- Убью мудилу, - Шпындрюк тряс конюха. - Живьем закопаю! Где конь?
Бородатый дядька теперь примолк и больше не кивал в сторону Мудрецкого, успевшего уже скрыться за воротами конюшни.
Увидев выходящего лейтенанта, Резинкин повернулся на спину и громко произнес:
- Ес! - после чего получил несильный шлепок от Простакова по затылку.
Фрол добавил уже языком:
- Хорош орать. Нам еще кобылу хозяйке вернуть надо.
В своем доме Шпындрюк облачился в халат и домашние тапочки.
- Чертовщина какая-то, - жаловался он, разливая вино в высокие бокалы для себя, подполковника и батюшки.
Поп немедленно перекрестился.
- Вот протрезвеет, всю душу из него выну, - раздав напиток гостям, глава района плюхнулся в кресло, и в этот момент на пороге комнаты появилась его нелюбимая жена с конюхом.
Бородатый мужик шарил безумными глазами по комнате и причитал:
- Снова одной нет, снова одной нет, их только пятнадцать, пятнадцать их.
Протопоп Архипович наморщился.
- Петр Валерьевич, уберите его отсюда, прошу вас.
Снова стало тихо. Потом компания снова пила до тех пор, пока батюшка не слег и его не отвели в спальню почивать.
Оставшись наедине с главой, комбат надул щеки.
- Протопоп Архипович, мне неприятно говорить об этом, но едет комиссия.
- Не волнуйся, все будет схвачено.
Стойлохряков вздрогнул, налег на низенький журнальный столик вместе с локтями и приблизился к Шпындрюку:
- Я должен прекратить списывать горючку. Хотя бы на время.
- Ты что! В поле работы невпроворот. Пошла твоя комиссия куда подальше! Я тебе десяток таких комиссий отважу отсюда! - крикнул Шпындрюк в пьяном угаре. - У меня, комбат, связи знаешь куда идут?!
- Нужен человек в округе, - подполковник снова распластался в кресле. - Иначе дело придется прикрыть. На время. Какой-то месяц, два.
- Я твою горючку заливаю в свою технику, и все шито-крыто. А деньги, выделяемые мне на топливо, мы делим, не забыл? Ты еще скажи, что оставишь мои магазины без крупы, без тушенки и без сгущенки! Не забывай, где ты у меня! Кто дал тебе дом? Кто пристроил сына в университет, а дочь в экономический? Кто деньги тебе платит бешеные каждый месяц? И еще, самое главное, - как ты будешь разбираться с Сивым?
Комбат пожал плечами.
- Сивый - твоя проблема, я его никогда не касался.
- Ты обязан мне, я обязан Сивому, все повязаны.
- Списание средств я прекращу. Утечку со складов тоже.
Шпындрюк налил себе фужер до краев.
- Я могу только тебя предупреждать.
Стойлохряков поднялся.
- Армию предупреждать не надо. Она сама кого хочешь предупредить может.
Шпындрюк заегозил.
- Нехорошо расстаемся, - и тоже поднялся. - Прекращаем - так прекращаем. Только обещай, если что, с Сивым мне помочь.
Комбат хмыкнул.
- Сколько у него людей?
- Да банда небольшая, человек пять. Но они все ж там убийцы. Мразь одна. Мне страшно. Из чего я платить стану, пока мы в спячке будем?
- Раздавил бы я их давно на твоем-то месте. Ты, глава района, боишься каких-то бандитов.
Шпындрюк провожал подполковника к выходу.
- Я привык жить со всеми в мире, но, может, ты и прав, придется убирать.
Глава 9
УГОН ЗА ТРИ ДНЯ
Стойлохряков в понедельник утром собрал офицеров в штабе на предмет подготовки части к визиту комиссии. Блистать красноречием не пришлось. Хватало сказанного накануне. Все подчиненные прониклись мыслью о грядущем Страшном суде в их ничего не значащей жизни и, в свою очередь, напрягали личный состав на всех фронтах. С каждым следующим днем обстановка накалялась. Немало нервных усилий потребовалось комбату, чтобы морально отмобилизовать всех и каждого, но теперь люди шевелились, что не могло не вселять надежду на лучшее.
Заместитель по работе с личным составом докладывал, что количество проступков резко снизилось. Это явное следствие уменьшения количества времени, отведенного на отдых. Его просто не было. Солдаты приходили вечером в казарму, падали на свои койки и отрубались до утра. Комбат требовал от офицеров, чтобы те не давали никаких поблажек старослужащим, в результате у последних не оставалось сил на то, чтобы воспитывать молодежь. Российская армия собралась и перешла в решительное наступление на бардак.
Сразу после совещания позвонила жена. Обычного телефона дома у комбата до сих пор не было, только полевой. Крохотная телефонная станция едва покрывала потребности администрации района, приходилось пользоваться или коротковолновой рацией, или проложенной своими связистами линией. Супруга звонила по проводам.
- Да, Вера, что такое? - Жена просто так никогда не беспокоила его на работе. Сейчас она всхлипывала.
- Они пришли и забрали обе твои машины. Сказали, если ты не передумаешь, то они нас убьют.
Стойлохряков поднялся со своего места.
- Никуда не выходи из дома! Слышишь?
- Слышу.
Кровь прилила к голове, но он тут же взял себя в руки и по обычному телефону позвонил в администрацию. Шпындрюк оказался на месте, хотя разговаривать по телефону наотрез отказался. Он пригласил подполковника приехать к себе, но получил столь же решительный отпор. Пришлось соглашаться и самому ехать к Стойлохрякову.
Пока глава катил в часть, подполковник успел съездить домой, заглянул в открытый гараж, где недавно стояли «Ауди» и «БМВ», купленные в Германии, забрал перепуганную жену и привез ее в штаб. Людей не дергал. Только усилил наряд на КПП, приказав разворачивать любую машину, которая подъедет к воротам ближе чем на сто метров, достал личное оружие. Посвятил в суть происходящего начальника штаба майора Холодца, ответившего на все происходящее в своем стиле:
- Было тебе говорено, что не по чину нам такие деньги загребать. Рано или поздно, а таким делам всегда конец приходит.
Позвонили с КПП, сообщили, что приехал некто Шпындрюк. Комбат дал разрешение пропустить.
Вскоре Протопоп Архипович занял свободный стул в кабинете для совещаний. Супругу Стойлохряков увел в свой кабинет, Вера уже опилась валерьянки, благодаря чему безболезненно уснула на большом и жестком диване.
Мужчины собрались втроем за столом.
- Я тебя предупреждал!.. - начал наступать Шпындрюк.
Комбат пропустил сказанное мимо ушей.
- Где этот Сивый прячется?
- Он не прячется. У него дом не меньше моего.
- Это вот в долинке, рядом с чистым прудом, из красного кирпича? - Комбат показал пальцем туда, где, по его мнению, и был тот прудик.
