– Вы... того... Почему с таким грузом без сопровождения? – Страж дорог пытался хотя бы достойно капитулировать.
– А я здесь что? – мрачно спросил его Мудрецкий. – Перед сном прогуляться на броневике поехал? И ребята мои в брониках просто так таскаются?
– Нет, ну, я понимаю, но положено же – три машины со спецсигналами, перед колонной, сзади, и вперед выезжать, на перекрестки. Надо заранее согласовывать, составлять график движения...
– С вами согласовывать? – еще более мрачно уточнил лейтенант.
– Ну, хотя бы с вашей инспекцией, чтобы они обеспечивали. Мало ли что на трассе, кто-нибудь выскочит...
– Для этого «кого-нибудь» у меня впереди бронемашина идет, с ракетной установкой. – Юрий оскалился, как заходящий на цель вампир. – Кто не спрятался, я не виноват! Вы, товарищ майор, вообще имеете хоть какое-нибудь представление, что такое наши спецоперации? У меня даже шофера не знают, что везут! Загрузили их – они и поехали, а сунутся в кузов – у меня приказ на месте расстрелять. А вы предлагаете с вашим ведомством заранее согласовывать... Это же скольких потом зачищать придется! – При этих словах глаза майора начали закатываться куда-то внутрь черепа, и Мудрецкому пришлось ободряюще похлопать гаишника сначала по щеке, потом по погону. – Ну, вы-то тут ни при чем, я думаю, просто расписку с вас возьмут. А если так желаете обеспечить безопасность мирных жителей – пожалуйста, это ваш долг. Я же все понимаю, сам присягу давал... Вон у вас на посту машина со спецсигналами имеется, ну и поезжайте вперед, перекрывайте перекрестки, если вам это нужно. А мы себе едем потихонечку, правил не нарушаем, даже ваш шлагбаум не сломали, хоть нам и срываете просто на хрен тот самый график... Мне вообще не в ваш славный город, мне дальше, аж за Саратов. У вас тут объездная дорога имеется? Или хотя бы нормальный проезд через город для таких, как мы, транзитных?
Не прошло и пяти минут, как милицейская машина, разбрасывая красные и синие блики и хрипя динамиком, вырвалась на солидное расстояние впереди «бээрдээмки». Майор на всякий случай связался еще и со своим начальством и теперь лично показывал дорогу, обеспечивал безопасность и разгонял встречных и поперечных. Попутных загонял на обочины.
– Ну, Первый, ловко ты с ним! – раздался в шлемофоне восхищенный голос Михаила. По всей видимости, тот отобрал рацию у Валетова, желая лично поздравить лейтенанта с выдающейся победой. – Я прямо не ожидал! Ты знаешь, что этот пост – вообще один из самых въедливых на трассе?! От них иной раз даже не откупишься! Совсем совесть потеряли, сколько ни давай! Поделись рецептиком!
– А я тебе говорил – сиди и не высовывайся, сам разбираться буду! – гордо ответил Юрий. Потом сознался: – Если честно, я и сам не знаю, что там ему комендачи сказали. Я-то просто на понт брал, давил бумагой, что спецгруппа и химики. А уж что он и ваши фуры к нам так, не глядя, пристегнул... Ох, Михалыч, есть у меня подозрение, чьих это рук дело, только по рации не буду. Попроси Фрола рассказать, кто такой майор Сытин, сам все поймешь. Хотя, может, лучше тебе и не знать... Как понял меня? Прием!
– Все понял, Первый, вопросов больше не имею, – опасливо откликнулся «дальнобойщик». – Отдыхать когда собираетесь? Прием...
– Погоди, сейчас узнаю. Второй, второй, как слышишь? Не спишь? Прием!
– Заснешь тут, как же! – сразу отозвался Заботин. – Тут Резина прыгает на сиденье и орет как не знаю кто, мне с ним в одной кабине сидеть страшно! Вот послушайте!
