– Пистолет Макарова, к счастью, не стреляет, если его не снять с предохранителя и не передернуть затворную раму. А у этого умника стреляет.
Я открыл книгу на указанной им странице. «Островский выхватил пистолет и, не целясь, выпустил в бегущего человека всю обойму».
– Так, может, Островский сделал все это заранее? – предположил я.
– В таком случае так и надо было написать, что все необходимые операции он произвел заранее, – упрямо произнес парень.
– Может, автор это подразумевал, – сделал я еще одну попытку.
– Даже если и так, то Островский все равно должен был выхватить пистолет из кобуры, снять с предохранителя и только потом палить по этому, бегущему. Только идиот будет таскать пистолет с патроном в стволе, и при этом не поставленный на предохранитель. Он мог, конечно, снять оружие с предохранителя, почуяв опасность, а уже потом…
– Слушай, – я с чувством захлопнул книгу, – я врач, и лично мне такие подробности до лампочки. Это же художественная книга, а не отчет начальству о действиях по ликвидации преступника.
– В таком случае, – охранник посмотрел торжествующе, – следовало указать, что книга рекомендуется врачам и иным некомпетентным в подобных вопросах гражданам. Кстати, после использования оружие следовало почистить, а не запирать в ящике стола «до следующего дела».
Мне оставалось только пожать плечами и внести предложение о прекращении прений. По-своему этот акселерат, наверное, прав.
Колобок уже поджидал меня во дворе клиники.
– Пойду посмотрю, как там твой Колесов.
Я полюбопытствовал, какого черта Крутиков все время торчит в больнице, вместо того чтобы спокойно отправляться домой.
– А что дома делать? – вздохнул тезка. – Тебе хорошо – со смены на «Скорую», с дежурства на смену. Я бы тоже так хотел, да, боюсь, не получится. Это же сутки практически не спать.
– А ты попробуй на практике, – предложил я. – Чего зря воздух сотрясать: получится – не получится. Я сегодня дежурю, ты все равно здесь. Оставайся, может, какой вызов интересный будет по твоей части.
Колобок остался. В ожидании «интересного вызова» он бродил по клинике, развлекал дежурный персонал байками, а в перерывах сладко посапывал в уютном кресле в комнате отдыха.
В первую половину ночи, как обычно, вызовы следовали один за другим. Сегодня я ездил с помощницей, поэтому приходилось быть все время начеку. Помощница моя, Инна, – привлекательная девушка, неземное создание с пуританским воспитанием и высокими моральными принципами. Однако ни воспитание, ни высокие принципы не мешали этой куколке стучать на меня по каждому поводу главврачу Борису Иосифовичу Штейнбергу, приходившемуся ей родным дядей. Уже имея печальный опыт последствий стукачества «высокоморального существа», большую часть времени я предпочитал молчать, открывая рот лишь по делу да иногда перекидываясь невинными фразами со Степанычем.
Время перевалило за полночь. Мы ехали на очередной вызов. Вадик со Славиком о чем-то трепались в кабине, время от времени до нас доносился их громовой хохот. Степаныч сосредоточенно смотрел на дорогу. Инночка сохраняла молчание, высокомерно вздернув носик, при каждом взрыве хохота братцев-санитаров ее сложенные бантиком губки сжимались чуть плотнее.
Мне подумалось, что все мы, по сути, на что-то запрограммированы. Инночка – на карьеру любыми средствами, Славик с Вадиком выполняют программу-минимум – закончить обучение, при этом тоже в выборе средств не особо разборчивы. Я… Ну, я – случай тяжелый, не программа, а так, обрывки, эпизоды: внешний раздражитель – привычная реакция. Как в боксе: удар – блок, удар – нырок, контрудар. Все – по привычному шаблону, финты – и те когда-то осваивал, нарабатывал. В народе даже поговорка такая есть: «Бегает как заведенный». Кто ее придумал? Вероятно, тот, кто осознавал, что люди в большинстве своем живут, как механические игрушки, роботы с автоподзаводом. Действия по шаблону и полное отсутствие фантазии.
Возможно, бывший контрактник Попов тоже сейчас по какой-то программе живет. По программе, кем-то в него умело заложенной. Услышал пароль – включил один блок программы, услышал другой – перешел к следующему блоку. А из психушки он убегал, возможно, для того, чтобы выполнить нереализованную часть предыдущей программы и услышать новый пароль.
Мне вспомнился рассказ Чехова о стремлении военных создать «совершенного воина». Вот он, Попов – готовый солдат без страха и сомнения. Ставь задачу и жди результатов. Погиб солдат – не беда, новому мозги промоем и заново запрограммируем. А если засветился случайно, как Попов, – тоже невелика беда. Проболтаться все равно не сможет, даже если очень захочет. Да и не захочет он ничего, у него же все желания там, на другом уровне остались. Программы же можно слоями друг на друга накладывать, как коржи для торта, а между ними – прослойка, режим ожидания, на которую Крутиков и наткнулся. А потом приезжает «тетка из деревни» и забирает солдатика домой, а по пути завозит к профессору, для того чтобы из режима ожидания перевести клиента на другой уровень, запустить, например, нейтральную программу «бизнесмен Попов, бывший контрактник»…
Ни хрена себе, выводы! Я резко выпрямился, чувствительно задев при этом сидящую рядом Инну. Она немедленно сморщилась, передернула плечиками.
«Никакой фантазии», – подумал я, а вслух произнес:
– Пардон! В спину что-то вступило.
Инночка одарила меня презрительным, без капли сочувствия, взглядом, язвительно проронила:
– Возраст…
Да, она и вправду робот, красивая механическая игрушка, запрограммированная быть стервой. Я скривился и очень натурально застонал.
– Что, так худо? – участливо спросил Степаныч.
– Достала уже, зараза…
Степаныч понимающе ухмыльнулся, Инночка подозрительно прищурилась.
– Спина, говорю, зараза, достала, – пояснил я.
Степаныч потер переносицу, пряча в ладони широкую ухмылку. Инночка равнодушно уставилась в окно.
Итак, к чему меня привели размышления по методу свободных ассоциаций? Жизнь по шаблону – Попов – психопрограммирование – профессор-консультант – тетка из деревни… А тетка откуда взялась? Я покопался в памяти. Конечно же Крутиков упоминал о третьем пациенте с подобными симптомами, которого прибрал к рукам Тарасов и которого впоследствии родственники забрали в деревню. Может, тетка Попова и ненастоящая вовсе? Подсадная тетка. Я ухмыльнулся. Такая буйная фантазия черт знает куда может завести… Вот Тарасов – другое дело, очень даже настоящий и как-то его слишком уж много. Куда ни повернись – всюду Тарасов. Хотя Крутиков тоже не невидимка, обязательно где-то рядом выскакивает, как ванька-встанька. А то, что он взялся по личному почину раскручивать подозрительного Тарасова, вполне может оказаться лажей, неправдой то есть.
Тьфу ты! Так ведь и параноиком недолго стать. Все Чехов со своей подозрительностью – кругом враги…
