- Может, ты что натворил? - предположила Евгения.
Но Фрол покачал головой:
- Да я самый дисциплинированный боец во всем батальоне, а работать меня постоянно припрягают. Вот посмотрите на мои руки! - Он протянул ей ладонь, и та взяла ее.
Паркин злился на яблоне, но удержался от того, чтобы слезть с дерева, перескочить через забор и набить этому маленькому козлу его морденку.
Тем временем Евгения смотрела на маленькую ручку и не видела на ней никаких ни мозолей, ни следов от порезов, как вещал ей Валетов. Фрол сообразил, что его рука на рабочую не похожа, и быстро убрал ее. Но она снова потянула к нему свои длинные ухоженные пальцы и попросила снова показать ей руку.
Капитан то подносил к глазам бинокль, то глядел невооруженным глазом на воркующих голубков. Вот она снова берет его руку. Сама, клушка, повернута на гадании. Сейчас будет ему рассказывать о его будущей судьбе.
«Да, - тут сам с собой согласился капитан, - его-то руку она уже всю изучила и ничего в ней такого не увидела, а вот у этого мелкого, поди, все замечательно».
- Слушай, - шептала Евгения, - да у тебя тут просто не жизнь, а малина!
- Ну да? - не поверил Фрол и поглядел на собственную руку. - Ничего такого я не вижу - одни мозоли от тяжелой работы.
Евгения не видела мозолей, но молчала.
- Тут я вижу только благополучие и сытую жизнь.
- Это когда, - поинтересовался Валетов, - после смерти?
- Да нет, вот армия - это вот тут вот у тебя, вот видишь? Это вот, наверное, армия. А вот после, после у тебя все замечательно.
- Так я ж не в «после», - возразил Валетов, - мне сейчас надо! Вот высокую бы, красивую, молодую женщину…
- Ну, - обиделась Евгения и отдала Валетову его собственную руку, - скажешь! Тебе вон работать надо.
- Да ладно. А чай есть у вас?
Маленький ребенок глядел честными глазками на взрослую тетю. Ну как она могла отказать этому труженику? Они поднялись и скрылись за углом дома.
Капитан сидел и грыз ремешок от бинокля.
«И что теперь? - думал он. - Вот ведь застал. Она со всеми трахается. Пока он на службе - перед всеми ноги раздвигает, а потом заявляет, что беременна!»
Тем временем Валетов разулся и вошел в дом. Евгения поморщилась:
- Слушай, тебе бы надо ноги помыть, а то ты тут у нас все завоняешь.
Валетов, будь он на гражданке, может, и обиделся бы, а так к запаху привыкаешь и уже ничего не чувствуешь.
- Да? - Он с удивлением посмотрел на свои пальцы. - Ну раз надо, так надо. А где мыть?
Фрол снова показался на участке и подошел к тазу, где обычно после работы любил мыть ноги сам капитан. А тут какой-то солдат садится, берет и начинает полоскать собственные копыта в его любимом тазике! А на заднем плане, - Паркин приложил бинокль к глазам и едва не заорал на моющего ноги Валетова благим матом, так как на заднем плане в глубине спальни его жена разбирала кровать - подготавливала ложе, сучка! Ну все, он ее убьет сегодня, убьет! Валетов спокойно все мероприятие по помывке ног проделал и, вылив за собой культурно воду, вернулся обратно в дом.
Шаркая по крашеным деревянным доскам тапками, которые нашел у двери, Валетов вошел в кухню, где на газовой плите уже шумел чайник.
К сожалению, капитан не видел, что происходит в кухне, и, несмотря на большой соблазн обойти объект стороной и засесть в огороде у соседа, и продолжить скрытое наблюдение, он остался сидеть на яблоне, чуя, просто носом чуя, что будет нечто такое в спальне, что он не должен пропускать!
Валетов, щурясь от солнечных лучей, заглядывающих в кухню, пил чай с медом и смотрел на красавицу.
- Повезло вашему мужу, - не удержался от обычной фразы в тех случаях, когда мужчина хочет подчеркнуть достоинства замужней женщины, Валетов.
- Да, - как-то вяло и обыденно согласилась Евгения, - послушай, я там хотела в спальне тумбочку переставить, ты мне не поможешь?
- Да нет проблем, - согласился Фрол и последовал за хозяйкой в спальню.
У Паркина остановилось сердце. Тем временем его жена необычно живо и бодро подошла к самому окну и, повернувшись к Фролу спиной, нагнулась.
Небольшая, но тяжелая тумбочка стояла между стеной и кроватью, и для начала ее надо было вытащить на открытое пространство. Прикинув физические кондиции его нынешнего помощника, Евгения решила сама вытащить тумбочку из угла. Она уцепилась за нее и стала пытаться выдвинуть вперед. Тумбочка медленно, но верно выходила на открытое пространство, а Валетову оставалось только отступать немного назад для того, чтобы не мешать хозяйке вытаскивать свое добро. Он уже был рад, что самому ему не приходится ничего делать. Только любуйся попкой в халатике. Вот это зрелище! И как близко, прям под самым носом.
Порой в жизни нужна не физическая помощь, а моральная поддержка. Одна хозяйка не решалась эту тумбочку тащить, а так, вдвоем с ним, вон как хорошо справляется!
Входная дверь дома с треском открылась, и в квартиру вбежал разъяренный Паркин. Он метнулся в спальню и увидел, как его жена, повернувшись самой своей большой прелестью к Валетову, корячит тумбочку.
- Что ты делаешь?! - воскликнул он.
Валетов тем временем замер по стойке «смирно» в сланцах самого капитана и глядел на того, вытаращив глаза.
«Ну все, - думал он, - теперь мне кобздец! Сейчас заставит эту кучу в темпе марша перебрасывать с одного места на другое».
Евгения, удивленная тем, что муж так быстро вернулся из Самары, выпрямилась и подбоченилась.
- Ты что, уже приехал?
- Да не ездил я в Самару, - отмахнулся Паркин и, тяжело дыша и с удовлетворением отмечая, что к его жене, похоже, никто не прикасался. Он бросил взгляд на кровать и увидел, что та застелена. Выходит, она не расстилала постель, а наоборот. Как же он сразу не догадался. - Хорош, солдат, пялиться! - скомандовал капитан. - Твое дело - щебень.
Фрол молча поспешил удалиться, чувствуя нутром, что между офицером и его женой возникла какая-то напряженность. Он быстренько забежал на кухню, сунул ложку в банку с медом, запил все это дело чаем и потом уже оказался на улице, рядом с кучей стройматериала.
Объяснив жене, что всякое бывает на службе, к чему она уже давно привыкла, Паркин с удовольствием пожевал найденные супругой в холодильнике куски, так как об обеде сегодня речь и не шла. Потом он пообещал обязательно быть сегодня вечером часов в шесть и, как показалось жене, очень даже довольный, снова отправился служить родине. Прямо вот с биноклем на груди.
Пройдя несколько домов, у Паркина что-то защекотало под сердцем, он обернулся и, плюнув на все - ведь сегодня он официально взял отгул - снова обошел жилой массив и разместился на яблоне. Он не хотел сам себе признаваться, но, похоже, следить за собственной супругой - весьма интересное занятие.
