Оставив Мудрецкого лупать глазами, а водителей стоять с подогнутыми коленками от такого финта, комбат широкими шагами стал удаляться к воротам парка, где оставил собственную «Ауди».
Узнав о намечающемся соревновании, Простаков от предвкушения интереснейшего в его жизни события – гонок БТРов на танковом полигоне, встряхнул в сердцах Валетова так, что из того едва не выпала душонка. Успокоившись, гигант подошел и вдарил кулаком в грудь Резинкину, вызвав временную остановку дыхания.
– Ну, Витек, мужайся! – Он трепал его, словно щенка. – Мы тебе поможем, ежели надо чего куда раскидать. Да, Фрол?
Фрол приводил свое здоровье в порядок после оказанного его персоне внимания и согласно кивал головой хватающему воздух Резинкину.
– Ничего, пацаны, нам ли с вами какаться и писаться! Все сделаем. Петруся надо уделать в обязательном порядке!
Тем временем, пока в стане Резинкина проходил митинг, Петрусь, собрав вокруг себя практически всех духов взвода, развернул настоящую подготовительную работу. Около отданного ему комбатом БТРа кружилась уже его команда и разбирала машину на части. За Евздрихиным был послан шустрый солдатик, который обнаружил прапорщика через двадцать минут спящим в одной из кабин в соседних боксах и наконец привел усатого «таракана» на место событий.
Глядя на то, как химики – у них что-то, видимо, с башкой приключилось – начали раскидывать на запчасти два старых БТРа, Евздрихин хотел было бежать и докладывать начальству о происходящей в парке вакханалии, но ему быстренько объяснили суть дела, и, поняв идею своего командира, прапорщик с готовностью предложил будущим гонщикам не только ЗИП, но еще и собственные запасы: тот же ЗИП, только отложенный в сторонку до лучших времен. Похоже, сейчас они и наступили. Что бы с ним сделал подполковник, если бы у него не было запасных колечек или клапанов? Он бы с него за все спросил. А так мудрый прапорщик в хорошие времена полуспер необходимый материал и, ожидая вот именно такого приказа, держал его на протяжении полутора десятков лет в строго отведенном для этого им же самим месте.
После обеда уставший от собственного энтузиазма Фрол заявил Резинкину о своей невозможности продолжать физически помогать его команде, так как он уморился и должен некоторое время побыть в горизонтальном положении или на крайний случай остаться наедине с самим собой под сенью какого-нибудь деревца для медитации. Простаков, не скрывая эмоций, пару раз взмахнул безуспешно руками, так и не прибив мелкую сошку, а затем высказал ему нехорошие, матерные слова. Но Валетов пропустил недовольство мимо ушей и нагло сообщил, что отправляется на поиски лейтенанта Мудрецкого.
Дальше караулки в парке Юра не уходил, так как его подчиненные пока еще вовсю курочили машины, соблюдая, впрочем, строгий армейский порядок при раскладывании деталей на тряпочки.
Выслушав сообщение Фрола о том, что у того заболел живот, Юра с пониманием отпустил бойца, заранее зная основную причину нежелания рядового Валетова продолжать возиться в парке. Собственная лень была тому виной. Но кто же упрекнет маленького, немощного мальчика, какими-то невероятными путями попавшего в армию и до конца дней его службы старающегося уклониться от какой-либо работы?
Оплеванный и проклятый всеми, Валетов топал не обратно в казарму, а напрямую, в поселок. Рискуя нарваться на патруля и попасть на губу, где с ним разбирались бы в дальнейшем Мудрецкий, Холодец, а может быть, и сам Стойлохряков, Фрол нарезал по Чернодырью в строго определенном направлении.
Дед Федот, увидев перед собой мелкого бойца, того самого, который первым прочухал, что из баков льется бензин и сейчас вот-вот рванет, с превеликим удовольствием впустил нежданного гостя внутрь.
Вся беда Валетова, а может быть, и его неосознанное счастье заключались в великой способности улавливать суть происходящего. Он тоже шурупил и по-своему хотел помочь Резинкину. Но что он мог сделать? Сидеть и перебирать двигатель, регулировать всякие там зазоры – это не для него. Он пойдет куда более радикальными путями. Он очень даже надеется принести победу своему товарищу. И пусть пока его персона в опале и его не понимают, но идеи, зародившиеся в голове, имеют право на существование и на то, чтобы их опробовать.
* * *
За отведенное комбатом время старенькие БТРы были приведены в идеальное состояние: обе машины заводились с полоборота, а обновленные и отрегулированные мотористами двигатели показывали чудеса выдаваемой мощности. Сделав пару кругов вокруг боксов, Петрушевский вылез из броника и уничижительным взглядом смерил стоящего в тенечке Резинкина, ждущего возможности прокатиться на своем «коне».
В ночь, накануне перед соревнованиями, машины были поставлены в боксы, замки опечатаны, и в караул пошли безразличные к происходящему солдаты из второй роты. Ночью Валетов растолкал здорового Леху и вытащил того в туалет. Все важные разговоры в армии происходят в сортире, на единственной территории, где возможно неформальное общение. Не всегда это общение заканчивается лишь моральными травмами, но сейчас был не тот случай.
Выслушав мелкого, Простаков осознал степень изворотливости крохотного, но дальновидного мозга, но в то же время понятия чести и честности не давали Лехе двинуться с места. Наконец красноречие Валетова взяло верх над сомнениями «гулливера», и парочка под покровом темноты удалилась в парк.
Резину трогать не стали, пусть парень отдохнет перед гонкой, подготовится, накопит сил и сделает этого козла Петрушевского, несмотря на то что тот дольше прослужил. Дембель дембелем, а дедушка Резинкин должен доказать собственное превосходство. Ведь друзья знали, что он на самом деле классный водила, и грех ему не помочь взойти на Олимп.
Утром следующего дня был совершен небольшой переезд в маршевом порядке на танковый полигон, где двадцатая машина Петрушевского и двадцать вторая Резинкина заняли исходные позиции. На обе машины было приятно смотреть, и Стойлохряков уже подумывал о том, чтобы отменить соревнования и поставить обе отделанные и заново покрашенные тачки обратно на свое место – теперь-то можно быть уверенным на сто процентов, что машины находятся в прекрасном рабочем состоянии. Но, с другой стороны, он не мог не отобрать одного-единственного классного водителя. Ведь если он обосрется перед натовцами, то никакие оправдания ему не помогут в дальнейшем при разборе полетов с многозвездными генералами.
Валетов с Простаковым забрались на небольшой пригорок, с которого прекрасно был виден весь танковый полигон, испещренный многочисленными раскрашенными черно-желтыми вешками, пригорками, ямами с никогда не высыхающими лужами, а также трассами зигзагом с весьма сложными поворотами.
До старта оставалось не больше пяти минут. Витек подошел к друзьям, получил от каждого из них по легкому удару в челюсть, для того чтобы в мозгах не было тумана, и, выслушав пожелания об удаче, направился к машине.
– Смотри не перепутай БТРы-то! – забеспокоился Валетов.
Резинкин в ответ лишь рассмеялся. Простаков пробурчал себе под нос:
