– Ох, не нравится мне это молчание... – бормотал Мудрецкий, дергая рычаг и топча педали. Свободной конечности для переключения рации у него не осталось, и оставалось только вслушиваться в помехи. – Вот чует моя битая задница – что-то у них не так. Может, просто рация накрылась? – спросил он у приборной доски. Стрелки на приборах тряслись, но отвечать не желали. Или не могли. Например, потому что не знали правильного ответа.
Битая задница лейтенанта Мудрецкого была на редкость точным и чувствительным инструментом. Мало какой локатор смог бы заглянуть сразу за два холма и обнаружить то самое «не так», для определения которого в русском языке есть много слов. Очень много. Ну, например, «вляпались», хотя оно и не может передать всей остроты ситуации.
Лучше бы у Михаила хватило терпения еще на десять минут. В конце концов, если уж нанял охрану, так будь добр, смирись с тем, что в ней тоже живые люди, а не широкоэкранные порождения Голливуда, которые снимают штаны только при виде симпатичных девушек... но, бывает, что и на них не слишком отвлекаются. Нет у тебя под рукой десятка роботов-полицейских или взвода Терминаторов – терпи, тебе еще не самый раздолбайский взвод нашей армии попался, мог бы уже понять и оценить!
Вместо этого «дальнобойщик» совершил одну глупость и продолжал совершать другие. Например, отобрал у Валетова рацию и закинул на койку, с которой только что встал его напарник Колян.
– Нечего всякую хрень слушать, – объяснил Михаил ошалевшему от такого поступка солдату. – Вместо того чтобы оправдываться, надо догонять. Пацан у тебя еще взводный... Ничего, захочет денег – догонит, ваши машины и восемьдесят по этой трассе дадут, не развалятся.
Эта мысль привела к следующей – прибавить газу и самим. Обещанные сорок километров в час грузовики сначала подняли до пятидесяти, потом до шестидесяти. Не сбавляя скорости, прошли подъем, под уклон еще прибавили... На вершине второго холма Михаил поглядел в зеркало и обнаружил огоньки фар догоняющей колонну машины.
– Ага, поторопился все-таки твой командир! – довольно сообщил он Фролу. – Ладно, бери уж свою коробку, ответь ему – небось надрывается сейчас...
«Мерседес» нырнул под очередной уклон, в прорезанную по склону дорожную выемку, а младший сержант – в узкую нишу за сиденьями.
– Первый, Первый, я Четвертый, прием! Не отвечает он что-то... – удивился Валетов. – Первый, я Четвертый, как слышите, прием!
– А ты попробуй антенну в окно высунуть, тут же все просто на хрен экранирует! – посоветовал Михаил. – Сейчас спустимся, твои на холм выберутся – свяжешься. Нашли что брать – «сто пятьдесят седьмые», они же только на прямой видимости работают! Вот когда я служил, у нас была... Что за сука-а!!! – неожиданно заорал водитель.
Прежде чем Фрол успел сообразить, какое отношение имеют суки к радиосвязи, «Мерседес» заскрипел, задрожал, застонал тормозами. На прицепе тормоза были не хуже, но, как это частенько бывает, пытающийся остановиться на полной скорости «дальнобойщик» начал складываться пополам и разворачиваться поперек дороги – слишком уж тяжел груженый прицеп... Валетов понял, что летит куда-то вбок, заметил приближающуюся стенку кабины и еще успел пожалеть, что не надел каску. После этого стенка врезала ему по лбу, и младший сержант на некоторое время полностью утратил боеспособность. Как и способность воспринимать окружающую действительность.
Через некоторое время Валетов очнулся, приподнялся, заглянул в кабину – и понял, что можно было еще немного полежать. Ни Михаила, ни Коляна в машине не было, дверцы оказались распахнутыми. Перед «сложившимся» поперек дороги «Мерседесом» стоял огромный трактор «Кировец». На прицепленной к нему длинной тележке лежали трубы такого диаметра, что Фрол мог бы в них не только заползти, но и усесться. Без особого, правда, комфорта, но тем не менее... Здоровенные были трубы, под стать трактору. Выезд из выемки был перекрыт надежно.
