чуть с ума не сошел!
Я говорил быстро, очень боясь, что Марина не поверит мне. Но взгляд ее задумчивых глаз был серьезен.
– Я поняла это, – тихо произнесла она, пожимая мою руку. – И я тоже поняла, как ты мне дорог. Но… Я все думаю – можно ли два раза войти в одну и ту же реку?
– Я тебя уверяю, что можно, – горячо сказал я. – Только это теперь будет совсем другая река! И я уверен, что она будет лучше. Собственно, всего этого можно было и не говорить, – чувствуя волнение в груди, продолжал я, – а выразить все всего лишь одной фразой. Я тебя люблю, Марина.
Повисла тишина. Она была абсолютной и какой-то завораживающей. Потом я услышал какой-то ритмичный звук и понял, что это стучит мое сердце.
Марина сидела, опустив голову. Когда она подняла ее, я увидел, что по щекам ее скатились две слезинки. Растроганный этим зрелищем, я крепко прижал ее к себе. Марина не сопротивлялась. Я нашел ее теплые, мягкие губы и приник к ним своими губами. Поцелуй наш был наполнен нежностью.
Когда мы наконец перевели дыхание, Марина чуть отстранилась и как-то вопросительно посмотрела на меня.
– Все будет хорошо, милая, – угадав, о чем она думает, сказал я, целуя ее лицо. – Главное – ты хочешь быть со мной?
– Конечно, дурачок, – улыбнулась она. – Зачем бы я стала приглашать тебя к себе, если бы ты был мне безразличен?
Обрадованный, я подхватил Марину на руки и закружил ее по комнате. Потом понес ее в спальню и осторожно опустил на постель. И тут уже нежность сменилась страстью. На пол полетело Маринино платье, моя рубашка, брюки и дурацкая бейсболка, которую я до сих пор не удосужился снять.
Дыхание Марины участилось, она сама уже искала мои губы, руки ее проворно и умело скользили по моему телу. Я погладил ее по упругой груди, ощущая, что уже не в силах сдерживать свое желание…
Наутро – ночь я провел у Марины – мы сидели с ней в ее кухне и пили кофе.
– Тебе больше ничего не угрожает? – с некоторой тревогой спросила она и, смущенно улыбнувшись, добавила: – Извини, у меня не было времени раньше задать этот вопрос.
