- Как же мы успеем? - недоумевал Деев.
Мудрецкий посмотрел на часы. Было восемнадцать семнадцать.
- Как-нибудь.
Там, где проходил стояк, угол был весь желтый - наглядное свидетельство случившегося с полгода назад засора в трубе. Моча просто стояла в туалете второго этажа. Немудрено, что и к ним прошла, пока пробили, пока то да се.
- Деев.
- Я.
- Несите наряд в обычном ритме. Наш ремонт, ваша уборка. Возражения?
- Никак нет.
Батраков подумал, что лейтенант уж слишком легкую участь определил мотострелкам, и попытался намекнуть на сложность предстоящих работ:
- Да тут до хрена, товарищ лейтенант.
- Батраков, сделай так, чтоб дверь открывалась.
- Есть, - Женя понимал, что милостью лейтенанта легко отделался, на этот раз цыганить долю полегче ему не пришлось.
- И закрывалась тоже.
- Есть. Но здесь…
- Помолчи. Резинкин, Заботин, разберите одну двухъярусную кровать, принесите сюда, со второй койки до потолка достанете. Побелку из желтого угла соскрябайте на пол, остальную соберите, разведем по второму разу.
В десять вечера химики спокойно отбились, а мотострелки вымывали туалет после заново сделанной побелки. С дверью Батраков справился за двадцать минут.
Надо было видеть Деева, который ходил по казарме с покусанными локтями и выл.
Следующим вечером ровно в шесть комбат снова появился на этаже.
Мудрецкий ждал прихода подполковника и, услышав, как надрессированный Деевым за ночь конопатый заорал: «Смирно!» и басовитый ответ: «Вольно!», вышел из каптерки, где они с Паркиным выясняли в карточном бою, кто из них дурнее. Счет был двадцать восемь на двадцать семь в пользу Мудрецкого - сказывались полгода учебы в аспирантуре против пяти лет, проведенных Паркиным в политехе.
С вытаращенными глазами Юра понесся прямиком в сортир. В туалет дверь открывалась и закрывалась - значит, руки-то прикладывали. Что-то делали. Подполковник стоял рядом с очками и глядел по сторонам.
- И где ремонт?
Лейтенант оторопел. Тон начальства не обещал ничего хорошего, точнее, он вообще ничего не обещал.
- Ну как же, - он поднял палец к потолку. - Мы же… вот дверь… вращается.
- Я не просил, лейтенант, чтобы вы белили потолок, я приказал сделать здесь ремонт.
- Но нужны…
Стойлохряков перед уходом похлопал по плечу Мудрецкого:
- Не можете достать - рожайте. У вас еще сутки, если ничего не изменится - автоматически всплывает история с двигателем, и хищение я повешу на тебя.
Лейтенант на ватных ногах дошел до кубрика, пинком открыл дверь и плюхнулся с сапогами на первую попавшуюся койку.
Свалив дежурство на мотострелков, наряд химиков балдел, в то время как в части в экстренном порядке создавалось нечто, напоминающее окрестности дорогих вилл на Тихоокеанском побережье. Побелка, покраска, обрезка деревьев. Работа кипела двадцать пять часов в сутки.
- Не понравилось! - взвыл Батраков, поднимая голову с койки. - Чего ему надо, козлу?!
- Тихо, - простонал Мудрецкий. - Не ори.
Резинкин и Заботин проснулись от крика и чуть не сыграли вниз с верхних коек.
- Что такое? - Забота лупал глазами.
- Сортир не принят! - орал Батраков. - Как же так?!
- Ему нужен ремонт по полной программе, - шепотом сообщил лейтенант. - Приказано родить, и не через девять месяцев, а через сутки.
Взвод был разбросан по нарядам: столовая, склады, овощехранилище.
В этот момент из парка пришли довольные и натрахавшиеся ефрейтор Петрушевский, Леха Простаков и вечно увивающийся около него Фрол, за ними медленно вошел немерено наспавшийся Агап, и казарма сразу наполнилась запахом французского парфюма.
Все были в курсе текущих событий, и лежащий на койке в никаком состоянии их командир взвода означал полное фиаско.
Старый воин Агап схватил ситуацию на лету и, плюхаясь на свою койку, басовито пробубнил:
- Даже мне сортир понравился. У него, наверное, дома и то хуже.
Здоровый Простаков поспешил убраться в свой угол с прохода, чтобы не мешать людям смотреть друг другу в глаза.
- Я старался, - заметил Резинкин.
- А ты, Забота, старался? - гневно спросил «ваше благородие».
Забота заюлил.
- Конечно, мы вместе.
- Кончай п…деть. Опять в углу отсиживался.
- Я койки держал, чтобы Резина не упал.
- Что ему будет-то, он же резина. Да, Резина?
Мудрецкий сел.
- Во-первых, прекратите, во-вторых, повтори-ка, Игорь, что ты там сказал насчет дома комбата.
- Я говорю, у него, поди, дома и то хуже.
Глаза дембеля и лейтенанта встретились. Разница между ними была два года, но в армии взрослеешь быстрее. По сути, они были ровесниками.
- Это больно круто, - Агап поспешил отговорить лейтенанта. - Вони будет.
- У меня приказ, - Юра чуточку повеселел. - Приказы надлежит выполнять и строго в срок, - лейтенант наклонил голову. - Без одной минуты семь. Время идет. Петрушевский!
Петрусь не очень-то прислушивался к разговору. Он так с этим двигателем с «ЗИЛа» наколупался, что ему ничего не надо было, кроме жрачки и отбоя. Женщину никто бы и не предложил. Не то место и не то время. Он расстегнул китель, снял сапоги и лег на одеяло.
- Петрушевский!
- Я, - вяло ответил ефрейтор.
- Чтобы через полчаса «шишига» была у казармы под парами.
- Я сегодня целый день…
Агапов не дал ему договорить:
- Бегом, проститутка.
Как быстро может забывать про усталость человек! Через десять секунд водитель испарился.
- Батраков!
- Я, товарищ лейтенант.
- В двадцать ноль-ноль вы вместе с Резинкиным и Валетовым сидите в «шишиге» на въезде в Чернодырье. Выезжать не через КПП ума хватит?
- А что такое?
- Приказ ясен?! - Лейтенант слишком уж нервно рявкнул, но это подействовало.
- Так точно.
- Мы с Агаповым в поселок. Простаков с нами.
«Гулливер» медленно раздевался, а потому не успел еще прилечь перед ужином. Ему было обидно, что свидание с подушкой откладывается, но он привык покорно сносить повороты по службе и стал снова медленно одеваться.
- Ты! - крикнул Агап. - Быстрее, слонопотам.
- Игорь, переодевайся в гражданку.