Валетов осторожно глянул в ту дверцу, которая теперь оказалась открыта не влево, а назад, – неподалеку уткнулся в откос второй «сложившийся» «дальнобойщик». Остальным машинам повезло больше, но выехать не могли и они: чуть выше дорога была тоже перекрыта. «КамАЗом» с такой же длинной фурой, как и у всех «дальнобойщиков». «Ага, вот кто за нами ехал! – сообразил Валетов. – Чего ж Михалыч не сообразил, что фары-то одни... А, один черт, хрен бы что изменилось. Похоже, все-таки на засаду напоролись», – сделал он вывод, оглядываясь по сторонам.
С откосов неторопливо спускались люди в камуфле и черных масках-подшлемниках. «Спецназ», – сначала подумал Фрол, но потом обратил внимание, что ни броников, ни даже любимых всеми спецслужбами разгрузочных жилетов с подсумками и кармашками ни на ком не было. Да и оружие, блестевшее в свете фар, обычно профессионалами не использовалось. По крайней мере, длинных охотничьих двустволок или обрезов непонятного происхождения Валетов у спецназа не видел ни разу. Ни по телевизору, ни в Чечне. «Профи» почему-то предпочитали автоматы, пулеметы и прочее стандартное вооружение. Фрол на секунду сильно пожалел о своем оставшемся в «бээрдээме» «калашникове», но только на секунду. Больше и не нужно, чтобы прикинуть численное превосходство противника и понять, что одной очередью всех не снимешь. А вторую очень быстро остановит чья-нибудь картечина или надрезанный крестом жакан... Так что единственным его оружием оставалась рация. В самый нужный момент, согласно всемирному закону подлого невезения, отказавшаяся работать. Оставалось только засунуть ее куда-нибудь подальше... например, под валяющееся на койке одеяло. Так, чтобы никто и антенну не увидел. Все, теперь он совсем безоружен. Едет себе солдатик, никого не трогает... Что там еще творится?
– Так, а это еще кто? – рявкнули за его спиной. – А ну, руки! Руки вверх вытянул и сюда ползи!
Валетов обернулся и увидел в распахнутой дверце сначала две черные дыры с блестящим ободком, а потом – черную голову с двумя блестящими глазами.
– Тут еще один на койке валялся! – сообщил кому-то черноголовый. Может, он и не был профессионалом, но не спускать глаз и стволов с подопечного – это он мог, и при разговоре не отвлекался. – Вылазь! Я тебе говорю! – Стволы чуть качнулись, чтобы у застигнутого врасплох пассажира не возникло сомнений, к кому обращена команда.
Фрол подчинился. Попробовал перелезть через водительское сиденье, не опуская рук, – не получилось. Высоковато для него оказалось препятствие – или за что-нибудь хвататься, или оставаться в кабине.
Валетов посмотрел на бандита – а как еще его называть? – жалобно и вопросительно. Тот понял и кивнул:
– Хер с тобой, лезь как можешь, только быстро! И без хохмочек-примочек! – Вываливающегося из кабины Фрола черноголовый поймал за шиворот. Встряхнул. – Слушай, а чего ты такой мелкий, пацан? Мало каши кушал или курить рано начал? Ну, мелкий-то мелкий, а попал по-крупному! – Бандит хохотнул. – Давай, к остальным пристраивайся!
Остальные – Михаил с Коляном – стояли неподалеку, расставив ноги пошире, наклонившись и уперевшись руками в передок собственной машины. За их спинами стояли двое в камуфляже – один с карабином, другой с помповым ружьем. «Богато по сравнению с остальными, – отметил Фрол. – Не иначе из здешних крутых». Впрочем, самого крутого он вначале и не приметил: тот стоял чуть поодаль без всякого оружия, сложив пятнистые руки на груди. Или положив на обтянутое камуфлой изрядное брюшко – это уж как посмотреть. Черная маска была как-то странно оттянута снизу. И только когда самый крутой повернулся, в отсвете фар блеснула обильная проседь в аккуратно подстриженной черной бороде. «Что-то везет нам в последнее время на бородачей, – подумалось Валетову. – Ну ладно, в Чечне обычай такой, а эти что, моду переняли?»