Самым скромным выражением, которое передал развернутый в сторону Резинкина микрофон, было: «Вау, нет, ну вот это было круто, я, мля, торчу!» – все остальное состояло из практически целиком междометий, которые даже при таком восторженном использовании все равно не прошли бы никакую цензуру.
– И вот что мне с ним делать, Первый? – Гражданин дембель вернулся к нормальной связи. – Его же и не свяжешь, машину вести некому! Прием!
– Если ведет нормально – пусть поорет, сам успокоится! – посоветовал Мудрецкий. – Ты его спроси, сколько он еще за баранкой высидеть сможет? Прием!
На получение вразумительного ответа потребовалось около минуты, после чего Заботин доложил:
– Первый, псих уверяет, что еще двое суток подряд. Говорит, после такого вообще не уснет! Прием!
– Так, Четвертый, слышал? Так что часа два-три у нас есть, пока он не утихнет. Своего водилу я подменю, если что. Как думаешь, где потом лучше остановиться? Прием!
– Три часа – это самое то! – обрадовался Михаил. – Еще лучше – четыре, тогда уж с гарантией самый нервный участок пройдем, до Камышина. Там и встанем. Кстати, место приличное. Я-то думал, мы здесь, в Волгограде, долго толкаться будем, так на выездном КП и остановились бы, а теперь надо проскакивать, пока провожают. Как думаешь, Первый? Прием!
– Камышин так Камышин, – согласился Мудрецкий. – Тогда не час отдохнем, а пару-тройку, если у нас лишнее время и появилось. Там и дозаправимся.
Не прошло и двадцати минут, как Юрий оценил, сколько бы им пришлось «толкаться» через Волгоград, не расчищай им дорогу машины с мигалками – к майорской вскоре присоединились еще две, и все пошло как следует.
Еще с самолета, когда летели в Чечню, город поразил его своей неимоверной длиной. Теперь эту длину он мог почувствовать и осознать в полной мере, поскольку объездной дороги, как выяснилось, здесь еще не построили. Майор пытался как-то выкручиваться в этом растянутом вдоль Волги лабиринте, колонна то выскакивала на окраины, то опять ныряла в хитросплетение улиц – и стало ясно, что про согласование графика гаишник говорил не зря. Что было бы, попади химики сюда в час пик, представить было просто страшно – никакая карта не позволит догадаться, что на кратчайший маршрут из этого города в сторону Камышина и Саратова может указывать стрелка с надписью «Москва»... Еще страшнее было представить себе на этих улицах настоящую колонну с особо опасным грузом.
В какой-то момент химический кортеж вынесло на мост-путепровод, и Юрий увидел километрах в четырех-пяти справа громадную статую с мечом в руке. А впереди – очередные кварталы, кварталы, кварталы... Наконец многоэтажки кончились, начались то ли дачи, то ли просто окраины с домиками и двориками «частного сектора застройки».
На выезде, естественно, тоже был милицейский пост. Шлагбаум был предупредительно открыт. Майор загнал свою машину на обочину, вылез – его явно пошатывало.
– Мигни-ка фарами и на сигнал надави, – скомандовал взводный Кисляку. Сам Мудрецкий выпрямился в люке и четко, как на параде, вскинул ладонь к шлемофону, провожая упрямого гаишника глазами. Тот попытался козырнуть в ответ, но только махнул рукой. Попрощались. Колонна ушла из Волгограда.
То, что произошло впоследствии, имело несколько не зависящих друг от друга, но сложившихся в роковое совпадение причин. Во-первых, после такого триумфального проезда по городу все несколько расслабились и потеряли бдительность. Во-вторых, говоря о Камышине как о почти что пройденном этапе большого пути, никто не постучал по чему-нибудь подходящему – хотя бы по собственной голове. И в-третьих, все случилось из-за того, что кишечник Резинкина не выдержал бурных прыжков на одном месте, а общественные туалеты на наших трассах обычно отсутствуют. Проще говоря, Витек еле-еле дотерпел до первой же придорожной посадки, выскочил из машины и удрал в кусты. Где и засел всерьез и надолго.
