– Так ты когда едешь? – нетерпеливо спросил Корнеев. – У тебя все готово?
– Пока еще нет. Но, думаю, дня через два вылечу.
– Тогда я позвоню тебе из Парижа – сообщу, где остановился. Приедешь, сразу двигай ко мне. Нужно много чего обсудить.
– Разумеется. Можете не беспокоиться на мой счет. Вы, значит, сегодня улетаете?
– Ага, – сказал Корнеев. – Сейчас, через полчаса выезжаю.
– Счастливого пути! – помедлив, сказал адвокат.
Корнеев положил трубку и незрячими глазами оглядел комнату. Жена сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и снова смолила сигарету. Глаза ее с ненавистью сверлили Корнеева.
– Меня ты не можешь, выходит, взять! – звучно сказала она. – А кого же ты с собой, интересно, берешь?
– Дура! – раздраженно ответил Корнеев. – Я беру с собой адвоката. Это деловая поездка. Тебе какая разница? Живи тут в свое удовольствие! Я тебе оставляю квартиру, машину, деньги! На хрена тебе этот Париж?
– А тебе он на хрена? – с вызовом спросила жена.
– Я тебе еще раз объясняю, – захрипел Корнеев, кипя от злости. – Я еду туда по делам!.. И не подставляй меня! Меня и так уже подставили! Кореша, чтоб им… Перестань психовать!
– Что я, не понимаю, с какой целью ты едешь? – презрительно заявила оскорбленная супруга. – Деловые поездки не происходят внезапно! Ты собираешься потрахаться – в Париже, с шиком!
Корнеев был так удивлен, что только покрутил головой.
– Ну-у… Ни хрена себе! И что это тебе стукнуло в башку? А я-то думаю, чего она психует… – Он даже не стал ругаться, а сказал вполне добродушно: – Мне, знаешь, сейчас не до баб! Ты пойми, что у меня сейчас такое положение… Я тебе говорить всего не буду, но ты имей в виду, если тебя куда вызовут, будут разные вопросы задавать – ты ничего не знаешь, и точка! В таких случаях голову себе лучше не забивать. Меньше знаешь – крепче спишь.
Жена недоверчиво посмотрела на него через сигаретный дым. Корнеев ответил ей сумрачным взглядом, тяжело встал и прошел к бару. Покопавшись среди бутылок, он выбрал свою любимую текилу и налил половину бокала.
– С утра, конечно, не того… – немного смущаясь, объяснил он. – Но мандраж у меня. Стресс снять надо!
Он выпил, не морщась и не закусывая, встряхнул головой. С сожалением отставил бутылку, сказал с надеждой:
– Ладно, в самолете, если чего, расслаблюсь… В общем, давай прощаться! Ты ничего не думай – меня бабы не интересуют. У меня о другом голова болит.
Он стоял посреди комнаты – неуклюжий, громадный, как медведь, с нездоровой краснотой на лице. Что-то в его облике было сейчас такое, что жена поверила. Но она не умела так быстро менять гнев на милость. Единственное, что она сумела сделать, – это встать и подставить щеку для поцелуя.
– Ты будешь звонить? – холодновато спросила она.
– Обязательно, – пообещал он. – А ты тут мотай на ус, если что. Потом мне расскажешь.
В холле послышался мелодичный звук дверного звонка.
– Это шофер, – сказал Корнеев и пошел открывать.
Шофер вошел, почтительно поздоровался с хозяйкой, взял приготовленный чемодан и замер в ожидании у порога. Корнеев еще немного потоптался, то ли ожидая от жены каких-то слов на прощанье, то ли собираясь что-то сказать сам, но в конце концов просто махнул рукой и бросил:
– Ну все! Поехал я.
Он повернулся и вышел вслед за шофером. Входная дверь закрылась за ним с мягким щелчком. Они прошли по широкому коридору, устланному ковровой дорожкой, и сели в кабину лифта. Шофер нажал на кнопку.
