Старые петли заскрипели, заскрежетали, дверь отъехала, и в лицо Макарову пахнуло застоявшимся смрадом, карболкой и мышиным пометом. Он поморщился и вошел внутрь.
Здесь было темно, как в могиле, но Игорь Станиславович зажег припасенный для этого случая фонарик и осветил помещение. Он увидел покрытые пылью, опасно подгнившие половицы, стены, затянутые паутиной, и, наконец, то, что его интересовало, – металлические холодильные шкафы со множеством ячеек, в которых некогда хранились трупы. Холодильник давно не работал, но дверцы ячеек были в целости и сохранности.
Макаров подошел ближе и нажал на рычаг замка самой крайней ячейки. Он с натугой подался, и дверца открылась. Игорь Станиславович посветил внутрь и увидел гладкие стальные стенки. Это было похоже на запаянный гроб.
«Здесь его никому не придет в голову искать, – подумал Макаров. – А когда найдут, никто ничего не поймет. И греха на мне не будет. В высший суд я не верю, а моя совесть удовлетворится половиной. Я его не убью. Он умрет сам».
Макаров выключил фонарик и вышел на сумеречный свет, лившийся в приоткрытую дверь. Зорко поглядывая по сторонам, он отпер багажник и подхватил под мышки бесчувственное тело Ладыгина. Тот был очень тяжел, и Игорь Станиславович с трудом выволок его из багажника.
Передохнув немного, он опять взялся за тело и потащил его по асфальту в морг. Это оказалось сложнее, чем он ожидал, и отняло много сил. Кроме того, на грязном полу остались отчетливые следы, по которым без труда прочитывалось все, что здесь происходило. Игорь Станиславович был раздосадован – этот момент он совершенно выпустил из виду в своих расчетах. «Ничего, скоро это все опять покроется толстым слоем пыли, – успокаивал себя он. – Ладыгин в бегах, его ищет милиция, но кто будет искать в запертом здании, на территории закрытой больницы?»
Игорь Станиславович подтащил тело к шкафу и, надсаживаясь, сумел-таки втолкнуть его во чрево стальной ячейки. Ухватив Ладыгина за ноги, он задвинул его поглубже – как какую-то громоздкую вещь, надоевший балласт.
«Скорее как некий спецгруз», – мрачно улыбнувшись, подумал он.
Спецгруз, спецбольница, Ладыгин отправляется в спецпутешествие. Макаров захлопнул дверцу ячейки, подергал ручку – дверца закрылась достаточно плотно. Теперь можно уходить.
Игорь Станиславович вышел из морга, закрыл скрипучую дверь и дважды повернул ключ. Сквозь переплетенные ветви деревьев пробивались огни нового корпуса. Верещали сверчки. Где-то за забором прокатилась милицейская сирена, удаляясь и тая в ночной тишине. «Это не к нам, – с удовольствием заключил Макаров, – к нам нет никаких претензий».
Он сел в машину и, не захлопывая дверок, не зажигая света, поехал к новому корпусу. Лишь свернув к автостоянке, он включил фары и как ни в чем не бывало занял свое место на стоянке. И только потом, как бы мимоходом, захлопнул багажник и запер машину. Воров здесь не водилось, но Игорь Станиславович не любил отступать от правил.
Он решил пройти в терапию через новый корпус, через сверкающий вестибюль отделения «Скорой помощи». Когда он проходил мимо открытой двери диспетчерской, его окликнули.
Игорь Станиславович обернулся на голос и увидел диспетчера Хоменко, выходящего из-за пульта, чтобы пожать Макарову руку. Он остановился и, любезно улыбаясь, подождал, пока Хоменко подойдет ближе.
– Добрый вечер! – сказал тот, протягивая Макарову пятерню.
Обычно они не здоровались, обмениваясь рукопожатиями, но, видимо, Хоменко счел сегодняшние обстоятельства особенными.
– Игорь Станиславович, – сказал он, понизив голос, – неужели это правда, что говорят про Ладыгина?
– А что про него говорят? – осведомился Макаров с улыбкой.
Хоменко зачем-то оглянулся и произнес взволнованно:
– Говорят, его задержали с крупной партией наркотиков, а он обстрелял милиционеров и скрылся... Говорят даже, что Штейнберг был слегка контужен! Неужели это правда?
– Вы знаете, какая-то доля правды в этих слухах есть, – мягко ответил Макаров. – Действительно, Ладыгина задерживали, и, действительно, он скрылся. Но ни перестрелки, ни контузий – ничего этого не было! И вообще я считаю, что это какая-то ошибка...
– Я тоже так считаю! – убежденно сказал Хоменко. – Ладыгин перешел кому-то дорогу, и ему дали понять, что его присутствие неуместно... В результате он просто лишается работы.
– Ну, может быть, все еще образуется, – неопределенно сказал Макаров и отправился к себе в отделение.
Там его дожидался Попов, молодой ординатор, который не должен был сегодня дежурить и вышел по просьбе Макарова на пару часов – подменить, если Макаров задержится. Увидев шефа, он обрадовался:
– Здравствуйте, Игорь Станиславович! Я уж думал, вы совсем нынче не придете... У нас все спокойно. Больные спят. Тяжелых нет... Я пойду? – спросил он с надеждой.
– Да-да, можешь идти, спасибо! – рассеянно ответил Макаров.
Обрадованный Попов машинально расстегнул на халате пуговицы и весело сказал:
– У вас, Игорь Станиславович, лицо в грязи!.. Где-то напачкались... В машине, наверное?
– Да, наверное, в машине... – сказал Макаров, трогая себя за щеку.
Он поспешно прошел в свой кабинет, к зеркалу. Возле левого уха тянулась грязная полоса. Игорь Станиславович вытер ее носовым платком. Это была жирная, слежавшаяся пыль.
Макаров внимательно себя осмотрел. Больше нигде никаких следов, только носки туфель припорошены той же пылью. Он обтер их платком и выбросил его в мусорную корзину.
Достав из шкафа белый халат, он неторопливо облачился в него и сел за свой письменный стол. В отделении было тихо. Игорь Станиславович посмотрел на наручные часы и выдвинул верхний ящик стола. Здесь лежали его любимые тонкие сигары. В день он позволял себе выкурить не более трех, и сегодня норма уже была выполнена. Но это был особенный день, и можно позволить себе нарушить заведенный порядок.
Игорь Станиславович достал из коробочки сигару и аккуратно обрезал кончик. Щелкнул зажигалкой, выпустил густой ароматный клуб дыма. Только сейчас он почувствовал, как устал.
* * *
– Послушайте, мужики, – обронил Гога. – Если не секрет, чего вы хотите от моего босса? У нее папа отставной генерал, и в Управлении МВД у нее генерал знакомый...
Огни встречных машин сполохами прокатывались по его невыразительной физиономии, играли бликами на его рано полысевшем лбе. Он смотрел на дорогу и разговаривал с пассажирами как бы между прочим – ровным доброжелательным тоном.
– Мы тебе не мужики, – сердито сказал за его спиной Гузеев. – Тебе удостоверение показать?
– Вы из органов? – с интересом спросил Гога. – Я так и думал. Сейчас ведь по физиономии ни за что не угадаешь – мент перед тобой или бандит. Но только ведь, господа начальники, если вы менты, вам генералов еще больше бояться надо...
