- По распоряжению заместителя начальника она никогда не увидит этих людей, - возразил сержант, защелкивая наручники на запястьях Виктора.
- Вы не имеете права меня арестовывать, - твердил горе-любовник, но на него никто не обращал внимания.
Света, после того как и на ней замкнулись браслеты, принялась рыдать:
- Что я такого сделала, за что вы меня забираете?
Менты ничего не хотели слушать. Они усадили задержанных на заднее сиденье машины и уехали восвояси. Валетов схватил руки в ноги и ринулся бежать обратно к бане. Кадакоев только посмотрел ему вслед, посмотрел на открытый дом и сплюнул.
А в это время его товарищ Забота предлагал некоторое время погостить в доме и поискать что-нибудь для успокоения собственного постоянно голодного организма.
* * *
Переговорив с начальником, Резинкин сообщил, что ему надо бы возвращаться обратно, а не то она застрелит его товарища. Но старший милиционер решил иначе. Он заставил Резинкина отойти от бани и взял в руки мегафон.
- Мария Поликарпова! Выходите из бани с поднятыми руками!
Прошло не более двух минут, как из бани стали раздаваться мужские крики: «Не надо!», «Не стреляйте!», «Не заходите!». Слушая все это, толпа, сбежавшаяся к бане, ахнула. А тем временем по залу прохаживалась в одном измокшем от пота платье Маша и, размахивая ружьем, требовала, чтобы все мужики орали и молили о пощаде.
После того, как по мегафону раздалась речь главного милиционера, из бани начали выбегать перепуганные, бледные женщины со своими котомками и вениками. Они не понимали, что происходит, и тут же пытались войти в курс дела, сливаясь с толпой.
Замначальника похвалил себя за правильность действия, наблюдая, как слабая половина человечества беспрепятственно покидает ставшее опасным здание из-за засевшей в отделении для сильной половины человечества сумасшедшей женщины. Он и подумать не мог, что выстрелов из ружья за огромным количеством дверей и толстыми стенами в соседнем отделении просто не слышат. И если бы не мегафон, то сидели бы там и дальше.
А между прочим, поскольку не последние мужики пошли в баню, большинство захватило и своих жен.
Толстухи Шпындрюка не было, а вот все остальные дамы также использовали заведенную Шпындрюком традицию для того, чтобы собраться и весело посудачить о том о сем, вперемежку с таким нужным делом, как мытье, парилка и похлестывание себя веником.
Через некоторое время все женское отделение опустело, а руководитель антитеррористической операции ходил гоголем.
Когда Валетов снова подбежал к бане, осада не принесла никаких ощутимых результатов. Резинкин сидел в милицейском «уазике» и пил чай.
Фрол смотрел на женщин, перепуганных тем, что их мужья остались в заложниках, и подошел к начальнику милиции:
- Вы так ничего и не сделали? Почему вы не отдали ей Витьку и Светку, пусть бы она с ними забавлялась.
- Ты думаешь только о своих друзьях, а я должен о всех людях думать. Видишь, уже сколько народу вытащил? - показал на женщин руководитель операции по освобождению заложников. - И отойди, солдат, хватит тут болтаться под ногами. Серьезное дело.
- Она никого еще не убила? - Фрол волновался не на шутку, ведь он пережил выстрел в стену. - Но как же теперь совладать с ней? Вы что, не будете заходить в здание?
- Нет, - покачал головой руководитель операции, - я буду ждать спецназ из Самары. Сами мы туда не полезем, будем держать оцепление.
- А в это время она будет сходить с ума и убивать заложников по одному.
В подтверждение его слов неожиданно от выстрела разлетелось несколько стеклопакетов. Милиционеры и простые граждане отшатнулись от снопа стеклянных осколков. Судя по крикам из толпы, кого-то посекло.
В это время Поликарпова перезаряжала один из стволов ружья. Пустая гильза полетела на пол, тихо позвякивая.
- Вот так. Теперь станет еще свежее.
Голые мужики продолжали стоять на коленях.
- Откуда ж ты, сволочь, взялась такая? - решил подать голос директор аптеки, но на него тут же зашикали, чтобы он заткнулся, потому как баба была просто уже вне себя.
Фрол, когда его за руку оттаскивал милиционер, скривился и закричал на начальника милиции:
- Неправильно вы действуете, товарищ командующий!
Его оттеснили за оцепление, и он встал в стороне вместе с остальными гражданами, продолжая наблюдать за развитием событий. Валетов недолго мучился пучившими его голову мыслями и подошел к без пяти минут вдовам, находящимся в предыстеричном состоянии и требовавшим ежеминутно от начальника милиции, чтобы он вытащил наконец их мужей. При этом очень многие обещали ему такие деньги, о которых он только читал в газетах.
Подойдя к высокой, дородной женщине, чье лицо было доведено до красного свечения банными процедурами и теперь не остывало из-за возникшего стресса, Валетов тихонько прошептал:
- Сколько же вы дадите за освобождение мужа? - Здоровенная крестьянка поглядела на маленького мальчика и отвернулась от него. Но Фрол не унимался: - Я вытащу всех, только скажите, сколько вы заплатите.
Женщина, не зная, у кого просить помощи, посмотрела на эту незначительность и сообщила, что со всех «девчонок» тысяч десять баксов наберется. Рот у Валетова ходил вверх-вниз, он даже не знал, как поделиться с этой мадам собственными соображениями.
Свирепая Поликарпова ходила по залу и продолжала требовать через дыру, которую она проделала с помощью ружья, чтобы ей сюда привели на кастрацию Витьку. Слыша такие речи, люди не могли сдерживать смех и гоготали.
Пока она кричала в проделанную в стене из стеклопакетов пробоину, в зал неожиданно вошли все супружницы взятых в заложницы мужиков. Одна женщина, поглядев на стоящих на коленях, сказала другой:
- И что ты в нем нашла?
Дядьки стали меж собой переглядываться, не поняв, о ком идет разговор. Повернувшись на фразу, Поликарпова остолбенела.
- Вы че, бабы? Ну-ка, назад! - Она водила ружьем из стороны в сторону.
Здоровенная крестьянка, с которой Фрол поделился собственными мыслями и в результате получил заверения, что тысячу баксов он получит, поскольку план подразумевал непосредственный риск жизнями самих дам. Но те в едином порыве ломанулись внутрь, потому как идея была верной и показалась им беспроигрышной.
Поликарпова не смогла даже ничего поделать, потому как толпа хорошо одетых и упитанных дам приближалась к ней стремительно, не обращая внимания на оружие. Маша оцепенела от дорогих шапок и дубленок. Она в один миг очутилась в сказке, забыв про ружье, а когда волна зависти по отношению к этим богатым сучкам накрыла ее, было поздно. Здоровая отняла у нее ружье и отдала подругам.
Мужики вздохнули с облегчением. А бабы набросились с визгом на Машу. Теперь террористка подвергалась всевозможным щипкам, укусам и ударам. Те, что были подальше, довольствовались плевками, которые летели и в союзниц.
