Простаков неудачно ширкнул ногой, и вся умиротворенная картина развалилась. Чирикание, кудахтанье и покряхтывание смешались в воздухе. Стая взорвалась. Птицы принялись летать, носиться по ангару, издавая недовольные вопли.
Перестав пялиться на пернатых, Алексей увидел внизу мужика, повернувшегося лицом к стене и закрывшегося фуфайкой с головой. Он был явно жив. Его выдавала мелкая дрожь в теле и вялое постукивание об пол одной из ног. Вся его одежда была усыпана белым пометом, и он производил впечатление некоего существа, обладающего пятнистой окраской. Контуры его тела казались размытыми, так как цвет засохших птичьих испражнений соответствовал молочному фону нескольких коробок, стоящих рядом.
Леха стал подходить ближе. Услышав шаги, мужик обернулся, и его бледное лицо начало светиться от счастья.
– А я думал, это пришли за мной, – шептал он, быстро поднимаясь. – Я думал, это гепард. Вы знаете, он такой шустрый. Я видел, как он ловил одну обезьянку. Это же ужас. Вы не представляете. Он потом ее ел.
Мужик сел на колени и стал истерично смеяться, глядя, как к нему подходят остальные из вошедшей в ангар четверки.
Комбат подсел к часто моргающему и плачущему от счастья дядьке и, поглядев в его серые перепуганные глаза, спросил о Валетове.
– Его забрали, – тут же сообщил мужик.
– Кто?! – выкрикнул Леха.
– Они, – после чего дядька показал указательным пальцем наверх.
Все подумали, что он просто рехнулся, и это означало, будто душа Фрола отправилась на небеса.
Рычание и визг прервали разговор. Все прислушались, пытаясь определить направление.
– Вэа.
– Там, – перевел комбат, показывая в ту же сторону, что и Тод Мартин.
Все пятеро кинулись бежать. Обогнув пару здоровых железнодорожных контейнеров с оборудованием, они увидели страшную картину: медведь с тигром сцепились друг с другом, а на заднем плане стоял еще один из потерянных рабочих. Выходит, не двое их внутри, а трое плюс алкашик. Эх, Валетова бы найти!
Работяга стоял рядом с металлическим ящиком, словно футболист в стенке, защищая двумя ладошками самое уязвимое место.
Как только люди появились, животные прекратили драку, отступили друг от друга на несколько метров и глядели на подошедших людей с пистолетами.
Мужик, продолжая охранять собственную заповедную зону, улыбнулся и прошептал:
– Помогите.
Полковник коснулся рукой Дитриха и показал ему на тигра, а комбат вместе с Лехой взяли на прицел медведя. Дальше последовали хлопки, кошачий визг и рычание. Животных достаточно быстро и умело завалили, после чего посмотрели на оставшийся боезапас, а один спасенный рабочий обнимал другого.
– Напьюсь, Санек, – клялся один, целуя в губы второго, продолжающего стоять около жестяного ящика и не стремившегося быстренько покинуть злостное место по одной простой причине – затекли ноги. Мочой затекли.
А покрытый птичьим пометом пролетарий продолжал:
– Саня, два литра самогона. Саня, ты представляешь, что это? Саня.
Наблюдая за тем, как заложники радостно обнимают друг друга, комбат улыбался, и ему казалось, что и Тод Мартин несколько оттаял. Но шум, донесшийся сверху, заставил их снова собраться и вскинуть стволы в воздух.
Задрав голову, Алексей замер: на длинной огромной балке, идущей от одной стороны ангара к другой и перевязывающей крышу для придания ей большей прочности, сидели несколько обезьян, точнее, они там не просто сидели. Потому что вся стая, особей восемь, находилась в непрерывном движении, видимо, перепуганная раздавшимися выстрелами. Все приматы смотрели с любопытством сверху вниз и, увидев, что активные действия закончились, снова начали пристраивать свои красные попки на металл.
– А-а-а, – хрипло протянул мужик, покрытый пометом, и вытянул вверх руку.
Перехватив направление, все увидели огромную обезьяну, сидящую у основания балки, по которой бегала вся стая. Но самое интересное заключалось не в самой обезьяне, а в том, кого она посадила между ног и крепко придерживала своими руками, изредка залезая в не слишком пышную шевелюру и ковыряя в ней черным пальцем.
Валетов за прошедший час умирал раз пять и воскресал заново, когда здоровая ловкая мамаша переносила его с одного места на другое, все время удаляясь от вошедших в ангар военных. Глядя на стоящих внизу своих, Фрол не решался и пикнуть. Зато Леха внизу принялся выражать эмоции, никого не стесняясь.
– Вот это ты себе подружку отыскал! – кричал снизу вверх Простаков.
Обезьяна, пугаясь столь мощного голоса, прижимала к себе своего «детеныша» и, нервничая, что проявлялось в судорожном прощупывании ребер Валетова, поглядывала вниз, изредка показывая огромные зубы, увенчанные семисантиметровыми клыками.
– Мужики! – пропищал Валетов, и тут же обезьяна, словно игрушку, сорвала его с насиженного места и потащила, придерживая одной рукой, на середину огромной балки.
Между Валетовым и землей и так было около двадцати метров, а теперь еще он оказался не с краешка, около идущих вверх листов крыши, что как-то еще успокаивало психику, а непосредственно на середине. И вокруг него, за исключением заботливой мамы, пустота.
– Прекрати орать! – спохватился Стойлохряков, глядя на действия обезьяны. – Надо думать, как его вытаскивать.
Фрол нервничал. Его даже не успокаивали легкие похлопывания и поглаживания свалившейся в буквальном смысле на его голову опекунши. Правда, если бы она не спрыгнула вниз и не подхватила его, сейчас вряд ли бы он находился еще в собственном теле, так как огромный тигр мечтал им пообедать. Но ничего не вышло, его затащили наверх и даже по-свойски успокоили, обнюхивая и выискивая в волосах и в одежде насекомых.
Фрол поразился силе животного, так как самка вряд ли превосходила его габаритами. Но зато о нем беспокоилась, как о своем родном детеныше.
Животный мир продолжал заботиться о Валетове, о том, чтобы он не слишком нервничал: петух с огромным роскошным хвостом длиною, наверное, метра в полтора подлетел к нему и уселся рядом. Посидел, ширкнул клювом о металлическую кромку балки пару раз и затем начал прохаживаться из стороны в сторону.
Фрол не знал, что это одна из азиатских пород птиц, специально выводимых в декоративных целях, сейчас ему было не до птичек. Хвостик, конечно, красивый, но вся жизнь его принадлежит не кому-нибудь, а глупой обезьянке, посчитавшей его своим соплеменником и, спасибо ей, конечно, спасшей от острых зубов, но за последний час он несколько раз уже прощался с жизнью, так как мог полететь вниз с двадцатиметровой высоты, но всякий раз его ловко подхватывали и сажали обратно на какую-нибудь балку или перекрытие. Благо верхняя часть крыши представляла настоящие металлические джунгли. Здесь было где попрыгать этим чертовски ловким созданиям. Маленькие – вон болтаются над пропастью. Вообще зацепились за трубы хвостами и о чем-то весело щебечут. А две, вон, чистятся.