– Меня отвезешь, – строго сказал Корнеев, – и поступаешь в распоряжение супруги. Чтобы машина всегда на ходу была! Ты меня понял?
– Само собой, Сергей Иваныч! – рассудительно сказал шофер. – Я беспорядка, сами знаете, не люблю. У меня все в ажуре должно быть.
– Ну то-то! – кивнул Корнеев. – И о том, что я тебе раньше говорил, – помни!
– А это уж как закон, Сергей Иванович! – важно насупился шофер. – Язык за зубами! Кто бы ни спрашивал… Не первый год, Сергей Иванович!
Корнеев хотел еще что-то сказать, но подумал, что все это не имеет никакого значения и словоохотливость напала на него просто от волнения.
Лифт остановился, и они вышли в гулкий вестибюль, залитый сумеречным светом. Охранник, ухмыльнувшись, отдал им честь и помог открыть двери. Они вышли на улицу.
Разгоряченное лицо Корнеева обдало свежим утренним ветерком. Небо на востоке было окрашено золотыми и розовыми красками зари. Отяжелевшие от росы цветы на клумбах еще не раскрылись. С проспекта доносилось нежное шуршание проносящихся автомобилей.
Шофер деловито подскочил к «Мерседесу», откинул багажник и с преувеличенной бережностью поместил туда чемодан. Затем он распахнул дверь перед хозяином, и тот, кряхтя, уселся на заднее сиденье. Дверца захлопнулась, и затененные стекла отделили Корнеева от окружающего мира.
Он откинулся на спинку сиденья и попытался расслабиться. Рука нащупала в кармане пачку сигарет. Он достал одну и сунул в рот, крепко зажав губами. Усевшись на свое место, водитель расторопно обернулся и, щелкнув зажигалкой, поднес огонек к сигарете хозяина. Корнеев затянулся, выпустил изо рта клуб дыма и коротко кивнул.
Шофер убрал зажигалку в карман и вопросительно взглянул на Корнеева.
– Едем! – сказал тот, взглядывая на башню своего дома со смешанным чувством сожаления и облегчения.
Водитель сделал необыкновенно серьезное лицо, повернул в замке ключ зажигания, подождал, пока мотор наберет обороты, сдал немного назад, развернулся и медленно вывел «Мерседес» со стоянки на широкую ленту Ленинского проспекта. Набирая скорость, автомобиль покатился в сторону улицы Лобачевского.
Корнеев не обратил внимания на старый, салатного цвета «Москвич», припаркованный возле бордюра. Однако человек, сидевший за рулем «Москвича», не оставил без внимания выезд темно-синего «Мерседеса». Едва лимузин промчался мимо, он поднес к уху трубку сотового телефона и бесстрастно произнес:
– Он проехал. Как поняли?
Видимо, поняли его хорошо, потому что звонивший удовлетворенно кивнул, спрятал трубку в карман и, развернув «Москвич», поехал в центр города.
Корнеев, погруженный в свои думы, продолжал курить, стряхивая пепел куда попало. По сторонам он не смотрел и не видел, как в полусотне метров от перекрестка из промежутка между домами выскочил утренний велосипедист и, выехав на мостовую, пристроился позади «Мерседеса». На велосипедисте была синяя бейсболка с длинным козырьком, синее короткое трико в обтяжку, кожаные кроссовки и тонкие кожаные перчатки. На багажнике лежал небольшой сверток. Низко наклонившись к рулю, велосипедист с усердием выжимал педали.
Ближе к перекрестку «Мерседес» сбросил скорость – впереди зажегся красный свет. Велосипедиста светофор не смутил – работая педалями, он догнал машину Корнеева и, проезжая мимо, внезапно распрямился и, вытянув руку, быстро положил на крышу автомобиля какую-то коробочку, которая тут же прилипла к металлу, словно приклеенная.
