Однако второй игрок из команды МВД уже выбежал ему в тыл, беспорядочно стреляя перед собой, пока несколько красящих шариков не настигли последнего «зеленого» воина. «Голубой» победно вскинул руки и с большим облегчением стянул с головы шлем. Лицо его было мокрым, но счастливым. Часть зрителей приветствовала его удачу восторженным воплем.
– Ну что, Федорыч! – рявкнул кто-то прямо над ухом. – Утерли вам нос?
Я увидел толстого краснолицего мужика, который навис над Васильевым с выражением восторженного торжества на лице. Он был в «гражданке», но воображение легко дорисовывало к его грандиозной фигуре сизую форму и милицейские погончики.
Васильев слегка улыбнулся и развел руками. Милицейский начальник попытался продолжить развитие благодатной для него темы, гогоча и размахивая ручищами. Но Васильев уже отвернулся и, кивнув мне, пошел прочь.
Мы обогнули проволочное ограждение и неожиданно столкнулись с тем самым последним воином «зеленых», который без шлема выходил с площадки. У него было открытое широкогубое лицо. На лоб падали мокрые белокурые волосы. Увидев Васильева, он широко и виновато улыбнулся.
– Эх, ты, Аника-воин! – осуждающе сказал Александр Федорович и, указывая на меня, продолжил: – Знакомьтесь, тот самый Ладыгин.
Белокурый кивнул и цепко оглядел меня.
– Чернихин, – представился он. – Сергей Вениаминович.
– Ну, вы еще познакомитесь поближе, – сказал Васильев. – Ступай приведи себя в порядок, а я пока побеседую с Владимиром Сергеевичем.
Чернихин кивнул и расслабленной походкой направился к зданию гостиничного типа, куда потянулись и другие игроки обеих команд, обмениваясь впечатлениями.
На площадку тем временем проникали новые бойцы, и зрители приветствовали их подбадривающими криками. Васильев повернулся к площадке спиной – кажется, пейнтбол его теперь вовсе не интересовал.
– Сергей Вениаминович бывает здесь часто, – сообщил он мне. – Но ни разу еще не выиграл, представляете? Слишком азартен. Но в работе совсем другой человек. Пальца в рот не клади.
Я терпеливо ждал, когда он перейдет к главному, а сам оглядывался по сторонам, ища Марину. Я был так неловок, что потерял ее в толпе. Теперь она в одиночестве прохаживалась по влажной траве, задумчиво глядя себе под ноги. В нашу сторону она даже не смотрела.
– Я ознакомился с той информацией, что вы мне передали, – сказал неожиданно Васильев. – Кроме того, я обдумал факты, о которых вы сочли нужным мне сообщить. Вкратце выводы таковы. Через фирму «ИнтерМЭТ» происходила утечка оборонных технологий в страны с нестабильными режимами. Такая практика не приветствуется в правительстве, потому что осложняет международные отношения, в первую очередь с США. Однако большинство сделок согласовывалось именно на правительственном уровне. То есть раскрутка этого компромата не привела бы к быстрому и однозначному решению. Боюсь, что уголовной ответственности руководству фирмы удалось бы избежать. Без потерь они бы не ушли – публичное разбирательство, скандал, возможный отзыв лицензии. Именно публичности они боятся больше всего. Поэтому и попытались побыстрее разобраться с амбициозным и злопамятным коллегой. Работа была выполнена топорно, и, как вы утверждаете, пленка все-таки попала к адресату. Более того, в дело влезли вы и заставили всех нервничать. Им пришлось работать на два фронта. С тем человеком, которому вы передали пленку, им, видимо, удалось договориться. Зато с вами им договориться не удалось, потому что вы, собственно, ничего и не требовали… Хотя, может быть, какие-то требования у вас оформились позже? – с интересом посмотрел он на меня.
– Какие у меня могут быть требования? – смущенно пробормотал я. – Но ведь убийцы должны быть наказаны?
– Безусловно! – подтвердил Александр Федорович. – Именно этой побочной деятельностью – охотой за невольными свидетелями – фирмачи ухудшили свое положение. Не уверен, что удастся доказать их прямую причастность к убийствам и похищению, но это наиболее реальная возможность зацепить их. В первую очередь мы займемся Казариной и тем домом, где она содержалась. Надеюсь, вы не откажетесь нам помочь? Так сказать, если произнесено «А», то должно прозвучать и «Б»…
Мне оставалось только развести руками.
– Ваше молчание воспринимаю как знак согласия, – убежденно заявил Васильев. – Значит, сейчас поедете с Сергеем Вениаминовичем к себе в больницу, попробуете войти в контакт с Казариной. Конечно, состояние ее оставляет желать лучшего, но сейчас самое главное – не упустить время.
– Я, конечно, поеду, – сказал я. – Но мне нужно предупредить свою девушку.
Александр Федорович проследил за моим взглядом и сказал:
– Так это и есть та женщина, с которой вы ездили освобождать Казарину? Кстати, Владимир Сергеевич, вы настолько невнятно изложили версию этого освобождения, что я, признаться, теряюсь в догадках. Мне кажется, вы многого недоговаривали…
В груди образовался неприятный холодок – если придется однажды договорить все, чего я недоговаривал, у меня будет очень бледный вид.
– Вы так думаете? – глуповато спросил я. – А мне кажется, я наговорил много лишнего.
Александр Федорович ответил мне насмешливым взглядом.
– Можно сказать и так, – согласно кивнул он, выразительно переводя взгляд на Марину. – Только не мне.
– Нет, что вы! – поспешно сказал я. – Она ничего не знает.
– Возможно, – ответил Васильев. – Позже мы вернемся к этому вопросу.
Мы подошли ближе, и он сдержанно поклонился Марине.
– Боюсь, нам придется забрать у вас Владимира Сергеевича, – сказал Васильев. – Это, конечно, не очень вежливо, но возникли некоторые проблемы.
– Вы его арестуете? – спросила Марина с усталой иронией. Однако взгляд, который она бросила на меня, выражал тревогу.
– Считаете, есть за что? – поинтересовался Васильев.
Марина не ответила. У нее был утомленный вид. Лицо казалось слишком бледным, и под глазами выделялись темные круги. Вдруг она протянула ко мне руку и сказала:
– Отойдем в сторону!
Мы сделали несколько шагов по густой свежей траве и остановились в полуметре друг от друга.
– Как твои дела? – спросила Марина. – У тебя будут неприятности?
– Пока не знаю, – ответил я. – Но, кажется, они раскрутят это дело. Во всяком случае, дураком я выглядеть буду – это уж точно.
Марина, опустив голову, носком туфли рассеянно гладила стебель подорожника.
– Слушай, а зачем тебе все-таки понадобилась тогда экспертиза твоей находки? – спросила она. – Не проще было бы ее выбросить?
– По-моему, все было бы гораздо хуже, – сказал я. – А вообще меня подвело любопытство. И, кроме того, я просто нашел удобный повод увидеть тебя…
Марина посмотрела на меня непонятным взглядом и сказала с легкой досадой:
