Так размышлял Корнеев, катя в своем «БМВ» с Краснопресненской набережной в район Малой Бронной, где на углу Большого Палашевского переулка дежурили Темин с Тарасычем, карауля подозрительного врача.
Он боялся их там не застать, потому что время уже приближалось к двум часам. Кажется, доктор именно в два кончал работу, если не дежурил. Подъезжая к условному месту, Корнеев увидел синюю «Тойоту» Темина. Он проехал чуть дальше и остановил «БМВ» под самым его носом. Разумеется, Темин заметил его появление и немедленно вышел из машины. Корнеев распахнул противоположную дверцу и впустил Темина в салон.
– Что случилось, Сергей Иванович? – обеспокоенно спросил тот, усаживаясь на сиденье.
– Это я хочу знать, что здесь у тебя случилось, – с покровительственной хрипотцой заявил Корнеев.
– У нас пока тихо, Сергей Иванович, – сказал Темин. – Но вы будьте уверены – чуть он отойдет от больницы – мы его скрутим…
– Отбой! – покачал головой Корнеев. – Это дело мы переиграем. Доктора пока не трогать. По-другому поступим. Оставляй здесь Тарасыча, и пускай он этого лепилу пасет. Куда ходит, кого знает… ну, и так далее. А сам пускай не рисуется! А то знаю я вас… – Он пронзительно посмотрел на помощника. – Вам бы только покрасоваться да руками помахать! А здесь надо тонко…
– Вы, Сергей Иваныч, с Тарасычем сами бы инструктаж провели, – глядя в сторону, сказал Темин. – Они с Грифом мне вроде как не доверяют… я бы с ними сам, конечно, разобрался, но, считаю, сейчас не время…
– Правильно считаешь, – похвалил Корнеев и, нажав рычажок, помигал задними огнями стоящей за ним «Тойоте». – Мне ваши разборки не нужны…
Тарасыч заметил сигнал и, выйдя из машины, подошел к «БМВ».
– Садись! – сердито крикнул ему Корнеев.
Тарасыч влез на заднее сиденье и сдержанно поздоровался.
– Ты кто? – спросил его Корнеев, круто поворачиваясь на сиденье, так что от напряжения у него побагровели лицо и шея.
– В смысле? – растерялся Тарасыч, переводя взгляд с Корнеева на Темина и обратно.
– Я спрашиваю – ты кто? – заорал Корнеев. – Авторитет? Крестный отец? Крестная мать? Кто?! Отвечай!
– Не, ну какой крестный отец! – попытался улыбнуться Тарасыч. – Шутите, Сергей Иванович!
– Нет, ты не отец! – зло сказал Корнеев. – А если ты не знаешь, кто ты, – я тебе скажу. Ты – «шестерка», понял? Твое дело – на подхвате. Что тебе сказали – ты сделал. И чтобы не мурзился, не тявкал, понял? Это собачьи повадки, а собаки, они, знаешь, много не живут… – Его тяжелый взгляд будто прилип к побледневшему лицу Тарасыча. – Если еще раз услышу про твою самодеятельность…
– Сергей Иванович! – покаянным голосом воскликнул боксер. – Зря вы это! У меня и в голове не было…
– Ладно, иди! – бросил Корнеев, отворачиваясь. – Каждый из себя крутого гнет… Ты крутого из себя где надо гни… А с нами не надо.
Тарасыч, втянув голову в плечи, вылез из машины.
– Распустились, падлы! – самодовольно произнес Корнеев. – Но здесь и ты, Костя, виноват… Раскис ты со своей… расслабился… Кончай с этим делом!
Темин исподлобья посмотрел на шефа.
– Теперь слушай, – заговорил Корнеев, не замечая его взгляда. – Оставишь, значит, здесь Тарасыча, а сам дуй за город, на хату. Своих придурков из подвала выпустишь. Скажешь, что амнистию я им объявил, – пускай молятся за меня. Но из дому пока – чтобы ни шагу! Осмотреться надо… Казарина пока у тебя остается. Ее отпускать нельзя, но и держать так, чтобы в порядке была! Насчет нее отдельно решать будем. Она, говоришь, плохая?
– Да не то что совсем, – признался Темин. – Но умом вроде повредилась… Молчит все время и почти не ест.
– Это плохо, – покачал головой Корнеев. – То есть что не ест, плохо. А что с головой – это нам как раз на руку. Мы ее в хорошую лечебницу поместим. Но питание ты ей организуй! Как хочешь – хоть в клизме вводи! Эта, твоя… она женщина все-таки! Пускай шефство возьмет… И кстати, Казарина, она давно уже сидит, поизносилась небось… Одежонки какой-нибудь купи поприличнее… Вообще внешний вид чтобы… Понял ты меня?!
– Понял! – твердо ответил Темин. – Все организуем, Сергей Иванович! – Он немного помялся и, собравшись с духом, пробормотал: – За Марию спасибо, Сергей Иванович! Девка-то она неплохая, и голова работает…
– Знаю я, что у них работает! – отрезал Корнеев. – Я тебя предупредил! Вся беда идет единственно от баб. Я, в принципе, не возражаю, но ты должен ее вот как в руках держать, понял? А то сам не заметишь, как в бабу превратишься… Песню знаешь – про Разина?
Темин через силу улыбнулся.
– Ну ладно, занимайся! – милостиво сказал Корнеев. – Мне ехать надо. Зарубите только на носу – больше никакой мокрухи! Я этого не прощу! Башкой работайте! Завтра мне с утра звони – чего про доктора узнаете…
Он завел мотор и, дождавшись, когда Темин ступит на тротуар, выжал сцепление. «БМВ» зафырчал, наращивая скорость, помчался вдаль. Темин проводил машину коротким взглядом и не спеша вернулся к «Тойоте».
– Остаешься здесь, – сказал он напарнику. – Будешь пасти доктора. Куда он – туда и ты. На рожон не лезь. Не нужно, чтобы он тебя заметил. Все, что узнаешь, – доложишь мне лично.
– А если он домой отвалит? – спросил Тарасыч.
– Подежуришь у дома – может, к нему в гости кто заявится… Когда увидишь, что свет потушил, убедись, что точно спать отправился. Еще с полчаса подождешь – и можешь уходить. Но с утра опять его на работу проводишь – он к восьми уходит. А потом ко мне, с докладом.
– Все понял, – покладисто сказал Тарасыч. – А если он меня засечет?
– А нельзя сделать так, чтобы не засек? – недовольно спросил Темин.
– Понял, – повторил боксер и открыл дверцу «Тойоты».
Оставшись один, он медленно пошел по направлению к воротам больницы. Порученное задание не вызывало у него энтузиазма, но особого протеста тоже. Будучи по натуре исполнителен, он нормально воспринял выволочку и в дальнейшем не собирался предпринимать никакого реванша. В легкую конфронтацию с Теминым он попал под влиянием Грифа, однако шеф сегодня ясно дал понять, кто есть кто, и Тарасыч сделал для себя правильный вывод. Темин не слишком нравился ему – в его характере было много занудной педантичности, свойственной бывшим военным, но прекословить ему Тарасыч больше не собирался.
Тарасыч расслабленной походкой двигался вдоль бордюра. На лице его было написано ленивое равнодушие, глаза рассматривали асфальт под ногами. Но это безразличие было только кажущимся. Он сразу заметил высокую фигуру в сером пиджаке и черных брюках, появившуюся из дверей пропускного пункта больницы. Врач остановился и посмотрел по сторонам. Тарасыч скользнул по нему ленивым взглядом и, не торопясь, перешел на другую сторону улицы. Ловя отражение серого пиджака в стеклах окон, он определил, какое направление выбрал объект слежки, и без спешки отправился за ним, стараясь не выпускать из поля зрения.
