Наконец из группы выделился какой-то человек в белом халате и осторожно пошел к Марии, оскальзываясь на гладкой поверхности и балансируя руками. Она слышала, как человек негромко чертыхается, стараясь сохранить равновесие, – наверно, у него были скользкие подошвы.
Неожиданно все происходящее показалось ей жутко смешным. Она истерически расхохоталась. Человек замер в неловкой позе и с удивлением посмотрел в ее сторону.
Мария хохотала, не в силах остановиться. Ее смех разносился по ночному парку, точно клекот неведомой экзотической птицы. Марии все казалось смешным – и беготня по крышам, и убийство с помощью шприца, и бесконечное ожидание, и ее нелепая любовь к нелепому страшному человеку, который сказал ей, что пути назад нет. Ну, нет так нет – она и не собирается возвращаться. В лучшем случае ее ждет психушка.
– Э, послушай! – робко окликнул Марию человек в белом халате. – Давай поговорим!
– Давай! – охотно согласилась Мария. – А о чем?
– Тебе нужно спуститься вниз, – мирно сказал человек. – И принять лекарство. Пойдем со мной. Тебя никто не обидит – я гарантирую.
Мария рассмеялась – но теперь смех ее был негромким и совсем невеселым.
– Спасибо за заботу, – сказала она. – Но лекарство я уже приняла. А вниз спущусь и без вашей помощи.
И прежде чем ей успели как-нибудь помешать, Мария повернулась и шагнула с крыши. Она даже не вскрикнула. Раздался короткий шорох и глухой сильный удар. Человек в белом халате медленно присел на оцинкованную поверхность и вытер рукавом лицо – ему стало дурно.
В это время медсестра, догнавшая Любовь Михайловну, передавала ее охранникам, а те, в свою очередь, подъехавшим милиционерам. Вину свою она не отрицала, послушно и ровно отвечала на задаваемые вопросы, и что в это время творилось в ее душе, определить было невозможно.
В морг нас сопровождал маленький косоглазый психиатр, недавно работавший в нашей больнице. Я не знал, как его зовут. Психиатр выглядел очень расстроенным. Он постоянно что-то говорил и отчаянно жестикулировал. Иногда он спохватывался и прятал руки в карманы халата, но через минуту все начиналось сначала.
– Больная поступила по направлению доктора Кнушевицкого! – повторял он. – Налицо были аффективно-ступорные реакции… Кто мог ожидать такой вспышки агрессии? В моей практике это первый случай!
– Успокойтесь, доктор, – добродушно заметил Чернихин. – Ваша практика здесь ни при чем. Вы мне потом продиктуете адресок господина Кнушевицкого, ладно?
– Вы полагаете, меня обманули? – испуганно спросил психиатр. Его личико сложилось в плачущую гримасу.
– Увы, доктор, кажется, это именно так, – усмехнулся Чернихин. – Эта дама поступила в ваше отделение со вполне осознанной целью – отправить на тот свет Казарину. Это подтверждают и показания нянечки, которая действовала с этой лжебольной заодно.
– Боже мой, это же просто ужасно, ужасно! – вскричал психиатр, всплеснув руками. – Человек, работающий в сфере медицины, идет на преступный сговор с бандитами с целью убить пациентку! Это просто чудовищно!
– К сожалению, в наше время все решают деньги, – со вздохом развел руками Чернихин.
Я задумался над его словами. Да, Любовь Михайловна действительно постоянно была недовольна своим материальным положением. Мне никогда не была симпатична эта женщина, но мне и в голову не могло прийти, что она согласится на такое преступление. Деньги, похоже, действительно имеют колоссальную власть над людьми.
– Борис Андреич! – обратился к Чичибабину Чернихин. – Как я понял, вы вели дело об убийстве Казарина?
– Вел, – задиристо сказал Чичибабин. – И успешно завершил.
– Материалы дела мы у вас возьмем, – дружелюбно сообщил Чернихин. – В свете последних событий в них все-таки угадывается некоторая незавершенность…
– Делайте запрос! – хмуро ответил следователь, недовольно отворачиваясь в сторону. Но все-таки, не удержавшись, тотчас спросил: – Какая незавершенность тут угадывается? Что-то я не понимаю…
– А вот в той части, что касается супруги Казарина. То ее похищают, то пытаются убить. А кто – неизвестно.
– С чего вы взяли? – со смехом сказал Чичибабин. – Следствие такими данными не располагает…
– А вот Владимир Сергеевич лично вытащил Казарину из логова похитителей, – хладнокровно заметил Чернихин.
Следователь уничтожающим взглядом смерил меня с головы до ног и со сдержанным возмущением произнес:
– Кто такой Владимир Сергеевич? Первый раз слышу! Следователь? Инспектор уголовного розыска? Частный сыщик? Ей-богу, это смешно!
– Вы так считаете? – рассеянно спросил Чернихин.
В дверях морга нас встречали. Главный патологоанатом и судмедэксперт по совмещению Пятницкий в полном соответствии со своей профессией постоянно сохранял на лице маску суровости и скорби. Коротко пожав всем руки, он повел нас в секционный зал, на ходу объясняя трагическим голосом телевизионного диктора:
– К вскрытию еще не приступали, но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что смерть наступила вследствие множественных травм внутренних органов. Потерпевшая намеренно бросилась головой вниз почти с тридцатиметровой высоты – сами понимаете…
Мы остановились возле секционного стола, на котором лежало изломанное обнаженное тело. Лицо женщины было изуродовано и покрыто коркой запекшейся крови. Кровь была и на слипшихся русых волосах.
Чичибабин окинул труп равнодушным взглядом и отвернулся к окну – он уже осматривал покойную и всем видом показывал, что остальное ему неинтересно.
– Ну, что, Владимир Сергеевич, – произнес Чернихин. – Вам эта дама не знакома? Не приходилось сталкиваться в процессе своих, гм… экспериментов?
Чичибабин фыркнул и осуждающе покрутил головой.
– Трудно сказать, – неуверенно протянул я. – Лицо настолько изуродовано… И все-таки волосы очень похожи! И, пожалуй, комплекция…
– Похожи? – переспросил Чернихин.
– Да, похожи. На ту девушку, которая с самого начала крутилась возле Казарина и которую я видел в загородном доме… Разумеется, с уверенностью утверждать не могу, – развел я руками.
– А вы у нас большой фантазер, а, Владимир Сергеевич? – со сдержанной неприязнью сказал Чичибабин. – Вы ведь тоже с самого начала крутились, как вы выражаетесь, около Казарина, и что же из этого следует?
– Мы поговорим об этом попозже, – вмешался Чернихин. – Сначала я хотел бы ознакомиться с протоколом осмотра места происшествия и побывать в реанимационном отделении. – Он обернулся к Пятницкому и поблагодарил его. – Если выяснится что-то во время вскрытия, прошу немедленно поставить меня в известность, хорошо?
Мы вышли из морга. Маленький психиатр, о котором все позабыли, подал голос и, волнуясь, поинтересовался, что с ним теперь будет.
– Да что с вами будет! – удивленно сказал Чернихин. – Работайте себе!
